Из спальни вышла пышнотелая девица, за ней выскочила брюнетка, хлопнула дверью.
— Ну и ничего страшного, — заявила красотка. — Подумаешь, несколько дохлых порезов.
Пышнотелая одернула свое туго сидящее платье. Поддержала брюнетку:
— Когда таких толстых режут, им не больно. Жир — он нечувствительный.
— Я вообще не понял, из-за чего весь шум, — подала голос невнятная личность в очках. Впервые за вечер слова личности оказались различимы. — Озорная шутка, только и всего.
— Не так много и досталось, — продолжила брюнетка. — Я бы добавила, пожалуй.
— Ничего себе! — подскочил один из бородатиков. — Тебя саму бы ножом… — Он поперхнулся, умолк. В лице что-то переменилось. — Хотя… оно, наверно, да. Стоило бы жирок-то посрезать — лишку Бенедикт на себе носит.
Они принялись полушутя обсуждать, откуда и по скольку граммов жира срезать с толстяка. Издатель поначалу вытаращил глаза, затем усмехнулся:
— Одно слово — писатели. Врали и балаболы.
Лоцману стало нехорошо. Шутливость в разговоре испарялась, уступая место серьезности намерений. Что с ними стряслось, отчего они сделались такие? Похожие на сбежавших актеров.
Он постучал в дверь спальни.
— Анна! Вы готовы? — Ему открыла Мария.
— Я готова. — Ее цветастая юбка висела на спинке стула, а одета она была в потертые джинсы. Джинсы были ей коротковаты и широки в поясе. — У Анны взяла, — объяснила Богиня Последнего Дарханца. — Идемте. Анна трусит.
— Минуту. — Лоцман прошел мимо нее в комнату, захлопнул дверь, тряхнул стонущего автора за плечо. — Бенедикт, вставайте.
В ответ послышались новые стоны, выразительней и жалостнее прежних.
— Бенедикт! Анна, вы сможете отвезти его домой?
— Зачем? Оставить гостей?
— Ваши гости сейчас сговариваются его прирезать. Бене…
Толстяк подпрыгнул и сел на тахте, спустив ноги. Голубые глазки уставились на охранителя мира.
— Что такое?
Всей кожей ощущая отчетливую угрозу, Лоцман повернул ключ в двери. Распорядился:
— Анна, откройте окно. Вылезайте, быстро. Бенедикт, втяните живот и лезьте.
Толстяк с удивительным проворством выскочил из дома, за ним — спортивная Мария. Лоцман выпрыгнул третьим и принял на руки запутавшуюся в юбках Анну.
— Как я объясню гостям? — мямлила она. — И Пауль там остался…
Мария повлекла ее за угол дома к автомобилям на площадке. Бенедикт резво припустил следом.
— Если что, я и сам могу за руль, — сообщил он Лоцману, на глазах наполняясь жизнью.
Мария затолкала в машину Анну и была готова упаковать туда же толстяка.
— Вы сами вышли из дома, или актеры вас увели? — спросил его охранитель мира, прислушиваясь к выкрикам в гостиной.
Там шло жаркое обсуждение плана действий.
— Затрудняюсь сказать. — Бенедикт почесал голый бок с белыми нашлепками. — Я как бы выключился на минуту. Только что был в доме — и вдруг уже спустился с крыльца, а рядом эта девушка в белом. Такая, знаете ли, привлекательная особа. Стройные брюнетки — мой тип.
— Что было дальше?
— Кто-то ухватил меня сзади за шею и поволок. Я всего-то и увидел, как перед глазами мелькнул и опрокинулся фонарь.
— Дальше.
— Мне зажали рот, — с оскорбленным видом поведал Бенедикт. — Я даже не мог закричать. И, по правде говоря, зажмурился. Было чертовски больно.
— Они говорили что-нибудь, когда резали вас?
— Ну… да. Они, знаете ли, клялись на крови. Что не нарушат заповедей, что будут верны идеям и духу и так далее.
