Нури слушал дебаты с любопытством: в его практике воспитателя дошкольников ему как-то не приходила в голову необходимость классификации видов зла и борьбы с ним.
– Так вы согласны, Нури? – повторил Пан Перунович.
– Продолжайте, прошу вас.
– Так вот… А второе – это зло порожденное. Нами порожденное. Причиной ему – наша неспособность или нежелание предвидеть результаты своих поступков. Пример – Василиск! И вот вопрос: какое из зол больше?
Пан Перунович сделал паузу, поскольку подошел леший с бадьей. Он нес драконье молоко, разведенное водой, из семи источников взятой.
– Фифти-фифти! – сказал Неотесанный Митяй, обходя стол, за которым сидели под раскидистым платаном участники семинара. Он каждому наливал в протянутую кружку. Потом леший уселся у дальнего конца стола на свободном месте, подпер нестриженую голову могучими кулаками и стал слушать.
– Позвольте, я отвечу на вопрос.
– Пожалуйста, – Пан Перунович пожал плечами. – Сейчас Иванушка скажет то, что он хочет сказать.
– И скажу. Зло изначальное опаснее всего. Кстати, если о зле порожденном в сказках почти ничего не говорится, то зло изначальное постоянно присутствует в фольклоре. Я ни на что! не намекаю, но воплощено оно в Кащее Бессмертном. Напомню, что смерть его находится на острове, неизвестно где расположенном в сундуке, что зарыт под дубом, а в том сундуке утка, которая должна снести яйцо. В этом-то яйце иголка, а в кончике ее смерть Кащеева. Заметьте, добрый молодец не сам на остров попадает, ему помогают медведь, серый волк яблонька-золотые яблоки. А когда он сундук выкопал и открыл, утка вылетела, и в вышине ее ясный сокол закогтил. Но утка успела яйцо в сине море уронить, и если бы не щука, то неизвестно, что и было бы. Щука яйцо подхватил и добру молодцу отдала в белы руки. Дальше понятно: яйцо расколотил, иголку сломал – и Кащей скончался в конвульсиях. А вывод, товарищи? Тут, товарищи, три вывода можно сделать. Первый; со злом в одиночку бороться бесполезно, надо всем миром и с обязательным привлечением сил природы, кои и во флоре и фауне заключены. Вывод второй; чем меньше этой самой флоры и фауны на Земле остается тем у нас меньше шансов победить зло изначальное. Таков, товарищи, скрытый, а для меня очевидный смысл. И третий вывод; потому зло изначальное и воплощено в Кащее Бессмертному что победить его нам с вами не дано.
– Такие вот дела, – горестно сказал Неотесанный Митяй. – И чешите грудь. – То есть как? – услышав такое, Нури не мог – не вмешаться. – Как это не дано?
– А так! Не можем – и весь тут сказ.
– Э, нет, товарищи, давайте разберемся!
Иванушка тут много чего наговорил… первые два вывода у меня не вызывают сомнения, но третий?! Мой опыт показывает, что этот ползучий пессимизм неоправдан. Непобедимо в принципе? Нет! Единственный способ борьбы со злом – это воспитание доброты. Это и должно быть третьим выводом из той сказки, суть которой вы, Ваня, хоть и тезисно, но достаточно полно изложили. Ибо если бы добрый молодец не был добрым, то ни яблонька, ни серый волк, ни, простите, щука помогать ему не стали бы. Такой вот вывод.
– Ну вот видишь, а ты – не дано, не дано! – Леший встал из-за стола.
– Я, однако, пойду погляжу, Ворон кричит.
Прислушались и различили необычайную вокруг тишину и крик Ворона вдали.
– Ну вот, – Пан Перунович светло поглядел на Гасана-игрушечника. – Вылечили, значит, на свою голову, трудности себе создали, сейчас их преодолевать будем. Или как?
– Болел – лечили! – Гасая-игрушечник не опустил глаз, усы его остро топорщились.
Ворон приближался, и леший первым уловил в его крике что-то новое.
– Р-р-радуйтесь! – Ворон спикировал вниз кружил над платаном. – Цар-р-рь помер-р-р!
Василиск был неправдоподобно огромен, его неподвижные глаза были наполовину затянуты пленкой, ороговевший капюшон, обрамляющий шею, поник, с зубов оскаленной пасти стекал яд образуя прозрачную лужицу, над которой дрожало небольшое синеватое марево. Большая часть его тела скрывалась в орешнике, густо растущем по периметру поляны. На змее, как на огромном бревне, сидел Кащей – ноги его не доставали до земли – и ковырял тростью опавшие листья. В очках его отражались звери, стоящие вокруг. Притихшие, они молча смотрели на поверженного Василиска, на Кащея.
– Он долго мучился? – шепотом спросил Гасан-игрушечник.
А люди и звери все подходили, и замедляли шаги и останавливались рядом вперемешку. – Скажите, Гигантюк, вы что, снимали очки? – Нури затаил дыхание, ожидая ответа.
