Он и впрямь был для неё гораздо большим, нежели просто спонсор. Но почему для неё так важно выйти за него замуж?
— Ты забыла, детка, — осторожно проговорил он, — я женат!
— Но ведь существует процедура развода, — возразила она. — Тем более что ты не любишь свою жену, и у вас нет маленьких детей. Или ты будешь врать, как другие мужчины, что она больна, и что тебе нужно о ней заботиться?
— Какие другие мужчины? — встрепенулся Ковалёв.
Он был уверен, что он — первый мужчина у нежной и чистой Мариночки.
— В женских журналах написано, — успокоила она его. — И подруги говорят, что так часто бывает.
— Я просто не думал над этим, — признался Владимир Ильич. — Мариночка, а мы можем поговорить об этом после возвращения из Египта? Пойми меня, детка: я устал, и хочу отдохнуть. Просто лежать на песке и ни о чём не думать…
Она сначала надулась, но очень быстро вернулась в своё обычное восторженное состояние. И эта её черта быстро переключаться тоже нравилась Ковалёву.
«А и вправду, — думал он, — почему бы мне не жениться на Марине? Она красивая, нежная, любит меня. Правда, совсем молоденькая, но ведь многие солидные мужчины меняют жён на более молодых!»
Он вспомнил про Галину, которая раньше постоянно зависала по казино, ночевала у любовников и обращалась с ним, как с собакой. Конечно, в последнее время она несказанно изменилась, но зато это не изменило его отношения к ней. Зачем жить с нелюбимой женщиной, с которой они к тому же живут как соседи, если на свете есть Мариночка?
Он повернулся к ней и погладил по упругой груди. Подумать только, такое богатство — и всё принадлежит ему одному! Он посмотрел по сторонам. Вокруг не было ни души. Ковалёв дёрнул за лямочку тонкого бикини, и перевернул Марину на спину…
За ужином Любовь Андреевна суетилась возле Антона, подкладывала ему на тарелку разные вкусные вещи, с обожанием смотрела на него, слушала, что он говорит, и безмятежно улыбалась.
А говорил Антон много и охотно. Он долго рассказывал историю собственной жизни. По всему выходило, что бедный он и несчастный, с детства не знал любви матери, рос в нищете, и были у него деревянные игрушки. Павел с досадой смотрел в сторону, у него даже аппетит пропал. Анатолий Максимович, напротив, ел с неожиданным удовольствием. У него вдруг появился аппетит. Всё-же неожиданный сын жены — это лучше, чем её неожиданный любовник.
Мила весь вечер поглядывала на новоявленного родственника, и строила ему глазки.
— Я рос в детдоме, — говорил он, — не буду утомлять вас рассказами о том чудовищном времени. Вы же, наверное, смотрите телевизор, и читаете газеты. Так что и сами знаете, как там, что, и к чему. И, поверьте, телевизионные программы сильно смягчают реальную обстановку в детдомах.
Он сделал глубокую паузу, и глаза его потемнели, словно он возвращался в памяти к своему прошлому. Любовь Андреевна всхлипнула. Антон с извиняющейся улыбкой обнял её, и продолжил:
— Мама ни в чём не виновата, и я никому не позволю обвинять её в том, как она со мной поступила. Обстоятельства у всех нас бывают разными, и никогда нельзя никого осуждать!
Резник невольно переглянулся с сыном. Надо же, только вошёл в дом, а уже «никому не позволю». Быстро же парнишка адаптируется! Резник не знал, нравится это ему или нет. С одной стороны, такое поведение достойно уважения, а с другой — никто и не думал обвинять мать и жену!
Антон с удовольствием нацепил на вилку кусок копчёной сёмги и быстро положил его себе в тарелку.
Резник невольно отметил, что Антон, судя по его словам, сиротинушка несчастная, однако же отлично разбирается в продуктах. Например, он не притронулся к форели, хотя она тоже лежит на блюде, украшенная лимоном и оливками, а выбрал именно сёмгу. И, потом, он явно не любит салат «айсберг», даже не пробовал «Цезарь». Видимо, ему не хочется ковыряться с листьями салата. Не секрет, что этот салат предпочитают женщины, мужчины не любят жевать «траву», предпочитая хороший стейк. Не такой уж парень и несчастный, каким хочет себя показать!
Резник тут же, за ужином, узнал, что Антон получил юридическое образование, но пока не работает.
— Я много сил потратил, чтобы найти мать, — он нежно улыбнулся Любови Андреевне, и эффектно заглотнул тарталетку с грибами и сыром. И это тоже доказывало, что парнишка умеет обращаться с ножом и вилкой, следовательно, он не всю жизнь черпал постные щи калошей.
— Поиск мамы оказался для меня куда важнее, чем престижная работа. Я отказывался от предложений работодателей и продолжал искать…
Любовь Андреевна утёрла глаза платочком, и торжествующе взглянула на мужа. Мол, видишь, как он меня любит и ценит, столько лет искал!
— Люба, — спокойно обратился к ней муж, прерывая болтающего Антона, — может быть, ты поставишь нас в известность, как так получилось, что ты отдала ребёнка в детский дом, а нам об этом стало известно только сейчас?
