а с другой стороны, еще меньше шансов, что стрельба вообще начнется.
Фрэнсис все-таки решил ради такого случая — первого и, как мы надеялись, последнего его появления в роли Лося-младшего — напялить костюм и огромные темные очки, закрывающие большую часть лица. А вдруг Крошку Лося кто-либо из этих людей знает? Ох, что тогда будет, страшно подумать! Но не могла же я спрашивать об этом у моего телефонного собеседника.
Во всяком случае, глядя на Фрэнсиса, я почти поверила, что он один из лучших представителей этого клана — так непринужденно он держался.
Он уверенно поднялся по ступенькам ресторана — так входят люди, знающие себе цену и не боящиеся посторонних глаз. Скорее всего этому его научила профессия пожарного. На минуту задержавшись в холле, он сразу сориентировался, прошел направо и вышел на веранду над заливом. Здесь, опять же, наверное, по привычке, окинул взглядом зал, как бы намечая пути отхода (на случай пожара или чего-нибудь еще), посмотрел в сторону залива, а затем безошибочно выбрал место, где нам сесть, такое, откуда видны и входная дверь, и оба боковых выхода. Я отнесла умение ориентироваться на счет его профессиональной выучки, но, быть может, он просто смотрел много боевиков по телевизору и вот наконец дождался случая воплотить в настоящей жизни увиденное на экране.
Я шла за ним в ярком мини-платье, широкополой соломенной шляпе, в туфлях на высоком каблуке. Выглядела наверняка совсем не так, как себя чувствовала, но даже Фрэнсис, пожалуй, не замечал этого. Когда подошла официантка, он заказал себе мартини, а я дурацкий напиток с дурацким названием “Май-тай” — мало алкоголя и мало толку. Но он должен был дополнить мой образ, а пить ведь не обязательно. Главное — убойно выглядеть.
Я все-таки незаметно для себя успела проглотить почти полбокала, когда они наконец прибыли, эта нью-йоркская кодла. Я сразу догадалась, что они — в черной тачке с затемненными стеклами, тоже как в кинобоевике. Но парень, который вылез оттуда, удивил меня, аж шары вылезли: представляете — сальные, бурого цвета, волосы, собранные сзади в косичку, выцветшие джинсы в каких-то подозрительных пятнах, на ногах босоножки без носков, рубашка с распахнутым воротом. Ну и дела! Никакого уважения к семье, которую представляет. Брал бы пример с Фрэнсиса. В лучшем случае этот тип был похож на какого-нибудь захудалого голливудского продюсера.
Черный седан задержался у входа, и я успела заметить за баранкой обритый наголо череп и гору мышц. Возможно, другая гора скрывалась в глубине кабины.
Фрэнсис напрягся и сделал большой глоток из своего бокала. Насколько я могла судить, у “мистера Голливуда” оружия при себе не было. Это хорошо, потому что мы с братом тоже не запаслись пушками.
“Голливуд” зыркнул, сразу определил нас — ему бы в ФБР работать, а не в семье, — и направился к нашему столику. Положив руку на спинку свободного стула, он улыбнулся.
— Выглядишь совсем как твой портрет на афише, — сказал он мне.
Голос был тот же, что по телефону, хрипловатый, малоприятный, и улыбка не скрашивала впечатления.
Повернувшись к Фрэнсису и протянув руку, он торжественно произнес:
— Мистер Лаватини, для меня честь…
Фрэнсис сделал вид, что не замечает протянутой руки, и сказал, почти не разжимая губ:
— А вы кто такой?
— Паки Коццоие, я из…
— Знаю откуда, — перебил его Фрэнсис. — Садитесь. Небрежно откинувшись на стуле, он выжидательно смотрел на Паки, и видно было, что тот, несмотря на довольно холодный прием, чувствует себя вполне комфортно. Не знаю, как мой брат, но, пожалуй, хуже всех из нас троих чувствовала себя я — словно на тонком льду, который вот-вот хрустнет.
— Что ж, — сказал Фрэнсис, — давайте проясним, если возникли какие недоразумения. Потому что я приехал проветриться, а дела мешают моему отдыху. У сестренки и так неприятности в связи со всем этим, а тут еще вы… Итак, чем конкретно может она содействовать вам?
Паки подал знак официантке, заказал сухой мартини и только потом соизволил ответить.
— Алонцо Барбони, — сказал он, — был послан сюда, чтобы устроить для меня небольшой бизнес. Прошлой ночью он сдуру позвонил с парковки перед каким-то рестораном и пожаловался, что, по-видимому, кто-то за ним следит, прокололи сразу четыре баллона. Я сказал ему, чтобы не отнимал у меня время глупостями и был начеку. — Говоривший повернулся ко мне. — Тогда он и назвал ваше имя. А еще, — теперь он взглянул на Фрэнсиса, — Барбони высказал удивление, что Лось-младший собрался приехать в это Богом забытое место.
