«Ровно! Серию мог сорвать. И погибнуть».
Сандр, должно быть, с самого начала знал, куда попал, и как-то даже не очень интересовался, что у нас делается. Но потом оказалось, что он по специальности историк и куда больше знает о нашем времени, чем Лен. Он говорил, что будто бы они к ним зонды времени запускали, но я не вполне понял, что это такое.
…Ну да, он специально явился, чтоб Лена отсюда забрать. У него с собой какой-то аппарат был вроде магнитофона, они его там же, в углу, поставили и долго с ним возились, налаживали… Потом Сандр сказал: «Теперь надо ждать». Они придвинули стулья к аппарату вплотную и сели. А мне велели сесть подальше, даже от стола отойти. Я сел в другом углу и гляжу на них.
Тут Сандр в первый раз за все время улыбнулся и спрашивает:
– Ты хозяин этого дома?
Лен на него с таким уважением поглядел, мне даже смешно стало. Я-то сразу по одному этому вопросу понял, что Сандр, может, кое-что и знает про нас, но здорово путает. Неужели же он не мог сообразить, что я по возрасту никак не могу быть хозяином дома? Ну я ему объяснил, что я не хозяин, а родственник хозяина.
– А кто хозяин?
– Муж моей сестры.
Сандр немного подумал и опять задает вопрос:
– А что он делает? Сдает комнаты за деньги?
Скорей всего, он думал, что лопал в капиталистическую страну. Хотя там тоже, по-моему, совсем не обязательно, чтобы каждый хозяин дома сдавал комнаты: может, ему самому негде жить. Но я все это объяснять не стал, а только сказал:
– Нет, он драматург.
Сандр подумал и объяснил Лену:
– Он пишет пьесы. Готовые тексты для исполнения. У них это называется театр. Он… хорошо зарабатывает?
Эти вот слова – хозяин, сдает комнаты, театр, хорошо зарабатывает – Сандр выговаривал очень старательно: видно, что слова для него чужие, а он их старается правильно произнести. Но я особенно заинтересовался, что он такое сказал насчет пьес.
– Зарабатывает неплохо, – говорю. – А у вас, что же, пьес нет? И театра тоже нет?
– Есть стерео. Это вроде театра. Но готовых текстов нет. Есть общая схема, ее разыгрывают всегда по-новому.
Я думал-думал, решил, что это плохо, и так им и сказал.
– Почему плохо? Так лучше. Вероятностно. Неповторимо.
Вот такие они. Все у них как-то иначе. Я глядел на них и все жалел, что нет у меня ничего, ну совсем ничего, ни фотоаппарата, ни магнитофона. И вдруг у них глаза какие-то странные сделались, не такие яркие, и будто ничего не видят. Потом Лен затряс головой, а Сандр усмехнулся и пожал плечами. Я испугался, спрашиваю:
– Вы что?
– Не пугайся, – говорит Лен. – Мы включили теле.
Я сначала думал, что это телевидение, но оказалось – телеконтакт, телепатия… ну с ума сойти! Я спросил:
– Это вы всегда так? Ну это теле?
– Нет, – отвечает Лен. – Это не всегда удобно. Психологически непортативно. Бывают срывы. Не очень перспективно.
Сандр, похоже, рассердился на Лена за эти слова.
– Это первый этап теле. Как у них сейчас – кибернетика.
Лен засмеялся и говорит:
– Сандр очень хорошо знает историю, да?
А по-моему, он историю знал самое большее на тройку… Ну это правильно, всех мелочей не упомнишь. Наших бы историков если отправить на два века назад, они тоже, неверное, по мелочам бы путали, что к чему. Но ведь у них там, в XXII веке, учиться легче. Сандр мне объяснил, что у них всякий может хорошо знать историю и, вообще, что угодно, поскольку существует гипно. Гипно – это гипнопедия. Я как раз вчера прочел статью в «Технике – молодежи» и поэтому сразу догадался, в чем дело. Но гипнопедия
– это более или менее понятно, а вот насчет телепатии я раньше думал, что это вообще вранье. Спрашиваю их:
– А почему у нас с телепатией что-то плохо получается?
– Не знаю, – говорит Лен. – Вероятно, техника не отработана. Провести экс? – И смотрит на Сандра.
Я уже знал, что экс – это эксперимент, и стал просить, чтобы провели. Сандр согласился. И тут я чего-то испугался. Но у Лена уже глаза сделались чудные, и я думаю: «Нет, поздно отказываться, подумают, что я трус». А Лен засмеялся и говорит:
– Не подумаем. У тебя неупорядоченные мысли. Тебе сколько лет – десять?
А мне, наоборот, даже больше дают, чем есть. Говорю им:
– Что вы, мне уже четырнадцать!
Сандр кивнул головой:
– У них развитие запаздывало.
Я на него обиделся, хотел что-то сказать, но тут слышу будто в самом мозгу слова; «Спокойно! Сосредоточься! Настройся на меня!» Я понял, что это Лен командует, хотя сидел он тихо, даже губами не шевелил. Но мне почему-то сразу так неприятно стало, холодным потом всего облило. Я говорю тихонько:
– Лучше не надо.
