— Что она рассказала тебе об убийстве, когда ты вернулась домой?
— О, она просто рассказала о том, как нашла ее, как сильно расстроилась, ну, еще о полиции и все такое прочее.
— Она была сильно потрясена?
Дороти покачала головой.
— Нет, просто возбуждена. Вы же знаете маму. — С минуту она смотрела на меня, затем медленно спросила:
— Неужели вы думаете, что она имеет к этому какое-то отношение?
— А что ты думаешь?
— Такое мне в голову не приходило. Я просто думала об отце. — Чуть позже она мрачно сказала: — Если он сделал это, то потому что он — сумасшедший, однако и она могла бы убить кого-нибудь, если бы захотела.
— Совсем не обязательно, что это сделал один из них, — напомнил я ей. — Полиция, похоже, выбрала Морелли. Зачем ей понадобилось разыскивать твоего отца?
— Из-за денег. Мы на мели: Крис все потратил. — Уголки ее рта опустились. — Полагаю, мы все ему помогли, но он истратил большую часть. Мама боится, что если у нее совсем не будет денег, он уйдет.
— Откуда ты об этом знаешь?
— Я слышала, как они разговаривали.
— Думаешь, он и правда уйдет?
Она уверенно кивнула.
— Если у нее не будет денег. Я посмотрел на часы и сказал:
— Остальное придется отложить до нашего возвращения. Как бы то ни было, сегодня можешь остаться здесь. Располагайся как дома и позвони в ресторан, чтобы ужин принесли сюда. Вероятно, тебе лучше никуда не выходить.
Она жалобно посмотрела на меня и ничего не сказала.
Нора похлопала ее по плечу.
— Не знаю, каковы его намерения, Дороти, но раз он говорит, что нам надо ехать туда на ужин, то, видимо, знает, о чем идет речь. Он не стал бы...
Дороти улыбнулась и рывком поднялась с пола.
— Я вам верю и больше не буду вести себя глупо.
Я позвонил вниз администратору и попросил доставить нашу почту. В пакете были пара писем для Норы, одно для меня, несколько запоздалых рождественских открыток и записок с просьбой перезвонить по телефону, а также телеграмма из Филадельфии:
НЬЮ-ЙОРК
ГОСТИНИЦА «НОРМАНДИЯ».
НИКУ ЧАРЛЬЗУ
ПРОШУ СВЯЗАТЬСЯ ГЕРБЕРТОМ МАКОЛЭЕМ ДЛЯ ОБСУЖДЕНИЯ УСЛОВИЙ ВАШЕГО УЧАСТИЯ РАССЛЕДОВАНИИ УБИЙСТВА ДЖУЛИИ ВУЛФ ТЧК ВСЕ НЕОБХОДИМЫЕ ИНСТРУКЦИИ ПЕРЕДАЮ ЕМУ ТЧК УВАЖЕНИЕМ
КЛАЙД МИЛЛЕР УАЙНАНТ.
Вместе с запиской о том, что телеграмма получена мною несколько минут назад, я вложил ее в конверт и отправил с посыльным в Бюро по расследованию убийств Полицейского департамента.
X
В такси Нора спросила:
— Ты уверен, что чувствуешь себя нормально?
— Конечно.
— И это тебе не повредит?
— Со мной все в порядке. Что ты думаешь о рассказе Дороти?
Некоторое время она колебалась.
— Ты ведь не веришь ей, правда?
— Боже упаси — по крайней мере, до тех пор, пока сам все не проверю.
— Ты больше смыслишь в подобных вещах, нежели я, — сказала она, — однако мне кажется, что девушка, во всяком случае, пыталась рассказать правду.
— Еще и не то можно услышать от людей, которые пытаются рассказать правду. Это нелегко дается, если ты уже избавился от такой привычки.
Она сказала:
— Готова поспорить, что вы многое знаете о природе Человека, мистер Чарльз. Не так ли? Вы должны мне как-нибудь рассказать о вашем опыте на поприще детектива.
