Мои предчувствия оправдались: это была миссис Чифф. Она буквально поселилась у нас с тех пор, как Ма уехала.
Она, смеясь, вошла в комнату — рука Лони лежала у нее на талии.
— Привет, чемпион, — сказала миссис Чифф.
Я ответил: «Привет», — и пожал ей руку.
Мне она нравилась, ясное дело, но в то же время я ее почему-то побаивался. Ну, я хочу сказать, я не только боялся за Лони, но тут было еще что-то совсем другое. Понимаете, ну, вроде как ты — ребенок и вдруг оказался совсем один в чужом районе на другом конце города. И бояться-то вроде нечего, а ты все время настороже. Ну вот что-то такое. Она была ужасно красивая, но было в ней что-то звериное, что ли. Ну, то есть я хочу сказать, не то, что у некоторых проституток, ну, вы понимаете... А совсем другое: как у зверя, вечно выслеживающего добычу. Как будто она все время голодная. И дело тут не в фигуре — ни тощей, ни толстой ее не назовешь, — а скорее в выражении глаз и форме рта.
Лони достал бутылку виски и бокалы и предложил ей выпить. Я из вежливости поболтался там еще пару минут, а потом сказал, что жутко устал, пожелал им спокойной ночи и, захватив с собой журнал, пошел к себе наверх. И пока поднимался по лестнице, я услышал, как Лони заливает ей про свою схватку с Питом Гонсалесом.
Я разделся, лег и попытался читать, но все время продолжал волноваться за Лони: ведь сегодня Пит намекал именно на нее, на эту миссис Чифф. Это она была женой Большого Джейка, хозяина нашего района. И не очень-то она скрывала свои шашни с Лони. Вот теперь Пит откуда-то это знает. А так как они с Джейком большие друзья, то он может запросто расквитаться с Лони. Как бы мне хотелось, чтобы Лони порвал с ней, и дело с концом. Он же может иметь сколько угодно других девушек, и пусть себе Большой Джейк не думает ни о чем, кроме как о том, чтобы еще больше прижать наших деятелей из муниципалитета.
И как я ни старался хоть что-нибудь прочитать, я мог думать только об этом. В конце концов я сдался и заснул гораздо раньше, чем обычно.
Это было в понедельник.
А вечером во вторник, когда я вернулся из киношки, она уже торчала в вестибюле. В длинном пальто, без шляпы и жутко взволнованная.
— Где Лони? — спросила она, даже не поздоровавшись.
— Не знаю. Он обычно не рассказывает мне, куда идет.
— Мне нужно его видеть, — сказала она. — Ты можешь хотя бы предположить, где его искать?
— Да я правда не знаю, где он может быть.
— А ты думаешь, он придет поздно?
— Ясное дело.
Она нахмурилась:
— Мне очень нужно с ним повидаться. Я подожду еще немножко.
Мы прошли в столовую. Она не сняла пальто и даже не присела, а стала расхаживать по комнате, машинально разглядывая, что под руку попадется. Я спросил, не хочет ли она чего-нибудь выпить, и она рассеянно сказала: «Да», — но когда я повернулся, чтобы выйти из комнаты, она вдруг остановила меня, взяла за лацканы пальто и спросила:
— Слушай, Эдди, можешь ты мне кое-что сказать? Только честно, как перед Богом?
Я сказал:
— Конечно, — ее лицо было так близко, что я совсем растерялся, — если только смогу.
— Лони действительно меня любит?
Это было как удар под дых. Я почувствовал, что мое лицо становится все краснее и краснее. Хоть бы дверь, что ли, отворилась и вошел сам Лони... Ну хоть бы гром какой грянул или еще что-нибудь в этом роде...
Она стиснула мои лацканы: «Так как?»
Я выдавил из себя:
— Ясное дело — да. Все в порядке.
— Ты это знаешь наверняка?
— Конечно, знаю, хотя Лони никогда не говорит со мной о таких вещах. Честно.
Она прикусила губу и повернулась ко мне спиной. А я вытер испарину и пошел на кухню. И возился там так долго, сколько мог. Когда я наконец вернулся в столовую, она уже сидела и подкрашивала губы.
Я поставил перед ней бокал с виски.
Она улыбнулась мне:
— Ты славный мальчик, Эдди. Я надеюсь, что ты выиграешь миллион боев. Ты когда дерешься снова?
Я чуть не засмеялся. Мне-то тогда казалось, что уже все на свете знают, что я дерусь с Моряком Перельманом в субботу; наверное, потому, что это был мой первый серьезный противник, и у меня, ясное дело, голова совсем закружилась.
Я сказал:
— В субботу.
— Это хорошо. — Она посмотрела на свои часики. — Ну почему он не идет? Я должна быть дома раньше Джейка. — Тут она вскочила с кресла. — Все. Я не могу больше ждать. Мне нельзя больше оставаться здесь ни секунды. Ты сможешь передать Лони пару слов?
— Конечно.
— И больше ни одной живой душе?
— Конечно.
