Сегодня, например, каждый защищал свой мозг от телепатии, а это требует изрядного внимания и напряжения. Харамис довольно долго наблюдала из-за двери, прежде чем ее заметили, и поняла, что хотя Майкайла в своем деле вполне компетентна, Файолон все-таки значительно превосходит подругу.
На следующий день Харамис вновь вызвала знахарку, и Файолон немедленно подвергся интенсивному лечению. Через неделю он уже вполне мог ходить, хотя еще и не слишком бойко, а через две недели Харамис решила, что парень достаточно оправился для того, чтобы вернуться домой, в Цитадель. Она напрочь отвергла доводы Майкайлы о том, что Файолон все еще слишком слаб, чтобы перенести зимнее путешествие.
— Здесь такой климат, что зима не сильно отличается от лета, — заметила Харамис. — Следующим вопросом, который мы с тобой начнем изучать, как раз и будет погода и чувство земли. Вот тогда ты хорошо научиться различать времена года — даже здесь.
Глава 7
Харамис велела приготовить для Файолона дорожную одежду и все необходимое для ночевки в пути. В башне не было запасов одежды, но, к счастью, мальчику пришлось впору то, что носили виспи. Как только слуги одели его и собрали вещи, Харамис повела Файолона и Майкайлу вниз по длинным лестничным переходам, миновав которые они вышли на огромную площадь. Майкайла до сих пор этой площади не видела: ламмергейеры приземлились с другой стороны здания и почти на самом верху его, а на улицу она с тех пор не выходила. В компании Файолона боязнь замкнутого пространства девочке не грозила, но теперь, расставаясь, Майкайла стала опасаться за себя. Большую часть жизни, прежде чем очутиться здесь, она провела на улице и уже многие годы привыкла выходить и возвращаться, когда ей вздумается, а теперь вот приходится сидеть взаперти в этой башне. Приближающийся отъезд Файолона растревожил девочку, и она куда острее стала ощущать свое положение пленницы, чем в ту пору, когда разделяла эту судьбу с ним.
Харамис не позаботилась о том, чтобы снабдить свою подопечную годной для улицы одеждой, и Майкайла подозревала, что это не случайно. Сейчас ей пришлось укутаться в одну из мантий самой Харамис — слишком длинную и неудобную, но достаточно теплую, чтобы не закоченеть.
Однако ноги Майкайлы, по-прежнему обутые в тапочки, успели промокнуть и стали замерзать. Площадь была по щиколотку засыпана снегом.
На противоположном конце площади зияла глубокая расселина, перебраться через которую казалось невозможным. Майкайла ожидала, что волшебница вызовет ламмергейеров, но вместо этого слева от собравшихся открылась большая дверь и слуга-виспи вывел к ним по специальному наклонному помосту пару фрониалов.
Майкайла изумилась.
— Как они переберутся на ту сторону? — спросила она, указывая на провал. — С помощью магии?
— Нет, конечно, — отозвалась Харамис. — Орогастус, построив эту башню, заполнил ее всеми устройствами Исчезнувших, какие только мог разыскать, выпросить, купить или украсть. Разумеется, — добавила она презрительно, — он-то считал все это волшебством. По-моему, даже прожив в окружении этих штуковин долгие годы, он так и не понял разницы. Но ты, Майкайла, должна — по крайней мере в процессе обучения — эту разницу осознать. Вызывать ламмергейеров, если можно обойтись и без магии, неразумно. Это должно послужить тебе одним из самых важных уроков: надо знать, когда надлежит пользоваться волшебством, а когда нет.
— И мне, конечно, надлежит все это узнать от той, которая с помощью волшебных чар убирает со стола после завтрака, — пробормотала Майкайла.
Но Харамис не обратила на нее внимания. Теперь, после столь длительной практики — а одним лишь Владыкам Воздуха известно, как много такой практики выпало на ее долю, — игнорировать подобные высказывания становилось все легче и легче.
Фрониалы оказались хорошо подобранной парой, и Файолон с удивлением наблюдал, как смирно они стоят, пока конюх-виспи нагружает на одного поклажу.
Он заглянул через край скалы в глубь огромного провала, по дну которого бежала река.
— Было бы просто замечательно, если бы фрониалы, или я, или мои вещи могли бы перелететь на ту сторону, — сказал он вежливо. — Вы собираетесь научить меня летать? Или они уже это умеют?
— Ну, разумеется, нет, — ответила Харамис. — Хотя Орогастус, конечно, наверняка считал, что вот это — тоже магия. — Она извлекла из недр своего плаща небольшую серебряную дудочку и подула в нее. Раздался высокий пронзительный звук, и на глазах у удивленных детей из скалы на краю пропасти начала выдвигаться стальная полоса, быстро превратившаяся в узенький мост.