Гигантюк медленно и страшно улыбнулся – лучше бы он не улыбался, – Снял, конечно. Кто запретит? Нури повернулся к Гасану:
– Он не мучился, мастер. Он скончался мгновенно.
– А вы проницательны, бывший кибернетик Нури! Почему мне никто не говорит спасибо? Или я не избавил вас от необходимости самим принимать решение?
Гигантюк слез со змея и, не опираясь на трость, уверенно пошел к поселку. Перед ним расступились.
– Что вы имели в виду, Нури? – спросил Пан Перунович. – Я не понял. Почему – мгновенно?
– У Гигантюка страшная болезнь, именуемая равнодушием. Рак души. Вы как-то забыли упомянуть о равнодушии, когда говорили о зле изначальном… И не спрашивайте меня, почему мы, общаясь с Кащеем, ничего не чувствуем. Чувствуем, но не хотим замечать зло равнодушия, поскольку в малых дозах сами заражены им. Попривыкли, принюхались. И потом, он скрывает от нас свою душу, а с виду кажется человеком. Василиску же он явился таким, каков есть. Мне жаль змея, Пан Перунович. Он заглянул в пустые глаза Кащея и сдох от ужаса!
Все молчали, потрясенные.
– Но разве Василиск не есть зло, порожденное нами? – прошептал Пан Перунович.
– Э, бросьте! Подумав, вы и сами могли бы догадаться, что в процесс предвоспитания вмешался Гигантюк. Полагаю, что это было, когда он поскандалил с Неотесанным Митяем и тот ушел. Взбудораженный и злой, Гигантюк надел шлем ЭСУДа, оставленный лешим. Энергия, вы мне сами говорили, уже была подана. Ну вот, Кащей и сломал психику маленького змея, внушив ему склонность к злодеяниям…
Нури не хотели отпускать, его уговаривали остаться здесь, в Заколдованном Лесу, навсегда.
Пан Перунович был покорен умением Нури сочинять сказки. «С чего вы взяли?» – «А нам Алешка рассказывал. И вообще нам нужен постоянный консультант в ранге воспитателя дошколят, дабы верно оценивать содеянное и давать общее направление. Главное же, требуется человек, умеющий принимать правильные решения… Умеете, умеете, сразу видно, да и Сатон вас не зря направил к нам… А вы как думаете, Сатон – он такой! Мы здесь замкнулись внутри себя, и связи с реальностью у нас ослабли, а что за сказка без связи, вы встряхнули нас…» Неотесанный Митяй говорил, что года через три из него получился бы неплохой леший, поскольку Нури бесстрашен и добр, а все остальное – дело практики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
– Так вы согласны, Нури? – повторил Пан Перунович.
– Продолжайте, прошу вас.
– Так вот… А второе – это зло порожденное. Нами порожденное. Причиной ему – наша неспособность или нежелание предвидеть результаты своих поступков. Пример – Василиск! И вот вопрос: какое из зол больше?
Пан Перунович сделал паузу, поскольку подошел леший с бадьей. Он нес драконье молоко, разведенное водой, из семи источников взятой.
– Фифти-фифти! – сказал Неотесанный Митяй, обходя стол, за которым сидели под раскидистым платаном участники семинара. Он каждому наливал в протянутую кружку. Потом леший уселся у дальнего конца стола на свободном месте, подпер нестриженую голову могучими кулаками и стал слушать.
– Позвольте, я отвечу на вопрос.
– Пожалуйста, – Пан Перунович пожал плечами. – Сейчас Иванушка скажет то, что он хочет сказать.
– И скажу. Зло изначальное опаснее всего. Кстати, если о зле порожденном в сказках почти ничего не говорится, то зло изначальное постоянно присутствует в фольклоре. Я ни на что! не намекаю, но воплощено оно в Кащее Бессмертном. Напомню, что смерть его находится на острове, неизвестно где расположенном в сундуке, что зарыт под дубом, а в том сундуке утка, которая должна снести яйцо. В этом-то яйце иголка, а в кончике ее смерть Кащеева. Заметьте, добрый молодец не сам на остров попадает, ему помогают медведь, серый волк яблонька-золотые яблоки. А когда он сундук выкопал и открыл, утка вылетела, и в вышине ее ясный сокол закогтил. Но утка успела яйцо в сине море уронить, и если бы не щука, то неизвестно, что и было бы. Щука яйцо подхватил и добру молодцу отдала в белы руки. Дальше понятно: яйцо расколотил, иголку сломал – и Кащей скончался в конвульсиях. А вывод, товарищи? Тут, товарищи, три вывода можно сделать. Первый; со злом в одиночку бороться бесполезно, надо всем миром и с обязательным привлечением сил природы, кои и во флоре и фауне заключены. Вывод второй; чем меньше этой самой флоры и фауны на Земле остается тем у нас меньше шансов победить зло изначальное. Таков, товарищи, скрытый, а для меня очевидный смысл. И третий вывод; потому зло изначальное и воплощено в Кащее Бессмертному что победить его нам с вами не дано.
