— Когда доходило до такого, Клайд с Виноной всегда говаривали мне, что я, мол, на ежа уселся.
— Ну, ладно, Макс, — проговорила Николь чуть погодя. Она коротко обняла его на прощание. — Надеюсь, с тобой все будет в порядке, куда бы тебя не занесло.
Однако вагон оставался на месте, и Макс упрямо отказывался покинуть его, даже в уборную не ходил.
Друзья приносили Максу еду, воду и все прочее, чтобы не пачкать вагончик. Между тем к исходу третьего дня сидения пища начала заканчиваться.
— Придется переговорить с Максом, — обратился Роберт к взрослым, после того как дети уснули. — Понятно, вагон не стронется с места, пока он будет торчать внутри.
— Я хочу переговорить с ним завтра утром, — отозвалась Николь.
— Но еда кончается сейчас , — сказал Роберт. — И мы не знаем, сколько еще потребуется…
— Можно разделить остаток на рационы, — перебил его Ричард, — и продержаться еще хотя бы два дня… Видишь ли, Роберт, все мы устали и нервничаем… словом, лучше переговорить с Максом, хорошо выспавшись.
— Что будем делать, если Макс не захочет оставлять вагон? — спросил Ричард у Николь, когда они остались одни.
— Не знаю, — ответила Николь. — Патрик уже задавал мне это вопрос утром… Он опасается, что нам придется прибегнуть к силе, чтобы извлечь Макса из вагона… По его мнению. Макс очень устал и раздражен.
Ричард уже глубоко заснул, однако Николь все еще обдумывала, в каком тоне лучше говорить с Максом. «Конфронтации следует избегать любой ценой,
— подумала она. — Итак, мне придется переговорить с ним с глазу на глаз, так чтобы никто не слышал… Но что же сказать ему? И как реагировать на отказ?»
Истомившись от дум, Николь наконец уснула. И снова ее сны были тревожными. Сперва горела их вилла в Бовуа, а она не могла отыскать Женевьеву. Потом сон перенес Николь в Республику Берег Слоновой Кости, и ей снова было семь лет, шел обряд поро. Полуголая Николь плыла в небольшом пруду посреди оазиса. По берегу пруда разгуливала львица, выискивая человеческого детеныша, потревожившего ее львят. Николь нырнула, чтобы избежать пронзительного взгляда зверя, а когда выскочила на поверхность, чтобы вздохнуть, львица исчезла, и вместо нее вокруг пруда разгуливали три октопаука.
— Мама, мама, — услышала Николь далекий голос Элли. Встав в воде, Николь обвела глазами окружность пруда. — С нами все в порядке, мама, — отчетливо произнес голос Элли. — Не беспокойся о нас.
Но где же Элли? Во сне Николь как будто бы заметила человеческий силуэт в лесу позади трех октопауков и позвала:
— Элли, это ты… Элли?
Темная фигура ответила «да» голосом Элли, а затем подошла поближе. В лунном свете блеснули ярко-белые зубы. Николь сразу же узнала подошедшего.
— Омэ! — вскрикнула она, и волна ужаса пробежала по спине. — Омэ…
Николь проснулась от толчка. Ричард сидел возле нее в постели.
— Что с тобой, дорогая? Ты кричала, звала Элли… потом Омэ.
— Только что я видела очередной яркий сон, — проговорила Николь, подымаясь, чтобы одеться. — Мне дали понять, что Эпонина и Элли живы, но где они сейчас, не намекнули.
Николь оделась.
— И куда же ты в столь поздний час? — спросил Ричард.
— Я хочу переговорить с Максом, — ответила Николь.
Она торопливо оставила спальню и вышла в большой зал под куполом. Непроизвольно Николь поглядела на потолок и заметила то, чего не видела прежде. В нескольких метрах под куполом оказалась площадка или платформа. «Почему я не замечала ее раньше? — подумала Николь, рысцой подбегая к вагону. — Потому что днем тени лежат по-другому? Или потому, что эту площадку сделали совсем недавно?»
Свернувшийся в клубок Макс спал в уголке вагона. Николь вошла внутрь очень тихо. За те несколько секунд, когда она собиралась прикоснуться к нему, Макс дважды пробормотал имя Эпонины. Потом голова его дернулась.
— Да, дорогая, — произнес он вполне отчетливо.
— Макс, — шепнула ему на ухо Николь. — Просыпайся, Макс. — Когда Макс проснулся, выражение на его лице было такое, словно бы он увидел призрак.
— Макс, мне только что приснился удивительный сон, — объявила Николь. — Теперь я уверена, что с Элли и Эпониной все в порядке… Я пришла попросить тебя уйти из вагона, чтобы он мог привезти еду. Конечно, я понимаю, как тебе хочется что-либо сделать…
Николь смолкла. Макс поднялся на ноги и подошел к двери вагона. Выражение недоумения на его лице все еще сохранялось.
— Пошли, — сказал он.