Лен сказал, что действительно лучше не надо – я пугаюсь, и настоящий контакт не получается. И он тут же отключился. Я сразу это почувствовал: в мозгу будто бы свободней стало.
Долго что-то Ян не идет. Линту он выручит, в этом я уверен. Никакого права дядя Миша не имел ее отбирать. Она же моя.
…Ну я сам у них попросил, а что такое? Я же для науки! Ведь я же понимал, что мне так никто не поверит и ничего доказать я не смогу, а ведь для науки это очень важно, что люди будущего к нам приходили! Если б у меня хоть фотоаппарат был!
Я им все это сказал, а они молчат, и я вижу, что по теле переговариваются: опять глаза помутнели. Потом Сандр говорит:
– Не следует. И нечего дать.
Я говорю:
– Как же не следует, когда для науки ну просто необходимо! Найдите хоть что-нибудь! – А сам гляжу, где у них что есть. И углядел на шортах пуговицы – по две на левом боку. Вообще-то, они совсем не пуговицы, но я тогда не знал. Большие, с пятак величиной, и радугой отливают. – Дайте, – говорю, – хоть пуговицу.
– Пу-го-вицу. – Сандр это повторил и тут же объясняет Лену: – Деталь одежды. Держит разрезанное.
Оба они посмотрели на меня и засмеялись.
– Сначала режут, потом скрепляют, – говорит Лен. – Зачем?
А у них самих и действительно нигде разрезов нет. И молний не видать. Я так понял, что у них одежда из эластика, и ее можно надевать целиком, без застежек. Да и всего-то на них майка и шорты.
В общем, они советовались-советовались по теле, потом Лен все же уговорил Сандра; вижу, тот кивнул, соглашается. Лен взялся за пуговицу, но Сандр его остановил:
– Не надо сель. Отдай линту, безопасней.
Лен открепил эту самую линту, протянул руку подальше, положил на стол, сам с места не встает и мне не велит подходить. И только он начал объяснять, что с ней делать, с этой линтой, как – бац! – перед окном дядя Миша вырастает ни с того ни с сего. Теперь-то я знаю, но тогда это для меня прямо загадка была. Я смотрю на дядю Мишу и думаю: зачем он в окно лезет?
Главное, как интересно все получилось; на речке я был полчаса, не больше, а за это время и Ян приехал, и дядя Миша как-то усмотрел, что дача стоит пустая, а окна открытые. И сразу, конечно, проверять! Окна у нас высоко, но он чурбачок приспособил, поглядел вовнутрь, даже кричал, говорит, хозяев звал.
1 2 3 4 5 6
Сандр, должно быть, с самого начала знал, куда попал, и как-то даже не очень интересовался, что у нас делается. Но потом оказалось, что он по специальности историк и куда больше знает о нашем времени, чем Лен. Он говорил, что будто бы они к ним зонды времени запускали, но я не вполне понял, что это такое.
…Ну да, он специально явился, чтоб Лена отсюда забрать. У него с собой какой-то аппарат был вроде магнитофона, они его там же, в углу, поставили и долго с ним возились, налаживали… Потом Сандр сказал: «Теперь надо ждать». Они придвинули стулья к аппарату вплотную и сели. А мне велели сесть подальше, даже от стола отойти. Я сел в другом углу и гляжу на них.
Тут Сандр в первый раз за все время улыбнулся и спрашивает:
– Ты хозяин этого дома?
Лен на него с таким уважением поглядел, мне даже смешно стало. Я-то сразу по одному этому вопросу понял, что Сандр, может, кое-что и знает про нас, но здорово путает. Неужели же он не мог сообразить, что я по возрасту никак не могу быть хозяином дома? Ну я ему объяснил, что я не хозяин, а родственник хозяина.
– А кто хозяин?
– Муж моей сестры.
Сандр немного подумал и опять задает вопрос:
– А что он делает? Сдает комнаты за деньги?
Скорей всего, он думал, что лопал в капиталистическую страну. Хотя там тоже, по-моему, совсем не обязательно, чтобы каждый хозяин дома сдавал комнаты: может, ему самому негде жить. Но я все это объяснять не стал, а только сказал:
– Нет, он драматург.
Сандр подумал и объяснил Лену:
– Он пишет пьесы. Готовые тексты для исполнения. У них это называется театр. Он… хорошо зарабатывает?
Эти вот слова – хозяин, сдает комнаты, театр, хорошо зарабатывает – Сандр выговаривал очень старательно: видно, что слова для него чужие, а он их старается правильно произнести. Но я особенно заинтересовался, что он такое сказал насчет пьес.
– Зарабатывает неплохо, – говорю. – А у вас, что же, пьес нет? И театра тоже нет?
– Есть стерео. Это вроде театра. Но готовых текстов нет. Есть общая схема, ее разыгрывают всегда по-новому.
Я думал-думал, решил, что это плохо, и так им и сказал.
– Почему плохо? Так лучше. Вероятностно. Неповторимо.
