Ви.Ай. Варшавски – 3

OCR Денис, вычитка: Анита
«Сара Парецки. Приказано убить»: Центрполиграф; Москва; 1996
ISBN 5-218-00084-1
Оригинал: Sara Paretsky, “Killing Orders”
Перевод: Т. В. Стайдл
Аннотация
Детектив Ви. Ай. Варшавски уже стала забывать о переживаниях, связанных с последним расследованием, но когда вкрадчивый голос по телефону пригрозил ей плеснуть кислотой в лицо, она поняла, что в ее жизни появятся новые проблемы. Суровая старая тетя, которой Ви. Ай. Варшавски согласилась помочь, подозревается в подлоге акций на миллионы долларов, которые принадлежали доминиканскому ордену. Ви. Ай. Варшавски понимает, что ее тетя сущая ведьма, но не преступница, и вскоре героиня почувствовала запах фальши в святая святых самой влиятельной организации в Чикаго – монастыря Святого Альберта. Теперь кое-кто стремится отправить Ви. Ай. в преисподнюю. Но у смелой женщины наготове выдержка, новый «смит-и-вессон» и дерзкий план, с помощью которого она сама отправит врагов в лапы дьявола.
Сара Парецки
Приказано убить
Посвящается Кортни
Все иное – разрушительное ничто
Глава 1
Старые раны
Выйдя из машины, я почувствовала тяжесть в желудке. Привычная тошнота подкатила к горлу, сердце глухо застучало. Я поднималась по узкой дорожке к парадному входу, и тех десяти лет, которые я провела вдали от Мелроуз-парка словно не было.
Январский ветер кружил под ногами опавшие листья. Снега в эту зиму выпало мало, но дули пронизывающие ветры. Нажав на звонок, я засунула руки поглубже в карманы темно-синего пальто, пытаясь согреться. Никак не удавалось справиться с волнением. В конце концов они сами позвали меня... умоляли о помощи... Но это не успокаивало. Поддавшись на ее просьбу, я проиграла важное сражение.
Я топала ногами, чтобы отогреть пальцы, замерзшие в туфлях на тонкой подошве, когда, наконец, услышала шаги за голубой дверью. Дверь распахнулась в слабо освещенный вестибюль. В проеме я различила двоюродного брата Альберта – с нашей последней встречи он сильно располнел. Полумрак смягчал выражение недовольства на его лице.
– Проходи, Виктория. Мама ждет тебя.
Я извинилась за то, что опоздала на четверть часа, и сказала что-то насчет погоды. Альберт совсем облысел, с удовольствием отметила я. Он неловко взял мое пальто и бросил на перила узкой, ничем не покрытой лестницы.
Низкий неприятный голос окликнул нас:
– Альберт, это Виктория?
– Да, мама, – пробормотал он.
Прихожая освещалась через крошечное круглое окошко, обращенное на лестницу. Полумрак размывал рисунок на обоях, но, идя за Альбертом по узкому коридору, я заметила, что рисунок не изменился: все те же белые петельки на сером фоне, отвратительные, холодные. В детстве мне казалось, что эти обои источают ненависть. Следуя за раскачивающимися ляжками Альберта, я вдруг почувствовала, как знакомый холод впился в меня своими колючками, и вздрогнула.
Когда-то я умоляла свою мать, Габриелу, не привозить меня в этот дом. Зачем нам бывать здесь? Роза ненавидела маму, ненавидела меня, и Габриела, возвращаясь домой, всегда плакала. Но при этом, напряженно улыбаясь, говорила: «Ничего не поделаешь, дорогая. Я должна туда ездить».
Альберт провел меня в так называемую гостиную в задней части дома. Мебель, набитая конским волосом, была знакома мне, словно мебель моей собственной квартиры. Я видела в ночных кошмарах, как меня заманивают в эту комнату с чопорной мебелью, ледяными голубыми портьерами, мрачным портретом дяди Карла над декоративным камином и Розой, высохшей, хищной, хмурой, сидящей неестественно прямо на высоком стуле.
Теперь ее волосы поседели, но тяжелый, неодобрительный взгляд остался тем же. Я пыталась дышать глубже, чтобы успокоить разбушевавшийся желудок. «Ты приехала, потому что она умоляла тебя приехать», – напомнила я себе.
Роза не поднялась, не улыбнулась – я не помню, чтобы кто-нибудь видел ее улыбающейся.
– Очень любезно было с твоей стороны приехать, Виктория. – Ее тон ясно говорил, что мне следовало бы появиться вовремя. – Когда человек стар, ему трудно путешествовать. А последние несколько дней меня сильно состарили.
Я отыскала наименее неудобный стул и присела.
– Пожалуй, – уклончиво отозвалась я.
Розе было около семидесяти пяти. Если бы после ее смерти сделали вскрытие, то обнаружили бы, что у нее скелет чугунный. Но пока что следов ржавчины не было видно: похоже, она еще недостаточно стара.
– Альберт, предложи Виктории кофе.
Единственным достоинством Розы были ее кулинарные способности. Поблагодарив за ароматный итальянский кофе, я все же отказалась от пирожных, которые Альберт протянул мне на подносе, – совсем не хотелось ронять крошки на черную шерстяную юбку и при этом глупо себя чувствовать.
Альберт с трудом разместился на узком диване, уплетая кусок торта. Уронив крошку на пол, он украдкой посмотрел вниз, а затем покосился на Розу: не заметила ли она.
– У тебя все хорошо, Виктория? Ты счастлива?
– Да, – твердо заявила я, – у меня все хорошо, и я счастлива.
– Но ты, кажется, не вышла замуж вторично?
Последний раз я была здесь со своим бывшим мужем с мучительным свадебным визитом.
– Можно не состоять в браке и быть счастливой, как, без сомнения, скажет вам Альберт, да вы и сами это знаете.
Последнее замечание было жестоким: дядя Карл покончил с собой вскоре после рождения Альберта. Сначала я почувствовала себя отмщенной, а потом виноватой. Можно было и не язвить, я уже не ребенок. Но Роза все время заставляла меня чувствовать себя восьмилетней девочкой.
Та пренебрежительно пожала своими худыми плечами:
– Ты, конечно, права. Что же касается меня – я так и умру, не увидев внуков.
Альберт беспокойно заерзал на диване. Очевидно, эти жалобы ему уже надоели.
– Жаль, – отозвалась я. – Думаю, внуки были бы достойным вознаграждением за добродетельную жизнь.
Альберт закашлялся, но овладел собой. Глаза Розы сузились от злости.
– Ты лучше других должна знать, почему моя жизнь не была счастливой.
Я больше не владела собой.
– Роза, ты почему-то думаешь, что Габриела разрушила твое счастье. Я не знаю, каким загадочным образом могла провиниться перед тобой девочка восемнадцати лет. Ты выгнала ее ни с чем. А она даже не знала английского. Ее могли убить. Что бы она тебе ни сделала, ты поступила с ней гораздо хуже. Ты знаешь, почему я здесь. Габриела заставила меня поклясться, что я помогу тебе, если ты будешь в этом нуждаться. Это обещание сидит у меня в печенках. Но я дала слово, и вот я здесь. Так что давай оставим прошлое в покое: я не буду иронизировать, но и ты прекратишь оскорблять мою мать. Почему бы тебе не объяснить, в чем дело?
Роза сжала губы так, что они почти исчезли.
– Позвать тебя – было самым трудным делом моей жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72