Там она разрешилась от бремени, родив Хун-Ахпу и Шбаланке. Они выросли и сделались заядлыми игроками в мяч. Однажды они играли в мяч во дворе, где когда-то играли их отец и дядя, и потревожили богов смерти. Но им удавалось выстоять каждое испытание, какое только устраивали властелины преисподней. Они даже возвращались к жизни после того, как те их убивали. Наконец, желая узнать, как это братьям удается, властелины преисподней потребовали, чтобы те их убили, а затем вновь воскресили. Братья выполнили их приказ. Они убили властелинов преисподней, но вот вернуть к жизни так и не смогли.
– Да, глупо, однако, со стороны этих самых властелинов, – заметил Эльтор, – настаивать, чтобы их убили, а затем воскресили вновь.
– Что верно, то верно, – рассмеялась я.
– А еще ты мне что-нибудь расскажешь? Другую историю?
– Могу про колибри. Я ее ужасно любила, когда была маленькой.
Я сосредоточилась на словах, мысленно переводя их с тцот-цильского наречия на английский.
Колибри – такая большая и славная.
Именно вот такая.
Люди работали в жаркой стране,
Они жарили бобовые стручки.
Огонь был виден хорошо, ибо был велик.
И появилась колибри.
Прилетела с небес и увидела огонь.
Глаза ей выжгло дымом,
И она рухнула вниз, рухнула вниз.
Она рухнула вниз, и все увидели, какая она большая.
Не верь, что колибри маленькая, она большая.
Как у голубя белы ее крылья,
Она вся бела.
Говорю тебе, люди лгут, когда утверждают, что колибри мала.
Те, кто видел, говорят, она большая.
Они поняли, какова она.
Ведь никто из нас ее не видел,
Мы не знаем, какой она была.
Да, она щебечет «тцон-тцон» по вечерам.
Но мы не знаем, как велика она была.
Те, кто видел, говорят, она размером с коршуна,
И она близка к отцу-матери.
Одноногой мы ее называем.
Я вспоминала слова, и мне тотчас взгрустнулось о матери. До сего дня я вижу ее внутренним взором. Мать декламирует строки, и ее лицо светится радостью. Она любила рассказывать древние предания и легенды, иногда для выразительности помогая себе жестами.
Эльтор в изумлении уставился на меня.
– Сколько лет этой легенде?
– Не знаю, – пожала плечами я. – Это миф из Зинакан-теко.
– А что такое отец-мать?
– Наверное, – я пыталась как можно точнее перевести слово «Тотильмеиль», – что-то вроде «боги-предки».
– То есть колибри – это бог?
– Нет, скорее посланница богов.
– Эта легенда не о птице, – сказал Эльтор.
– Разве нет? О чем же она тогда?
– О космическом корабле.
– Ну ты скажешь! – рассмеялась я.
– Но ведь птица прилетела с небес? Белая и большая? И что, колибри действительно такие?
– В общем-то нет, – вынуждена была признать я. – Они маленькие и темные.
– И они производят этот звук «тцон-тцон»? Они стоят на одной ноге?
– Да нет.
Эльтор пристально посмотрел на меня.
– Цивилизация должна иметь корни. Каковы корни цивилизации майя шесть тысяч лет назад?
– Индейцы каменного века, а какие еще?
– Может ли этой песне о колибри быть шесть тысяч лет?
– Сомневаюсь.
И вновь Эльтор посмотрел на меня.
– В наших преданиях говорится, что сестры попали на Рейликон по Звездному Пути. Это такое темное ущелье между звездами.
– У майя есть похожая легенда.
– Наши ученые полагают, что в этом предании говорится о перелете, который наши предки совершили с Земли на Рейликон.
– А кто их туда увез? И почему?
В ответ Эльтор только развел руками.
– Если предположить, что шесть тысяч лет назад существовала раса космических странников, то ее представители вполне могли переселить жителей одной планеты на другую. Но с тех пор, судя по всему, эта раса вымерла.
Сказанное Эльтором плохо укладывалось у меня в голове.
– С какой стати кому-то перевозить горстку среднеамериканских индейцев на другую планету?
– Древние рейликане несли в себе чистые гены Кайла. – Эльтор говорил, и лунный свет мерцал металлическим блеском на его коже. – Возможно, раса, которая их переселила, хотела усилить имевшийся у нее генофонд. Чистые формы сейчас почти не встречаются. За исключением потомков рейликанских аристократических фамилий.
– Вроде тебя?
– Да. Вроде меня.
– И ты думаешь, что твоими предками были майя?
– Возможно.
– Эльтор, ты такой же индеец, как я белая.
Собственно говоря, это было не совсем так. Но его металлическая кожа была гораздо светлее моей.