– Такие вот дела, – горестно сказал Неотесанный Митяй. – И чешите грудь. – То есть как? – услышав такое, Нури не мог – не вмешаться. – Как это не дано?
– А так! Не можем – и весь тут сказ.
– Э, нет, товарищи, давайте разберемся!
Иванушка тут много чего наговорил… первые два вывода у меня не вызывают сомнения, но третий?! Мой опыт показывает, что этот ползучий пессимизм неоправдан. Непобедимо в принципе? Нет! Единственный способ борьбы со злом – это воспитание доброты. Это и должно быть третьим выводом из той сказки, суть которой вы, Ваня, хоть и тезисно, но достаточно полно изложили. Ибо если бы добрый молодец не был добрым, то ни яблонька, ни серый волк, ни, простите, щука помогать ему не стали бы. Такой вот вывод.
– Ну вот видишь, а ты – не дано, не дано! – Леший встал из-за стола.
– Я, однако, пойду погляжу, Ворон кричит.
Прислушались и различили необычайную вокруг тишину и крик Ворона вдали.
– Ну вот, – Пан Перунович светло поглядел на Гасана-игрушечника. – Вылечили, значит, на свою голову, трудности себе создали, сейчас их преодолевать будем. Или как?
– Болел – лечили! – Гасая-игрушечник не опустил глаз, усы его остро топорщились.
Ворон приближался, и леший первым уловил в его крике что-то новое.
– Р-р-радуйтесь! – Ворон спикировал вниз кружил над платаном. – Цар-р-рь помер-р-р!
Василиск был неправдоподобно огромен, его неподвижные глаза были наполовину затянуты пленкой, ороговевший капюшон, обрамляющий шею, поник, с зубов оскаленной пасти стекал яд образуя прозрачную лужицу, над которой дрожало небольшое синеватое марево. Большая часть его тела скрывалась в орешнике, густо растущем по периметру поляны. На змее, как на огромном бревне, сидел Кащей – ноги его не доставали до земли – и ковырял тростью опавшие листья. В очках его отражались звери, стоящие вокруг. Притихшие, они молча смотрели на поверженного Василиска, на Кащея.
– Он долго мучился? – шепотом спросил Гасан-игрушечник.
А люди и звери все подходили, и замедляли шаги и останавливались рядом вперемешку. – Скажите, Гигантюк, вы что, снимали очки? – Нури затаил дыхание, ожидая ответа.
Гигантюк медленно и страшно улыбнулся – лучше бы он не улыбался, – Снял, конечно. Кто запретит? Нури повернулся к Гасану:
– Он не мучился, мастер. Он скончался мгновенно.
– А вы проницательны, бывший кибернетик Нури! Почему мне никто не говорит спасибо? Или я не избавил вас от необходимости самим принимать решение?
Гигантюк слез со змея и, не опираясь на трость, уверенно пошел к поселку. Перед ним расступились.
– Что вы имели в виду, Нури? – спросил Пан Перунович. – Я не понял. Почему – мгновенно?
– У Гигантюка страшная болезнь, именуемая равнодушием. Рак души. Вы как-то забыли упомянуть о равнодушии, когда говорили о зле изначальном… И не спрашивайте меня, почему мы, общаясь с Кащеем, ничего не чувствуем. Чувствуем, но не хотим замечать зло равнодушия, поскольку в малых дозах сами заражены им. Попривыкли, принюхались. И потом, он скрывает от нас свою душу, а с виду кажется человеком. Василиску же он явился таким, каков есть. Мне жаль змея, Пан Перунович. Он заглянул в пустые глаза Кащея и сдох от ужаса!
Все молчали, потрясенные.
– Но разве Василиск не есть зло, порожденное нами? – прошептал Пан Перунович.
– Э, бросьте! Подумав, вы и сами могли бы догадаться, что в процесс предвоспитания вмешался Гигантюк. Полагаю, что это было, когда он поскандалил с Неотесанным Митяем и тот ушел. Взбудораженный и злой, Гигантюк надел шлем ЭСУДа, оставленный лешим. Энергия, вы мне сами говорили, уже была подана. Ну вот, Кащей и сломал психику маленького змея, внушив ему склонность к злодеяниям…
Нури не хотели отпускать, его уговаривали остаться здесь, в Заколдованном Лесу, навсегда.
Пан Перунович был покорен умением Нури сочинять сказки. «С чего вы взяли?» – «А нам Алешка рассказывал. И вообще нам нужен постоянный консультант в ранге воспитателя дошколят, дабы верно оценивать содеянное и давать общее направление. Главное же, требуется человек, умеющий принимать правильные решения… Умеете, умеете, сразу видно, да и Сатон вас не зря направил к нам… А вы как думаете, Сатон – он такой! Мы здесь замкнулись внутри себя, и связи с реальностью у нас ослабли, а что за сказка без связи, вы встряхнули нас…» Неотесанный Митяй говорил, что года через три из него получился бы неплохой леший, поскольку Нури бесстрашен и добр, а все остальное – дело практики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16