— И всего-то? — Николь удивилась столь слабому сопротивлению.
— Да, — проговорил Макс, спускаясь из вагона. Как только Николь оставила вагон, его двери закрылись, и аппарат быстро покатил в сторону.
— Когда ты меня разбудила, — продолжал Макс, вместе с Николь провожая взглядом вагончик, — мне снился сон: я разговаривал с Эпониной. И как раз в тот самый момент, когда я услыхал твой голос, она говорила, что ты несешь мне важное известие.
Макс поежился, потом расхохотался и направился назад к альковам.
— Конечно, я не верю во все эти дерьмовые разговоры о телепатии, но совпадение, безусловно, заслуживает внимания.
Поезд, на этот раз с двумя вагонами, вернулся еще дотемна. Первый вагон, как и прежде, был освещен, открыт и нагружен водой и пищей. Второй же оставался совершенно темным; двери его не открывались, а окна были занавешены.
— Ну-ну, — проговорил Макс, подходя к краю платформы. Он попытался — впрочем, без успеха — проникнуть внутрь второго вагона. — И что же у нас тут?
Когда из первого вагона выгрузили еду и питье, поезд не тронулся с места. Люди выжидали, но таинственный второй вагон отказывался выдавать свои секреты. Наконец Николь с друзьями решила приступить к обеду. Разговор за едой был негромок: все не без опаски рассуждали о возможном назначении второго вагона.
Когда маленький Кеплер невинным голоском предположил, что, быть может, внутри темного вагона находятся Эпонина и Элли, Николь поведала историю о том, как после долгого пребывания у октопауков обнаружила Ричарда в коме. Предчувствие несчастья охватило людей.
— Следует обязательно выставить стражу сегодня ночью, — предложил Макс после обеда, — чтобы они не выкинули какой-нибудь штуки, пока мы спим. Берусь отстоять первые четыре часа.
Патрик и Ричард также вызвались в часовые. И, прежде чем улечься спать, все семейство, включая Бенджи и детей, отправилось к краю платформы поглядеть на вагоны.
— А что же там внутри, ма-ма? — поинтересовался Бенджи.
— Не знаю, дорогой, — ответила Николь, обнимая сына. — В самом деле не знаю.
Примерно за час до того, как под куполом снова вспыхнули огни, возвещая наступление утра, Патрик и Макс разбудили Ричарда и Николь.
— Пошли, — проговорил Макс взволнованно, — вам нужно поглядеть на это…
В центре главной палаты оказалось четверо больших черных сегментированных созданий:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153
— Ну, ладно, Макс, — проговорила Николь чуть погодя. Она коротко обняла его на прощание. — Надеюсь, с тобой все будет в порядке, куда бы тебя не занесло.
Однако вагон оставался на месте, и Макс упрямо отказывался покинуть его, даже в уборную не ходил.
Друзья приносили Максу еду, воду и все прочее, чтобы не пачкать вагончик. Между тем к исходу третьего дня сидения пища начала заканчиваться.
— Придется переговорить с Максом, — обратился Роберт к взрослым, после того как дети уснули. — Понятно, вагон не стронется с места, пока он будет торчать внутри.
— Я хочу переговорить с ним завтра утром, — отозвалась Николь.
— Но еда кончается сейчас , — сказал Роберт. — И мы не знаем, сколько еще потребуется…
— Можно разделить остаток на рационы, — перебил его Ричард, — и продержаться еще хотя бы два дня… Видишь ли, Роберт, все мы устали и нервничаем… словом, лучше переговорить с Максом, хорошо выспавшись.
— Что будем делать, если Макс не захочет оставлять вагон? — спросил Ричард у Николь, когда они остались одни.
— Не знаю, — ответила Николь. — Патрик уже задавал мне это вопрос утром… Он опасается, что нам придется прибегнуть к силе, чтобы извлечь Макса из вагона… По его мнению. Макс очень устал и раздражен.
Ричард уже глубоко заснул, однако Николь все еще обдумывала, в каком тоне лучше говорить с Максом. «Конфронтации следует избегать любой ценой,
— подумала она. — Итак, мне придется переговорить с ним с глазу на глаз, так чтобы никто не слышал… Но что же сказать ему? И как реагировать на отказ?»
Истомившись от дум, Николь наконец уснула. И снова ее сны были тревожными. Сперва горела их вилла в Бовуа, а она не могла отыскать Женевьеву. Потом сон перенес Николь в Республику Берег Слоновой Кости, и ей снова было семь лет, шел обряд поро. Полуголая Николь плыла в небольшом пруду посреди оазиса. По берегу пруда разгуливала львица, выискивая человеческого детеныша, потревожившего ее львят. Николь нырнула, чтобы избежать пронзительного взгляда зверя, а когда выскочила на поверхность, чтобы вздохнуть, львица исчезла, и вместо нее вокруг пруда разгуливали три октопаука.