– Индеец? – удивился он. – Ах вот ты, выходит, кто!
Что касается меня, то я никогда не говорила о себе как об индейской женщине. Не нравилось мне и слово «латина». Уж очень оно походило на другое – «Ladina». Так у нас называли потомков испанцев – покорителей майя. Может, «мексикана»? В разного рода официальных документах я обычно писала «чикана».
– Наверное, я метиска, – заметила я.
Эльтор на мгновение переключился в машинный режим, а затем произнес:
– А, смешанных кровей.
– Да, наполовину испанского происхождения, наполовину – майя.
– Ты ужасно похожа на мою бабку. Я же больше пошел в отца.
Ага, в отца. Я до сих пор мучаюсь вопросом, а похожа ли я на своего? Такая же у меня манера говорить, смеяться, мыслить, как у него? Интересно, а он, когда покидал Чиапас, просил мою мать уехать с ним? Возможно, она ответила ему отказом, точно так же, как и я Эльтору? Как и я, боясь неизвестности?
У меня пересохло в горле.
–Ладно, не будем, все это пустые мечтания.
Я сняла браслет и протянула Эльтору.
– Вот единственное, что у меня есть. Матери передавали его своим дочерям на протяжении нескольких поколений. Если не было дочерей, он переходил к сыну. Но тот снова отдавал его дочке. В конце, концов он попал ко мне. В один прекрасный день я подарю его своей дочери.
Эльтор притянул меня к себе.
– Улетим со мной, Тина. Зачем тебе здесь оставаться? Тебе не вынести одиночества.
– Нет, – покачала я головой и зарылась лицом ему в грудь. – Не могу.
Он оттолкнул меня, взял за плечо. И принялся трясти браслетом у меня перед носом.
– Неужели это для тебя так важно? Подумаешь, круглая железяка!
– Это все, что осталось у меня от моей семьи.
Ну как мне было объяснить ему, что значил для меня этот браслет. Покуда я знала, что у меня где-то есть отец, я не теряла надежды в один прекрасный день его найти, чтобы вновь обрести семью, предков, чувство принадлежности. И вот теперь Эльтор просил меня отказаться от моей мечты. И чего ради? Ради неизвестности, которая таила в себе нечто, что было страшно представить.
Но Эльтор почему-то смотрел не на меня. Его взгляд был прикован к браслету.
– Что-то не так? – спросила я.
– Мне нужен свет.
Эльтор подошел к столу Джошуа и взял оттуда настольную лампу. Он поставил ее на пол и склонился над ней, закрывая своим телом. Стоило ему щелкнуть выключателем, как вокруг тотчас возникло золотистое сияние, словно источаемое самой тьмой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
– Да, глупо, однако, со стороны этих самых властелинов, – заметил Эльтор, – настаивать, чтобы их убили, а затем воскресили вновь.
– Что верно, то верно, – рассмеялась я.
– А еще ты мне что-нибудь расскажешь? Другую историю?
– Могу про колибри. Я ее ужасно любила, когда была маленькой.
Я сосредоточилась на словах, мысленно переводя их с тцот-цильского наречия на английский.
Колибри – такая большая и славная.
Именно вот такая.
Люди работали в жаркой стране,
Они жарили бобовые стручки.
Огонь был виден хорошо, ибо был велик.
И появилась колибри.
Прилетела с небес и увидела огонь.
Глаза ей выжгло дымом,
И она рухнула вниз, рухнула вниз.
Она рухнула вниз, и все увидели, какая она большая.
Не верь, что колибри маленькая, она большая.
Как у голубя белы ее крылья,
Она вся бела.
Говорю тебе, люди лгут, когда утверждают, что колибри мала.
Те, кто видел, говорят, она большая.
Они поняли, какова она.
Ведь никто из нас ее не видел,
Мы не знаем, какой она была.
Да, она щебечет «тцон-тцон» по вечерам.
Но мы не знаем, как велика она была.
Те, кто видел, говорят, она размером с коршуна,
И она близка к отцу-матери.
Одноногой мы ее называем.
Я вспоминала слова, и мне тотчас взгрустнулось о матери. До сего дня я вижу ее внутренним взором. Мать декламирует строки, и ее лицо светится радостью. Она любила рассказывать древние предания и легенды, иногда для выразительности помогая себе жестами.
Эльтор в изумлении уставился на меня.
– Сколько лет этой легенде?
– Не знаю, – пожала плечами я. – Это миф из Зинакан-теко.
– А что такое отец-мать?
– Наверное, – я пыталась как можно точнее перевести слово «Тотильмеиль», – что-то вроде «боги-предки».
– То есть колибри – это бог?
– Нет, скорее посланница богов.
– Эта легенда не о птице, – сказал Эльтор.
