На выезд вел бетонированный коридор. «Такой за доли секунды лучевиком не прожжешь», — подумалось ронину. Да и ни к чему. А были времена, когда попасть в Купол было для Дика идеей фикс — сладкой и пузыристой, как нарытая однажды в развалинах старого склада газировка в банке, и совершенно несбыточной — как не покидавшая потом надежда найти еще одну. Хр-р-рустальное детство. Впереди возникла полоса блеклого света — перед машиной открывались последние ворота. Под боком у ронина беспокойно заерзал Грабер — ему было уже неуютно от одного только тусклого света из распахивающегося перед ним чужого и явно недружелюбного мира. Погоди, то ли еще будет. Жен сидит замерев, вся настороже, будто лань в орешнике, на лице тревога — что-то там ждет снаружи?.. Не обрадует тебя, девочка, то, что ты там увидишь. Природой уж точно любоваться не придется. Рунге в своем ящике немногое потеряет. Тоскливо ему там небось. И страшно. Зато чистым кислородом дышит — ловит последние минуты наслаждения.
Ронин тоже сделал глубокий вдох, уже минуя ворота:
«Торжественный выезд. Дом, мать его, сладкий дом. С прибытием». И сразу повел флаер на взлет: для начала не мешало осмотреться, кинуть с высоты взгляд на знакомые с детства, но основательно уже позабытые места. Мало ли какие изменения произошли здесь за без малого восемнадцать стандартных лет его отсутствия.
М-м-да. Что он там предполагал насчет здешних изменений?..
Уже смеркалось, но панорама внизу была еще хорошо видна: огромная территория, занятая железобетонными постройками, большинство из которых представляли собой руины. Сплошные развалины. Каменные джунгли, вполне узнаваемые для того, кто в них родился. Только процесс разрушения сделал их за восемнадцать лет немного ниже, приблизил к земле. Судя по сырости и какой-то общей промозглости безрадостного пейзажа, здесь стояла осень. Впрочем, это могла быть весна. Однако не исключено, что здесь царило лето.
* * *В древней Москве уцелела практически полностью лишь система подземных коммуникаций. Ну и подвалы, само собой, где встречались источники воды, газа и даже иногда электричества. Да и сети связи кое-где еще работали, по крайней мере в те времена, когда ронин здесь обитал. Экология, само собой, ни к черту. Какие-то заводы до сих пор еще коптят — в обеспечение местных заправил. И их рабочие живут, как и прежде, получше, отдельными райончиками.
Фактически лежащий под ними город представлял собой множество разрозненных районов, обнесенных стенами и разделенных каменными джунглями, население которых немногим отличалось от диких звериных стай. И действовал там соответственно закон джунглей, то есть — полнейший беспредел.
Развалины бывшей столицы Государства Российского всколыхнули лежавшие на самом дне души ронина воспоминания юности, давно покрытые илом времени. А теперь, поди ж ты, всплыли.
Вон монумент Кропоткину так и лежит, сердечный, носом в растрескавшийся асфальт, как они его свалили при схватке с «грызлами» — всегда сытым кланом, обосновавшимся на бывшей макаронной фабрике, где запасов макарон там хватило бы, наверное, лет на сто. С дедушкой Кропоткиным привалило тогда не так уж много народу — человек десять, но численный перевес макаронников в той битве был ликвидирован, и каждый клан остался при своем. Может, «грызлы» и сейчас еще сидят на своей фабрике при макаронах, если никто их оттуда не вышиб. Клан ронина тоже был не из бедствующих, поскольку владел ремонтной мастерской — какой-никакой, а уровень технического оснащения там имелся, то есть возможность делать разные необходимые вещицы, вплоть до оружия на продажу. Оружие здесь ходило в основном холодное — мечи, ножи, арбалеты, кольчуги, само собой. Огнестрельное считалось большой редкостью и дефицитом. Средневековье, короче говоря. Кланы победнее разводили для пропитания разных мелких животных, совсем бедные ели всяких там лягушек-рыб. Грибы в подвалах растили. Ели и крыс, изрядно расплодившихся за период распада. Все норовили отхватить себе местечко получше, что и служило поводом для постоянных конфликтов и междоусобиц. Люди бежали из городов, но сельские жители, живущие немногим лучше, объявили города рассадниками зла и заразы и не очень-то принимали беглецов — в основном брали в рабство.
За размышлениями ронин медленно разворачивал в воздухе машину. Сейчас перед ними лежал Купол — территория, накрытая специальной оболочкой, полностью изолирующей обитателей от внешней среды. Здешний олимп — место жительства верхушки (олигархов, мэра с компанией). Там-то все о'кей: продукты питания, удобства, транспорт, электричество, кондишн — всего этого под Куполом в ассортименте. Словом — полный коммунизм, как мечталось предкам в доисторическо-легендарные времена земной жизни: в зависимости от занимаемой должности — соответствующие блага, для всех купольников — чистый воздух, экологический транспорт, жилье и натуральная пища. Подробности существования в подкупольной зоне ронин выяснил, уже будучи воспитанником интерната, — специально интересовался, что же на самом деле происходило в этом грандиозном и манящем, недоступном простому смертному «обиталище богов». В том числе, например, то, что кондишн позволяет там облегченное одеяние вплоть до римских тог (олигархи они или нет, в конце концов?). И то, что под Куполом никто не забыл про реформы и демократию, — это у них стало чем-то вроде религии, с незапамятных времен даже сохранилось выражение «Я остаюсь верен курсу реформ» — что-то типа вассальной клятвы, присяги или заклинания. Мэр, префект, депутат и прочее — наследственные должности, Президента выбирают сообща из числа олигархов сами же олигархи. И что характерно — большинство имеет все возможности перебраться жить на какой-нибудь не менее и даже куда более благоустроенный люкс, но довольствуется регулярными галактическими круизами: звание олигарха, пусть и на последней из планет-парий, для них дороже во сто крат статуса обычного гражданина в благополучном мире.
Блеск и нищета, одним словом.
Учитывая столь разительный контраст, никакая оболочка из сверхпрочных материалов не уберегла бы жирующих «олимпийцев» от посягательств извне со стороны одичавших подданных, если бы не мощная регулярная гвардия, осуществляющая охрану и патрулирование «твердыни власти», набранная и воспитанная, кстати сказать, на местном же материале: взятые под Купол еще детьми, здешние парии становились куда более надежными охранниками, чем любые наемники со стороны, — они готовы были зубами рвать своих бывших сородичей, лишь бы их не вышвырнули прозябать обратно наружу.
— Разве мы не могли остаться в Куполе? — Это были первые слова Грабера после выезда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88