Она вышла из-за стола и снова вцепилась мне в лацканы:
— Тогда слушай: ты скажешь ему, что кто-то растрепал Джейку про... про нас. Ты скажешь ему, что теперь мы должны быть осторожны, иначе Джейк убьет нас обоих. Ты скажешь ему, что я не думаю, будто у Джейка есть доказательства, но мы все равно должны быть очень осторожны. Скажи ему, чтобы больше не звонил мне, а ждал моего звонка сюда завтра вечером. Передашь ему все это ради меня?
— Конечно.
— И проследи, чтобы он не совершил какого-нибудь безумства.
— Я прослежу. — Я готов был обещать все что угодно, лишь бы это все скорее кончилось.
— Ты хороший мальчик, Эдди, — сказала она, поцеловала меня прямо в губы и вышла.
Я не пошел провожать ее до дверей. Я смотрел на ее бокал с виски, и мне пришло в голову, что первый раз в жизни мне просто необходимо выпить. Но вместо этого я опустился в кресло и задумался о Лони. Может быть, я даже задремал, но сразу проснулся, когда он вернулся домой около двух часов ночи.
Он был здорово пьян.
— Какого черта ты здесь торчишь? — спросил он.
Я рассказал ему все про миссис Чифф и про то, что она просила передать.
Пока я говорил, он так и стоял в шляпе и пальто, а потом сказал: «Это продувная испанская крыса». Он поперхнулся от злости и лицо его стало таким, что я понял: он сейчас психанет.
— И еще она просила, чтобы ты не совершал никаких безумств.
— Безумств? — Он смотрел на меня так, будто я сказал что-то смешное. — Нет, я не буду совершать никаких безумств. А как насчет того, чтобы убраться баиньки?
Я сказал: «Хорошо», — и пошел наверх.
* * *
На следующее утро, когда я уходил на тренировку, Лони еще лежал в постели, а когда я вернулся, его уже не было дома. Я ждал его, чтобы поужинать вместе, почти до семи часов, а потом все-таки поел в одиночку. Сюзан даже рассердилась, потому что куда-то опаздывала. Может быть, он вообще не ночевал тогда дома. Но на следующее утро, когда он зашел в зал Коротышки посмотреть, как я тренируюсь, он был в полном порядке. Ребята обступили его тесным кружком, а он шутил и дурачился так, будто у него не было никаких забот.
Он подождал, пока я переоденусь, и мы вместе пошли домой. Лишь одно показалось мне странным — то, что он вдруг спросил:
— Как ты себя чувствуешь, Малыш?
Странным это было потому, что он знал: я всегда чувствую себя отлично.
1 2 3 4 5
Она, смеясь, вошла в комнату — рука Лони лежала у нее на талии.
— Привет, чемпион, — сказала миссис Чифф.
Я ответил: «Привет», — и пожал ей руку.
Мне она нравилась, ясное дело, но в то же время я ее почему-то побаивался. Ну, я хочу сказать, я не только боялся за Лони, но тут было еще что-то совсем другое. Понимаете, ну, вроде как ты — ребенок и вдруг оказался совсем один в чужом районе на другом конце города. И бояться-то вроде нечего, а ты все время настороже. Ну вот что-то такое. Она была ужасно красивая, но было в ней что-то звериное, что ли. Ну, то есть я хочу сказать, не то, что у некоторых проституток, ну, вы понимаете... А совсем другое: как у зверя, вечно выслеживающего добычу. Как будто она все время голодная. И дело тут не в фигуре — ни тощей, ни толстой ее не назовешь, — а скорее в выражении глаз и форме рта.
Лони достал бутылку виски и бокалы и предложил ей выпить. Я из вежливости поболтался там еще пару минут, а потом сказал, что жутко устал, пожелал им спокойной ночи и, захватив с собой журнал, пошел к себе наверх. И пока поднимался по лестнице, я услышал, как Лони заливает ей про свою схватку с Питом Гонсалесом.
Я разделся, лег и попытался читать, но все время продолжал волноваться за Лони: ведь сегодня Пит намекал именно на нее, на эту миссис Чифф. Это она была женой Большого Джейка, хозяина нашего района. И не очень-то она скрывала свои шашни с Лони. Вот теперь Пит откуда-то это знает. А так как они с Джейком большие друзья, то он может запросто расквитаться с Лони. Как бы мне хотелось, чтобы Лони порвал с ней, и дело с концом. Он же может иметь сколько угодно других девушек, и пусть себе Большой Джейк не думает ни о чем, кроме как о том, чтобы еще больше прижать наших деятелей из муниципалитета.
И как я ни старался хоть что-нибудь прочитать, я мог думать только об этом. В конце концов я сдался и заснул гораздо раньше, чем обычно.
Это было в понедельник.
А вечером во вторник, когда я вернулся из киношки, она уже торчала в вестибюле. В длинном пальто, без шляпы и жутко взволнованная.
— Где Лони? — спросила она, даже не поздоровавшись.
— Не знаю. Он обычно не рассказывает мне, куда идет.
— Мне нужно его видеть, — сказала она. — Ты можешь хотя бы предположить, где его искать?