– Разве нет? О чем же она тогда?
– О космическом корабле.
– Ну ты скажешь! – рассмеялась я.
– Но ведь птица прилетела с небес? Белая и большая? И что, колибри действительно такие?
– В общем-то нет, – вынуждена была признать я. – Они маленькие и темные.
– И они производят этот звук «тцон-тцон»? Они стоят на одной ноге?
– Да нет.
Эльтор пристально посмотрел на меня.
– Цивилизация должна иметь корни. Каковы корни цивилизации майя шесть тысяч лет назад?
– Индейцы каменного века, а какие еще?
– Может ли этой песне о колибри быть шесть тысяч лет?
– Сомневаюсь.
И вновь Эльтор посмотрел на меня.
– В наших преданиях говорится, что сестры попали на Рейликон по Звездному Пути. Это такое темное ущелье между звездами.
– У майя есть похожая легенда.
– Наши ученые полагают, что в этом предании говорится о перелете, который наши предки совершили с Земли на Рейликон.
– А кто их туда увез? И почему?
В ответ Эльтор только развел руками.
– Если предположить, что шесть тысяч лет назад существовала раса космических странников, то ее представители вполне могли переселить жителей одной планеты на другую. Но с тех пор, судя по всему, эта раса вымерла.
Сказанное Эльтором плохо укладывалось у меня в голове.
– С какой стати кому-то перевозить горстку среднеамериканских индейцев на другую планету?
– Древние рейликане несли в себе чистые гены Кайла. – Эльтор говорил, и лунный свет мерцал металлическим блеском на его коже. – Возможно, раса, которая их переселила, хотела усилить имевшийся у нее генофонд. Чистые формы сейчас почти не встречаются. За исключением потомков рейликанских аристократических фамилий.
– Вроде тебя?
– Да. Вроде меня.
– И ты думаешь, что твоими предками были майя?
– Возможно.
– Эльтор, ты такой же индеец, как я белая.
Собственно говоря, это было не совсем так. Но его металлическая кожа была гораздо светлее моей.
– Индеец? – удивился он. – Ах вот ты, выходит, кто!
Что касается меня, то я никогда не говорила о себе как об индейской женщине. Не нравилось мне и слово «латина». Уж очень оно походило на другое – «Ladina». Так у нас называли потомков испанцев – покорителей майя. Может, «мексикана»? В разного рода официальных документах я обычно писала «чикана».
– Наверное, я метиска, – заметила я.
Эльтор на мгновение переключился в машинный режим, а затем произнес:
– А, смешанных кровей.
– Да, наполовину испанского происхождения, наполовину – майя.
– Ты ужасно похожа на мою бабку. Я же больше пошел в отца.
Ага, в отца. Я до сих пор мучаюсь вопросом, а похожа ли я на своего? Такая же у меня манера говорить, смеяться, мыслить, как у него? Интересно, а он, когда покидал Чиапас, просил мою мать уехать с ним? Возможно, она ответила ему отказом, точно так же, как и я Эльтору? Как и я, боясь неизвестности?
У меня пересохло в горле.
–Ладно, не будем, все это пустые мечтания.
Я сняла браслет и протянула Эльтору.
– Вот единственное, что у меня есть. Матери передавали его своим дочерям на протяжении нескольких поколений. Если не было дочерей, он переходил к сыну. Но тот снова отдавал его дочке. В конце, концов он попал ко мне. В один прекрасный день я подарю его своей дочери.
Эльтор притянул меня к себе.
– Улетим со мной, Тина. Зачем тебе здесь оставаться? Тебе не вынести одиночества.
– Нет, – покачала я головой и зарылась лицом ему в грудь. – Не могу.
Он оттолкнул меня, взял за плечо. И принялся трясти браслетом у меня перед носом.
– Неужели это для тебя так важно? Подумаешь, круглая железяка!
– Это все, что осталось у меня от моей семьи.
Ну как мне было объяснить ему, что значил для меня этот браслет. Покуда я знала, что у меня где-то есть отец, я не теряла надежды в один прекрасный день его найти, чтобы вновь обрести семью, предков, чувство принадлежности. И вот теперь Эльтор просил меня отказаться от моей мечты. И чего ради? Ради неизвестности, которая таила в себе нечто, что было страшно представить.
Но Эльтор почему-то смотрел не на меня. Его взгляд был прикован к браслету.
– Что-то не так? – спросила я.
– Мне нужен свет.
Эльтор подошел к столу Джошуа и взял оттуда настольную лампу. Он поставил ее на пол и склонился над ней, закрывая своим телом. Стоило ему щелкнуть выключателем, как вокруг тотчас возникло золотистое сияние, словно источаемое самой тьмой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111