Вот такие они. Все у них как-то иначе. Я глядел на них и все жалел, что нет у меня ничего, ну совсем ничего, ни фотоаппарата, ни магнитофона. И вдруг у них глаза какие-то странные сделались, не такие яркие, и будто ничего не видят. Потом Лен затряс головой, а Сандр усмехнулся и пожал плечами. Я испугался, спрашиваю:
– Вы что?
– Не пугайся, – говорит Лен. – Мы включили теле.
Я сначала думал, что это телевидение, но оказалось – телеконтакт, телепатия… ну с ума сойти! Я спросил:
– Это вы всегда так? Ну это теле?
– Нет, – отвечает Лен. – Это не всегда удобно. Психологически непортативно. Бывают срывы. Не очень перспективно.
Сандр, похоже, рассердился на Лена за эти слова.
– Это первый этап теле. Как у них сейчас – кибернетика.
Лен засмеялся и говорит:
– Сандр очень хорошо знает историю, да?
А по-моему, он историю знал самое большее на тройку… Ну это правильно, всех мелочей не упомнишь. Наших бы историков если отправить на два века назад, они тоже, неверное, по мелочам бы путали, что к чему. Но ведь у них там, в XXII веке, учиться легче. Сандр мне объяснил, что у них всякий может хорошо знать историю и, вообще, что угодно, поскольку существует гипно. Гипно – это гипнопедия. Я как раз вчера прочел статью в «Технике – молодежи» и поэтому сразу догадался, в чем дело. Но гипнопедия
– это более или менее понятно, а вот насчет телепатии я раньше думал, что это вообще вранье. Спрашиваю их:
– А почему у нас с телепатией что-то плохо получается?
– Не знаю, – говорит Лен. – Вероятно, техника не отработана. Провести экс? – И смотрит на Сандра.
Я уже знал, что экс – это эксперимент, и стал просить, чтобы провели. Сандр согласился. И тут я чего-то испугался. Но у Лена уже глаза сделались чудные, и я думаю: «Нет, поздно отказываться, подумают, что я трус». А Лен засмеялся и говорит:
– Не подумаем. У тебя неупорядоченные мысли. Тебе сколько лет – десять?
А мне, наоборот, даже больше дают, чем есть. Говорю им:
– Что вы, мне уже четырнадцать!
Сандр кивнул головой:
– У них развитие запаздывало.
Я на него обиделся, хотел что-то сказать, но тут слышу будто в самом мозгу слова; «Спокойно! Сосредоточься! Настройся на меня!» Я понял, что это Лен командует, хотя сидел он тихо, даже губами не шевелил. Но мне почему-то сразу так неприятно стало, холодным потом всего облило. Я говорю тихонько:
– Лучше не надо.
Лен сказал, что действительно лучше не надо – я пугаюсь, и настоящий контакт не получается. И он тут же отключился. Я сразу это почувствовал: в мозгу будто бы свободней стало.
Долго что-то Ян не идет. Линту он выручит, в этом я уверен. Никакого права дядя Миша не имел ее отбирать. Она же моя.
…Ну я сам у них попросил, а что такое? Я же для науки! Ведь я же понимал, что мне так никто не поверит и ничего доказать я не смогу, а ведь для науки это очень важно, что люди будущего к нам приходили! Если б у меня хоть фотоаппарат был!
Я им все это сказал, а они молчат, и я вижу, что по теле переговариваются: опять глаза помутнели. Потом Сандр говорит:
– Не следует. И нечего дать.
Я говорю:
– Как же не следует, когда для науки ну просто необходимо! Найдите хоть что-нибудь! – А сам гляжу, где у них что есть. И углядел на шортах пуговицы – по две на левом боку. Вообще-то, они совсем не пуговицы, но я тогда не знал. Большие, с пятак величиной, и радугой отливают. – Дайте, – говорю, – хоть пуговицу.
– Пу-го-вицу. – Сандр это повторил и тут же объясняет Лену: – Деталь одежды. Держит разрезанное.
Оба они посмотрели на меня и засмеялись.
– Сначала режут, потом скрепляют, – говорит Лен. – Зачем?
А у них самих и действительно нигде разрезов нет. И молний не видать. Я так понял, что у них одежда из эластика, и ее можно надевать целиком, без застежек. Да и всего-то на них майка и шорты.
В общем, они советовались-советовались по теле, потом Лен все же уговорил Сандра; вижу, тот кивнул, соглашается. Лен взялся за пуговицу, но Сандр его остановил:
– Не надо сель. Отдай линту, безопасней.
Лен открепил эту самую линту, протянул руку подальше, положил на стол, сам с места не встает и мне не велит подходить. И только он начал объяснять, что с ней делать, с этой линтой, как – бац! – перед окном дядя Миша вырастает ни с того ни с сего. Теперь-то я знаю, но тогда это для меня прямо загадка была. Я смотрю на дядю Мишу и думаю: зачем он в окно лезет?
Главное, как интересно все получилось; на речке я был полчаса, не больше, а за это время и Ян приехал, и дядя Миша как-то усмотрел, что дача стоит пустая, а окна открытые. И сразу, конечно, проверять! Окна у нас высоко, но он чурбачок приспособил, поглядел вовнутрь, даже кричал, говорит, хозяев звал.
1 2 3 4 5 6