Майкайла затаила дыхание. Изучить такую технику было бы в высшей степени интересно — по крайней мере, не менее интересно, чем музыкальные ящички, которые они с Файолоном столь щепетильно поделили между собой. У нее теперь оставалось три, два из которых были точными копиями тех, что они отыскали. Все остальные Файолон аккуратно упаковал вместе с едой и одеждой. Пока она вынуждена оставаться здесь, стоило бы изучить как можно больше — желательно то, что интересует саму Майкайлу, а не только то, что Харамис считает нужным сообщить своей преемнице.
Но, к сожалению, Харамис, видимо, нисколько не интересовалась техникой. «Она может что угодно говорить о моем равнодушии к магии, — решила Майкайла, — но я по крайней мере прекрасно чувствую себя рядом с приборами. А она в лучшем случае умеет ими пользоваться — если смогла как-то догадаться об их предназначении или услышала об этом от Орогастуса, прежде чем убила его».
Не обращая внимания на неодобрительные взгляды волшебницы и набившийся и тапочки снег, Майкайла перешла площадь и приблизилась к тому месту, где Файолон собирался влезть на головного фрониала.
— Ты ведь будешь осторожен, правда? — сказала она. — Не знаю, почему ей вздумалось отправить тебя в разгар зимы на фрониале. — Она не закончила фразу.
Файолон ободряющим жестом обнял ее за плечи:
— Не беспокойся. Мне уже приходилось ночевать зимой вдали от дома. Мы проделывали это пару лет назад, помнишь?
— Да, но тогда ты был не один. Я тоже была там, да еще мы захватили с собою двух гвардейцев — иначе мои родители не отпустили бы нас. Они все говорили, что это слишком опасно. — Майкайла закусила губу. — Не думаю, что Харамис станет проливать слезы, если ты вдруг погибнешь от несчастного случая. — Она посмотрела ему прямо в глаза. — Но я тебя предупреждаю, Файолон: если ты позволишь себя убить, я… я перестану с тобой разговаривать!
Они рассмеялись.
— Я не позволю себя убить. Обещаю, — сказал наконец Файолон. Он посмотрел на Харамис и вздохнул. — Похоже, наша хозяйка сердится. А мне действительно надо отправляться, пока еще не стемнело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
На следующий день Харамис вновь вызвала знахарку, и Файолон немедленно подвергся интенсивному лечению. Через неделю он уже вполне мог ходить, хотя еще и не слишком бойко, а через две недели Харамис решила, что парень достаточно оправился для того, чтобы вернуться домой, в Цитадель. Она напрочь отвергла доводы Майкайлы о том, что Файолон все еще слишком слаб, чтобы перенести зимнее путешествие.
— Здесь такой климат, что зима не сильно отличается от лета, — заметила Харамис. — Следующим вопросом, который мы с тобой начнем изучать, как раз и будет погода и чувство земли. Вот тогда ты хорошо научиться различать времена года — даже здесь.
Глава 7
Харамис велела приготовить для Файолона дорожную одежду и все необходимое для ночевки в пути. В башне не было запасов одежды, но, к счастью, мальчику пришлось впору то, что носили виспи. Как только слуги одели его и собрали вещи, Харамис повела Файолона и Майкайлу вниз по длинным лестничным переходам, миновав которые они вышли на огромную площадь. Майкайла до сих пор этой площади не видела: ламмергейеры приземлились с другой стороны здания и почти на самом верху его, а на улицу она с тех пор не выходила. В компании Файолона боязнь замкнутого пространства девочке не грозила, но теперь, расставаясь, Майкайла стала опасаться за себя. Большую часть жизни, прежде чем очутиться здесь, она провела на улице и уже многие годы привыкла выходить и возвращаться, когда ей вздумается, а теперь вот приходится сидеть взаперти в этой башне. Приближающийся отъезд Файолона растревожил девочку, и она куда острее стала ощущать свое положение пленницы, чем в ту пору, когда разделяла эту судьбу с ним.
Харамис не позаботилась о том, чтобы снабдить свою подопечную годной для улицы одеждой, и Майкайла подозревала, что это не случайно. Сейчас ей пришлось укутаться в одну из мантий самой Харамис — слишком длинную и неудобную, но достаточно теплую, чтобы не закоченеть.
Однако ноги Майкайлы, по-прежнему обутые в тапочки, успели промокнуть и стали замерзать. Площадь была по щиколотку засыпана снегом.