— Клялись на крови? — переспросила Мария. — На твоей?
— А то на чьей же? — буркнул автор. — На своей клянутся люди порядочные, а не черт-те кто. А еще они толковали про какую-то богиню и произносили слово «итель». И «сценарий».
— Поезжайте.
Бенедикт с готовностью нырнул в машину, и жадно слушавшая Анна тоже захлопнула дверцу. Темный «фольксваген» не очень ловко развернулся и уехал.
— Как будем искать? — Мария повернулась к Лоцману.
— Вы останетесь здесь.
— Засяду под окнами в кустах и буду кормить комаров?
— Примерно. Я боюсь, как бы Аннина шатия не принялась громить дом. В случае чего от соседей вызовете полицию.
— Лоцман, я не пущу вас к актерам одного.
— Следите за домом. — Он отвернулся от света фонарей. Вгляделся и вслушался в темноту. Мысленно позвал, как в мире Поющего Замка: «Ингмар! Эстелла!»
— Вы их зовете? — спросила Мария шепотом. — Я слышу, как вы их зовете!
«Мария?» — окликнул он молча.
— Я вас слышу! — Ее изумлению не было предела. — Лоцман!
Он указал на кусты, и она забралась под ветки, тихонько кляня цепкий плющ. «Отзовитесь! — приказал охранитель мира. — Ингмар, Рафаэль!» Они находились где-то неподалеку — он ясно ощущал их присутствие.
«Ох, Лоцман!» — всхлипнула-откликнулась Эстелла.
Он двинулся по связывающей его с актерами невидимой нити. Пересек площадку, прошел несколько метров по подъездной дорожке. Вокруг чернели скульптурно подстриженные кусты: домик, жираф, заяц…
«Не ходите!» — всполошилась Мария.
«Ингмар, нам надо поговорить».
«Нам не о чем разговаривать», — черной тенью долетел ответ.
«Инг, дружище, неужто тебя радует эта роль? Эст, а ты? Разве тебе по душе роль злобной стервы? Вам же это не надо».
Впереди виднелось шоссе, обсаженное деревьями; сквозь них желтыми звездами проглядывали фонари. На фоне деревьев мелькнуло что-то белое. Лусия! Темнота — враг актеров, во тьме их высвечивают незримые софиты. Лоцман по-прежнему надеялся уговорить их добром. «Ребята, мы не можем жить в Большом мире. Мы здесь чужие, и мы здесь не нужны. Богиня увела вас сюда, не подумав, и теперь сама сожалеет».
Опасность. В доме за спиной растет напряжение. У шоссе снова показалась Лусия: белое видение, плечи как будто залиты кровью. Исчезла. Опасность!
Он метнулся вбок, упал во влажную газонную траву. Декоративный куст прошило нечто светящееся, стукнулось о землю. Перекатившись, Лоцман глянул. Кинжал. Источающая свет рукоять сама просилась в руку. Скользнув по траве, он хотел подобрать оружие. Опасность!
Он вскочил на ноги. В метре от него стоял Ингмар. Еще мгновение назад северянина здесь не было, Лоцман мог бы поклясться. Так же вдруг, из ниоткуда, левее Ингмара возник Рафаэль. Руки у обоих были пусты.
— Уходи в Поющий Замок, — сказал северянин. — Или к Последнему Дарханцу — куда хочешь. Но уходи.
— Мы уйдем вместе. — Почуяв присутствие за спиной, Лоцман оглянулся. Позади него стояла Лусия, глядела бесстрашно и безжалостно. В руке светился кинжал — похоже, тот самый, который он не успел подобрать. Лоцману стало зябко. Лусия скорее пустит клинок в ход, чем любой из мужчин.
— Уходи, не то будет поздно. — Рафаэль по-своему желал охранителю мира добра, надеялся убрать его с дороги, не проливая крови.
Лоцман сосредоточился. По-хорошему не хотите — я заставлю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108