— Сам же он приехал, — возразила я, но Паки не обратил на мои слова никакого внимания.
— Представляете наше состояние, — продолжал он, — когда узнаем, что полчаса спустя Барбони застрелили. Поставьте себя на наше место…
Я этого очень не хотела делать, но решила промолчать о своих чувствах. То, что сказал Паки в дальнейшем, несколько прояснило ситуацию. Во всяком случае, для меня. За Фрэнсиса ручаться не буду.
Вот что мы услышали:
— … ведь как получается, подумали мы: два нью-йоркских клана, ваш и наш, с частично совпадающими интересами, но строго разделенными сферами влияния, вдруг сталкиваются… могут столкнуться… Наш представитель убит. Лось внезапно приехал… И я предположил: а не хочет ли кто-то умышленно столкнуть нас… Или тут нечто другое…
По мере того как он говорил, его тон делался резче, лицо все больше искажалось от злобы.
— Вот почему я решил сам поговорить с вами. Теперь откройте ваши карты. И без балды.
Последние слова он произнес хриплым зловещим шепотом, не сводя глаз с Фрэнсиса.
Мой славный брат не проявил никаких видимых эмоций. Спокойно отхлебнул вино и посмотрел на Паки сквозь свои загадочные темные окуляры. Блестящий актер, решила я. Вот кем нужно было ему стать, а не пожарным. Его имя давно бы уже красовалось в Голливуде на Аллее звезд.
— Так зачем все-таки ваш Барбони наведывался сюда? — бесстрастно спросил Фрэнсис, словно не слышал, о чем говорил Паки.
Лицо последнего исказилось еще больше: не без оснований он решил, что собеседник считает его за дурака, решил поиграть с ним.
Сквозь стиснутые зубы Паки ответил:
— А то вы не знаете? Он делал здесь то же, что в Нью-Йорке. Проверял, так сказать, устойчивость наших вложений во Флориде. Мы же все-таки не хотим, чтобы с нашими девочками случались неприятности. Это ударяет по карману. Особенно если они вообразят себя звездами и пробуют избавиться от нашей, как бы сказать, опеки. Да что, вы не понимаете? Барбони должен был ласково объяснить, что им оторвут их чертовы титьки, если не будут слушаться…
Последняя фраза была настолько грубой и омерзительной, что я вздрогнула и отвела взгляд от его мерзкой морды. Думаю, он не понял наших чувств, ведь “синдикат” тех Лаватини наверняка рассуждал, если не поступал, примерно так же.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
Фрэнсис все-таки решил ради такого случая — первого и, как мы надеялись, последнего его появления в роли Лося-младшего — напялить костюм и огромные темные очки, закрывающие большую часть лица. А вдруг Крошку Лося кто-либо из этих людей знает? Ох, что тогда будет, страшно подумать! Но не могла же я спрашивать об этом у моего телефонного собеседника.
Во всяком случае, глядя на Фрэнсиса, я почти поверила, что он один из лучших представителей этого клана — так непринужденно он держался.
Он уверенно поднялся по ступенькам ресторана — так входят люди, знающие себе цену и не боящиеся посторонних глаз. Скорее всего этому его научила профессия пожарного. На минуту задержавшись в холле, он сразу сориентировался, прошел направо и вышел на веранду над заливом. Здесь, опять же, наверное, по привычке, окинул взглядом зал, как бы намечая пути отхода (на случай пожара или чего-нибудь еще), посмотрел в сторону залива, а затем безошибочно выбрал место, где нам сесть, такое, откуда видны и входная дверь, и оба боковых выхода. Я отнесла умение ориентироваться на счет его профессиональной выучки, но, быть может, он просто смотрел много боевиков по телевизору и вот наконец дождался случая воплотить в настоящей жизни увиденное на экране.
Я шла за ним в ярком мини-платье, широкополой соломенной шляпе, в туфлях на высоком каблуке. Выглядела наверняка совсем не так, как себя чувствовала, но даже Фрэнсис, пожалуй, не замечал этого. Когда подошла официантка, он заказал себе мартини, а я дурацкий напиток с дурацким названием “Май-тай” — мало алкоголя и мало толку. Но он должен был дополнить мой образ, а пить ведь не обязательно. Главное — убойно выглядеть.
Я все-таки незаметно для себя успела проглотить почти полбокала, когда они наконец прибыли, эта нью-йоркская кодла. Я сразу догадалась, что они — в черной тачке с затемненными стеклами, тоже как в кинобоевике. Но парень, который вылез оттуда, удивил меня, аж шары вылезли: представляете — сальные, бурого цвета, волосы, собранные сзади в косичку, выцветшие джинсы в каких-то подозрительных пятнах, на ногах босоножки без носков, рубашка с распахнутым воротом. Ну и дела! Никакого уважения к семье, которую представляет. Брал бы пример с Фрэнсиса. В лучшем случае этот тип был похож на какого-нибудь захудалого голливудского продюсера.