— Мама, мама, — услышала Николь далекий голос Элли. Встав в воде, Николь обвела глазами окружность пруда. — С нами все в порядке, мама, — отчетливо произнес голос Элли. — Не беспокойся о нас.
Но где же Элли? Во сне Николь как будто бы заметила человеческий силуэт в лесу позади трех октопауков и позвала:
— Элли, это ты… Элли?
Темная фигура ответила «да» голосом Элли, а затем подошла поближе. В лунном свете блеснули ярко-белые зубы. Николь сразу же узнала подошедшего.
— Омэ! — вскрикнула она, и волна ужаса пробежала по спине. — Омэ…
Николь проснулась от толчка. Ричард сидел возле нее в постели.
— Что с тобой, дорогая? Ты кричала, звала Элли… потом Омэ.
— Только что я видела очередной яркий сон, — проговорила Николь, подымаясь, чтобы одеться. — Мне дали понять, что Эпонина и Элли живы, но где они сейчас, не намекнули.
Николь оделась.
— И куда же ты в столь поздний час? — спросил Ричард.
— Я хочу переговорить с Максом, — ответила Николь.
Она торопливо оставила спальню и вышла в большой зал под куполом. Непроизвольно Николь поглядела на потолок и заметила то, чего не видела прежде. В нескольких метрах под куполом оказалась площадка или платформа. «Почему я не замечала ее раньше? — подумала Николь, рысцой подбегая к вагону. — Потому что днем тени лежат по-другому? Или потому, что эту площадку сделали совсем недавно?»
Свернувшийся в клубок Макс спал в уголке вагона. Николь вошла внутрь очень тихо. За те несколько секунд, когда она собиралась прикоснуться к нему, Макс дважды пробормотал имя Эпонины. Потом голова его дернулась.
— Да, дорогая, — произнес он вполне отчетливо.
— Макс, — шепнула ему на ухо Николь. — Просыпайся, Макс. — Когда Макс проснулся, выражение на его лице было такое, словно бы он увидел призрак.
— Макс, мне только что приснился удивительный сон, — объявила Николь. — Теперь я уверена, что с Элли и Эпониной все в порядке… Я пришла попросить тебя уйти из вагона, чтобы он мог привезти еду. Конечно, я понимаю, как тебе хочется что-либо сделать…
Николь смолкла. Макс поднялся на ноги и подошел к двери вагона. Выражение недоумения на его лице все еще сохранялось.
— Пошли, — сказал он.
— И всего-то? — Николь удивилась столь слабому сопротивлению.
— Да, — проговорил Макс, спускаясь из вагона. Как только Николь оставила вагон, его двери закрылись, и аппарат быстро покатил в сторону.
— Когда ты меня разбудила, — продолжал Макс, вместе с Николь провожая взглядом вагончик, — мне снился сон: я разговаривал с Эпониной. И как раз в тот самый момент, когда я услыхал твой голос, она говорила, что ты несешь мне важное известие.
Макс поежился, потом расхохотался и направился назад к альковам.
— Конечно, я не верю во все эти дерьмовые разговоры о телепатии, но совпадение, безусловно, заслуживает внимания.
Поезд, на этот раз с двумя вагонами, вернулся еще дотемна. Первый вагон, как и прежде, был освещен, открыт и нагружен водой и пищей. Второй же оставался совершенно темным; двери его не открывались, а окна были занавешены.
— Ну-ну, — проговорил Макс, подходя к краю платформы. Он попытался — впрочем, без успеха — проникнуть внутрь второго вагона. — И что же у нас тут?
Когда из первого вагона выгрузили еду и питье, поезд не тронулся с места. Люди выжидали, но таинственный второй вагон отказывался выдавать свои секреты. Наконец Николь с друзьями решила приступить к обеду. Разговор за едой был негромок: все не без опаски рассуждали о возможном назначении второго вагона.
Когда маленький Кеплер невинным голоском предположил, что, быть может, внутри темного вагона находятся Эпонина и Элли, Николь поведала историю о том, как после долгого пребывания у октопауков обнаружила Ричарда в коме. Предчувствие несчастья охватило людей.
— Следует обязательно выставить стражу сегодня ночью, — предложил Макс после обеда, — чтобы они не выкинули какой-нибудь штуки, пока мы спим. Берусь отстоять первые четыре часа.
Патрик и Ричард также вызвались в часовые. И, прежде чем улечься спать, все семейство, включая Бенджи и детей, отправилось к краю платформы поглядеть на вагоны.
— А что же там внутри, ма-ма? — поинтересовался Бенджи.
— Не знаю, дорогой, — ответила Николь, обнимая сына. — В самом деле не знаю.
Примерно за час до того, как под куполом снова вспыхнули огни, возвещая наступление утра, Патрик и Макс разбудили Ричарда и Николь.
— Пошли, — проговорил Макс взволнованно, — вам нужно поглядеть на это…
В центре главной палаты оказалось четверо больших черных сегментированных созданий:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153