— Купить пистолет за двенадцать долларов в баре... Что ж, может быть, однако... — сказал я.
Мы проехали пару кварталов в молчании. Затем Нора спросила:
— Что же с ней на самом деле происходит?
— Ее отец — сумасшедший: девушка полагает, что она тоже.
— Откуда ты знаешь?
— Ты спросила. Я ответил.
— Хочешь сказать, что ты гадаешь?
— Хочу сказать, что именно в этом ее проблема; я не знаю, безумен ли Уайнант на самом деле, и если да, то унаследовала ли она какую-то долю его безумия, однако она полагает, что ответ на оба вопроса утвердительный, и это заставляет ее откалывать всякие номера.
Когда мы остановились перед входом в гостиницу «Кортлэнд», Нора сказала:
— Это ужасно, Ник. Кто-то должен...
Я сказал, что не знаю: может быть, Дороти и права.
— Вполне вероятно, что в данную минуту она вырезает кукольные платьица для Асты.
Мы попросили доложить о нашем приходе Йоргенсенам, и после некоторой задержки нам предложили подняться. Мими встретила нас в коридоре, прямо у лифта, встретила с распростертыми объятиями и обильными словоизлияниями.
— Ох, уж эти мерзкие газеты! Они довели меня до истерики своей чепухой насчет того, что ты у порога смерти. Я звонила дважды, но внизу отказались соединить с вашим номером или сообщить о твоем состоянии. — Она взяла меня за обе руки. — Я так рада, Ник, что все это оказалось ложью, хотя вам и предстоит сомнительное удовольствие провести сегодняшний вечер с нами. Естественно, я не ждала вас и... Да ты побледнел! Тебя действительно ранили!
— Слегка, — сказал я. — Мне оцарапало пулей грудь, но ничего серьезного нет.
— И несмотря на это ты приехал на ужин! Это очень лестно, однако, боюсь, в то же время и глупо. — Она повернулась к Норе. — Вы уверены, что было разумно позволить ему...
— Я не уверена, — сказала Нора, — но он хотел приехать.
— Мужчины — такие идиоты, — сказала Мими и обняла меня. — Они либо делают из мухи слона, либо совершенно игнорируют такие вещи, которые могут... Впрочем, проходите. Давай-ка я тебе помогу.
— Мне не так плохо, — заверил я ее, однако она настояла на том, чтобы довести меня до кресла и обложить со всех сторон полдюжиной подушек.
Вошел Йоргенсен, пожал мне руку и сказал, что рад видеть меня в лучшем здравии, нежели то, которое изобразили в газетах. Он склонился над Нориной рукой.
— Если бы вы позволили мне отсутствовать еще с минуту, я бы закончил приготовление коктейлей. — Он вышел.
Мими сказала:
— Не знаю, где Дорри. Наверное, забилась куда-нибудь и сердится. У вас нет детей, верно?
— Нет.
— Вы много теряете, хотя временами дети могут доставлять крупные неприятности. — Мими вздохнула. — Полагаю, я недостаточно строга. Когда приходится ругать Дорри, она, похоже, думает, что я — настоящее чудовище. — Лицо ее просветлело. — А вот и второе мое дитятко. Ты ведь помнишь мистера Чарльза, Гилберт? А это — мисс Чарльз.
Гилберт Уайнант был на два года младше сестры и представлял собою длинного, неуклюжего светлого юношу восемнадцати лет; подбородок под его слегка обвислыми губами почти отсутствовал. Величина необыкновенно чистых голубых глаз и длина ресниц придавали его облику нечто девичье. Про себя я выразил надежду, что он перестал быть тем постоянно хныкающим занудой, каким был в детстве.
Йоргенсен принес напитки, и Мими настояла, чтобы я рассказал о перестрелке. Я рассказал, изобразив события еще более бессмысленными, чем они были на самом Деле.
— Но зачем он к тебе приходил? — спросила она.
— Бог его знает. Я бы и сам не прочь узнать об этом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53