— Да я правда не знаю, где он может быть.
— А ты думаешь, он придет поздно?
— Ясное дело.
Она нахмурилась:
— Мне очень нужно с ним повидаться. Я подожду еще немножко.
Мы прошли в столовую. Она не сняла пальто и даже не присела, а стала расхаживать по комнате, машинально разглядывая, что под руку попадется. Я спросил, не хочет ли она чего-нибудь выпить, и она рассеянно сказала: «Да», — но когда я повернулся, чтобы выйти из комнаты, она вдруг остановила меня, взяла за лацканы пальто и спросила:
— Слушай, Эдди, можешь ты мне кое-что сказать? Только честно, как перед Богом?
Я сказал:
— Конечно, — ее лицо было так близко, что я совсем растерялся, — если только смогу.
— Лони действительно меня любит?
Это было как удар под дых. Я почувствовал, что мое лицо становится все краснее и краснее. Хоть бы дверь, что ли, отворилась и вошел сам Лони... Ну хоть бы гром какой грянул или еще что-нибудь в этом роде...
Она стиснула мои лацканы: «Так как?»
Я выдавил из себя:
— Ясное дело — да. Все в порядке.
— Ты это знаешь наверняка?
— Конечно, знаю, хотя Лони никогда не говорит со мной о таких вещах. Честно.
Она прикусила губу и повернулась ко мне спиной. А я вытер испарину и пошел на кухню. И возился там так долго, сколько мог. Когда я наконец вернулся в столовую, она уже сидела и подкрашивала губы.
Я поставил перед ней бокал с виски.
Она улыбнулась мне:
— Ты славный мальчик, Эдди. Я надеюсь, что ты выиграешь миллион боев. Ты когда дерешься снова?
Я чуть не засмеялся. Мне-то тогда казалось, что уже все на свете знают, что я дерусь с Моряком Перельманом в субботу; наверное, потому, что это был мой первый серьезный противник, и у меня, ясное дело, голова совсем закружилась.
Я сказал:
— В субботу.
— Это хорошо. — Она посмотрела на свои часики. — Ну почему он не идет? Я должна быть дома раньше Джейка. — Тут она вскочила с кресла. — Все. Я не могу больше ждать. Мне нельзя больше оставаться здесь ни секунды. Ты сможешь передать Лони пару слов?
— Конечно.
— И больше ни одной живой душе?
— Конечно.
Она вышла из-за стола и снова вцепилась мне в лацканы:
— Тогда слушай: ты скажешь ему, что кто-то растрепал Джейку про... про нас. Ты скажешь ему, что теперь мы должны быть осторожны, иначе Джейк убьет нас обоих. Ты скажешь ему, что я не думаю, будто у Джейка есть доказательства, но мы все равно должны быть очень осторожны. Скажи ему, чтобы больше не звонил мне, а ждал моего звонка сюда завтра вечером. Передашь ему все это ради меня?
— Конечно.
— И проследи, чтобы он не совершил какого-нибудь безумства.
— Я прослежу. — Я готов был обещать все что угодно, лишь бы это все скорее кончилось.
— Ты хороший мальчик, Эдди, — сказала она, поцеловала меня прямо в губы и вышла.
Я не пошел провожать ее до дверей. Я смотрел на ее бокал с виски, и мне пришло в голову, что первый раз в жизни мне просто необходимо выпить. Но вместо этого я опустился в кресло и задумался о Лони. Может быть, я даже задремал, но сразу проснулся, когда он вернулся домой около двух часов ночи.
Он был здорово пьян.
— Какого черта ты здесь торчишь? — спросил он.
Я рассказал ему все про миссис Чифф и про то, что она просила передать.
Пока я говорил, он так и стоял в шляпе и пальто, а потом сказал: «Это продувная испанская крыса». Он поперхнулся от злости и лицо его стало таким, что я понял: он сейчас психанет.
— И еще она просила, чтобы ты не совершал никаких безумств.
— Безумств? — Он смотрел на меня так, будто я сказал что-то смешное. — Нет, я не буду совершать никаких безумств. А как насчет того, чтобы убраться баиньки?
Я сказал: «Хорошо», — и пошел наверх.
* * *
На следующее утро, когда я уходил на тренировку, Лони еще лежал в постели, а когда я вернулся, его уже не было дома. Я ждал его, чтобы поужинать вместе, почти до семи часов, а потом все-таки поел в одиночку. Сюзан даже рассердилась, потому что куда-то опаздывала. Может быть, он вообще не ночевал тогда дома. Но на следующее утро, когда он зашел в зал Коротышки посмотреть, как я тренируюсь, он был в полном порядке. Ребята обступили его тесным кружком, а он шутил и дурачился так, будто у него не было никаких забот.
Он подождал, пока я переоденусь, и мы вместе пошли домой. Лишь одно показалось мне странным — то, что он вдруг спросил:
— Как ты себя чувствуешь, Малыш?
Странным это было потому, что он знал: я всегда чувствую себя отлично.
1 2 3 4 5