На противоположном конце площади зияла глубокая расселина, перебраться через которую казалось невозможным. Майкайла ожидала, что волшебница вызовет ламмергейеров, но вместо этого слева от собравшихся открылась большая дверь и слуга-виспи вывел к ним по специальному наклонному помосту пару фрониалов.
Майкайла изумилась.
— Как они переберутся на ту сторону? — спросила она, указывая на провал. — С помощью магии?
— Нет, конечно, — отозвалась Харамис. — Орогастус, построив эту башню, заполнил ее всеми устройствами Исчезнувших, какие только мог разыскать, выпросить, купить или украсть. Разумеется, — добавила она презрительно, — он-то считал все это волшебством. По-моему, даже прожив в окружении этих штуковин долгие годы, он так и не понял разницы. Но ты, Майкайла, должна — по крайней мере в процессе обучения — эту разницу осознать. Вызывать ламмергейеров, если можно обойтись и без магии, неразумно. Это должно послужить тебе одним из самых важных уроков: надо знать, когда надлежит пользоваться волшебством, а когда нет.
— И мне, конечно, надлежит все это узнать от той, которая с помощью волшебных чар убирает со стола после завтрака, — пробормотала Майкайла.
Но Харамис не обратила на нее внимания. Теперь, после столь длительной практики — а одним лишь Владыкам Воздуха известно, как много такой практики выпало на ее долю, — игнорировать подобные высказывания становилось все легче и легче.
Фрониалы оказались хорошо подобранной парой, и Файолон с удивлением наблюдал, как смирно они стоят, пока конюх-виспи нагружает на одного поклажу.
Он заглянул через край скалы в глубь огромного провала, по дну которого бежала река.
— Было бы просто замечательно, если бы фрониалы, или я, или мои вещи могли бы перелететь на ту сторону, — сказал он вежливо. — Вы собираетесь научить меня летать? Или они уже это умеют?
— Ну, разумеется, нет, — ответила Харамис. — Хотя Орогастус, конечно, наверняка считал, что вот это — тоже магия. — Она извлекла из недр своего плаща небольшую серебряную дудочку и подула в нее. Раздался высокий пронзительный звук, и на глазах у удивленных детей из скалы на краю пропасти начала выдвигаться стальная полоса, быстро превратившаяся в узенький мост.
Майкайла затаила дыхание. Изучить такую технику было бы в высшей степени интересно — по крайней мере, не менее интересно, чем музыкальные ящички, которые они с Файолоном столь щепетильно поделили между собой. У нее теперь оставалось три, два из которых были точными копиями тех, что они отыскали. Все остальные Файолон аккуратно упаковал вместе с едой и одеждой. Пока она вынуждена оставаться здесь, стоило бы изучить как можно больше — желательно то, что интересует саму Майкайлу, а не только то, что Харамис считает нужным сообщить своей преемнице.
Но, к сожалению, Харамис, видимо, нисколько не интересовалась техникой. «Она может что угодно говорить о моем равнодушии к магии, — решила Майкайла, — но я по крайней мере прекрасно чувствую себя рядом с приборами. А она в лучшем случае умеет ими пользоваться — если смогла как-то догадаться об их предназначении или услышала об этом от Орогастуса, прежде чем убила его».
Не обращая внимания на неодобрительные взгляды волшебницы и набившийся и тапочки снег, Майкайла перешла площадь и приблизилась к тому месту, где Файолон собирался влезть на головного фрониала.
— Ты ведь будешь осторожен, правда? — сказала она. — Не знаю, почему ей вздумалось отправить тебя в разгар зимы на фрониале. — Она не закончила фразу.
Файолон ободряющим жестом обнял ее за плечи:
— Не беспокойся. Мне уже приходилось ночевать зимой вдали от дома. Мы проделывали это пару лет назад, помнишь?
— Да, но тогда ты был не один. Я тоже была там, да еще мы захватили с собою двух гвардейцев — иначе мои родители не отпустили бы нас. Они все говорили, что это слишком опасно. — Майкайла закусила губу. — Не думаю, что Харамис станет проливать слезы, если ты вдруг погибнешь от несчастного случая. — Она посмотрела ему прямо в глаза. — Но я тебя предупреждаю, Файолон: если ты позволишь себя убить, я… я перестану с тобой разговаривать!
Они рассмеялись.
— Я не позволю себя убить. Обещаю, — сказал наконец Файолон. Он посмотрел на Харамис и вздохнул. — Похоже, наша хозяйка сердится. А мне действительно надо отправляться, пока еще не стемнело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91