Черный седан задержался у входа, и я успела заметить за баранкой обритый наголо череп и гору мышц. Возможно, другая гора скрывалась в глубине кабины.
Фрэнсис напрягся и сделал большой глоток из своего бокала. Насколько я могла судить, у “мистера Голливуда” оружия при себе не было. Это хорошо, потому что мы с братом тоже не запаслись пушками.
“Голливуд” зыркнул, сразу определил нас — ему бы в ФБР работать, а не в семье, — и направился к нашему столику. Положив руку на спинку свободного стула, он улыбнулся.
— Выглядишь совсем как твой портрет на афише, — сказал он мне.
Голос был тот же, что по телефону, хрипловатый, малоприятный, и улыбка не скрашивала впечатления.
Повернувшись к Фрэнсису и протянув руку, он торжественно произнес:
— Мистер Лаватини, для меня честь…
Фрэнсис сделал вид, что не замечает протянутой руки, и сказал, почти не разжимая губ:
— А вы кто такой?
— Паки Коццоие, я из…
— Знаю откуда, — перебил его Фрэнсис. — Садитесь. Небрежно откинувшись на стуле, он выжидательно смотрел на Паки, и видно было, что тот, несмотря на довольно холодный прием, чувствует себя вполне комфортно. Не знаю, как мой брат, но, пожалуй, хуже всех из нас троих чувствовала себя я — словно на тонком льду, который вот-вот хрустнет.
— Что ж, — сказал Фрэнсис, — давайте проясним, если возникли какие недоразумения. Потому что я приехал проветриться, а дела мешают моему отдыху. У сестренки и так неприятности в связи со всем этим, а тут еще вы… Итак, чем конкретно может она содействовать вам?
Паки подал знак официантке, заказал сухой мартини и только потом соизволил ответить.
— Алонцо Барбони, — сказал он, — был послан сюда, чтобы устроить для меня небольшой бизнес. Прошлой ночью он сдуру позвонил с парковки перед каким-то рестораном и пожаловался, что, по-видимому, кто-то за ним следит, прокололи сразу четыре баллона. Я сказал ему, чтобы не отнимал у меня время глупостями и был начеку. — Говоривший повернулся ко мне. — Тогда он и назвал ваше имя. А еще, — теперь он взглянул на Фрэнсиса, — Барбони высказал удивление, что Лось-младший собрался приехать в это Богом забытое место.
— Сам же он приехал, — возразила я, но Паки не обратил на мои слова никакого внимания.
— Представляете наше состояние, — продолжал он, — когда узнаем, что полчаса спустя Барбони застрелили. Поставьте себя на наше место…
Я этого очень не хотела делать, но решила промолчать о своих чувствах. То, что сказал Паки в дальнейшем, несколько прояснило ситуацию. Во всяком случае, для меня. За Фрэнсиса ручаться не буду.
Вот что мы услышали:
— … ведь как получается, подумали мы: два нью-йоркских клана, ваш и наш, с частично совпадающими интересами, но строго разделенными сферами влияния, вдруг сталкиваются… могут столкнуться… Наш представитель убит. Лось внезапно приехал… И я предположил: а не хочет ли кто-то умышленно столкнуть нас… Или тут нечто другое…
По мере того как он говорил, его тон делался резче, лицо все больше искажалось от злобы.
— Вот почему я решил сам поговорить с вами. Теперь откройте ваши карты. И без балды.
Последние слова он произнес хриплым зловещим шепотом, не сводя глаз с Фрэнсиса.
Мой славный брат не проявил никаких видимых эмоций. Спокойно отхлебнул вино и посмотрел на Паки сквозь свои загадочные темные окуляры. Блестящий актер, решила я. Вот кем нужно было ему стать, а не пожарным. Его имя давно бы уже красовалось в Голливуде на Аллее звезд.
— Так зачем все-таки ваш Барбони наведывался сюда? — бесстрастно спросил Фрэнсис, словно не слышал, о чем говорил Паки.
Лицо последнего исказилось еще больше: не без оснований он решил, что собеседник считает его за дурака, решил поиграть с ним.
Сквозь стиснутые зубы Паки ответил:
— А то вы не знаете? Он делал здесь то же, что в Нью-Йорке. Проверял, так сказать, устойчивость наших вложений во Флориде. Мы же все-таки не хотим, чтобы с нашими девочками случались неприятности. Это ударяет по карману. Особенно если они вообразят себя звездами и пробуют избавиться от нашей, как бы сказать, опеки. Да что, вы не понимаете? Барбони должен был ласково объяснить, что им оторвут их чертовы титьки, если не будут слушаться…
Последняя фраза была настолько грубой и омерзительной, что я вздрогнула и отвела взгляд от его мерзкой морды. Думаю, он не понял наших чувств, ведь “синдикат” тех Лаватини наверняка рассуждал, если не поступал, примерно так же.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66