— Она ни в чём не виновата, — запротестовал жующий Антон. Его синяк просвечивал сквозь скулу, и ярким пятном окутывал глаз. Несмотря на это, он совершенно не производил впечатления бомжа или хулигана. Почему-то с первого взгляда на него становилось понятно, что парень просто упал, либо неосторожно наткнулся на поранивший его предмет.
— Я не с тобой говорю, — отрезал Анатолий Максимович.
— Не смей так говорить с моим сыном, — как кошка, зашипела Любовь Андреевна, бросаясь на защиту своего ребёнка.
Павел, изнемогая от раздражения, поднялся и вышел из-за стола. Мила проводила мужа равнодушным взглядом и осталась сидеть на месте. Ей не терпелось услышать историю жизни безукоризненной, совершенной свекрови. Подумать только, она бросила новорожденного! Всё как в дешёвых дамских романах!
— Прости меня, солнышко, — женщина встала за спиной Антона, обняла его голову и с глубокой нежностью чмокнула его в белокурую макушку. — Я ведь не знала, что ты жив, иначе ни за что не сидела бы на одном месте, я бы искала тебя…
— Если бы ты знала, что я жив, — возразил Антон, энергично прожёвывая рулет из копчёного угря, — ты бы просто не оставила меня!
— Да-да, — слабо улыбнулась Любовь Андреевна и погладила его по волосам.
— Так я услышу сегодня эту душераздирающую историю? — напомнил Резник.
Жена, вернувшись на своё место за столом, с укором взглянула на него. В её взгляде так и читалось: мол, не суйся, толстокожее животное. Я только что обрела сына, а ты хочешь услышать подробности моего позора, трагедии моей жизни! Но, пересилив себя, она послушно начала:
— Не буду говорить, как получилось, что я забеременела. Это и так понятно всем присутствующим…
Мила хихикнула. Ещё бы не понятно! Забеременеть можно только одним способом, а Любовь Андреевна — не Дева Мария, получившая Иисуса при помощи непорочного зачатия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
— Ты забыла, детка, — осторожно проговорил он, — я женат!
— Но ведь существует процедура развода, — возразила она. — Тем более что ты не любишь свою жену, и у вас нет маленьких детей. Или ты будешь врать, как другие мужчины, что она больна, и что тебе нужно о ней заботиться?
— Какие другие мужчины? — встрепенулся Ковалёв.
Он был уверен, что он — первый мужчина у нежной и чистой Мариночки.
— В женских журналах написано, — успокоила она его. — И подруги говорят, что так часто бывает.
— Я просто не думал над этим, — признался Владимир Ильич. — Мариночка, а мы можем поговорить об этом после возвращения из Египта? Пойми меня, детка: я устал, и хочу отдохнуть. Просто лежать на песке и ни о чём не думать…
Она сначала надулась, но очень быстро вернулась в своё обычное восторженное состояние. И эта её черта быстро переключаться тоже нравилась Ковалёву.
«А и вправду, — думал он, — почему бы мне не жениться на Марине? Она красивая, нежная, любит меня. Правда, совсем молоденькая, но ведь многие солидные мужчины меняют жён на более молодых!»
Он вспомнил про Галину, которая раньше постоянно зависала по казино, ночевала у любовников и обращалась с ним, как с собакой. Конечно, в последнее время она несказанно изменилась, но зато это не изменило его отношения к ней. Зачем жить с нелюбимой женщиной, с которой они к тому же живут как соседи, если на свете есть Мариночка?
Он повернулся к ней и погладил по упругой груди. Подумать только, такое богатство — и всё принадлежит ему одному! Он посмотрел по сторонам. Вокруг не было ни души. Ковалёв дёрнул за лямочку тонкого бикини, и перевернул Марину на спину…
За ужином Любовь Андреевна суетилась возле Антона, подкладывала ему на тарелку разные вкусные вещи, с обожанием смотрела на него, слушала, что он говорит, и безмятежно улыбалась.
А говорил Антон много и охотно. Он долго рассказывал историю собственной жизни. По всему выходило, что бедный он и несчастный, с детства не знал любви матери, рос в нищете, и были у него деревянные игрушки. Павел с досадой смотрел в сторону, у него даже аппетит пропал. Анатолий Максимович, напротив, ел с неожиданным удовольствием. У него вдруг появился аппетит. Всё-же неожиданный сын жены — это лучше, чем её неожиданный любовник.
Мила весь вечер поглядывала на новоявленного родственника, и строила ему глазки.
— Я рос в детдоме, — говорил он, — не буду утомлять вас рассказами о том чудовищном времени. Вы же, наверное, смотрите телевизор, и читаете газеты. Так что и сами знаете, как там, что, и к чему. И, поверьте, телевизионные программы сильно смягчают реальную обстановку в детдомах.
Он сделал глубокую паузу, и глаза его потемнели, словно он возвращался в памяти к своему прошлому. Любовь Андреевна всхлипнула. Антон с извиняющейся улыбкой обнял её, и продолжил:
— Мама ни в чём не виновата, и я никому не позволю обвинять её в том, как она со мной поступила. Обстоятельства у всех нас бывают разными, и никогда нельзя никого осуждать!
Резник невольно переглянулся с сыном. Надо же, только вошёл в дом, а уже «никому не позволю». Быстро же парнишка адаптируется! Резник не знал, нравится это ему или нет. С одной стороны, такое поведение достойно уважения, а с другой — никто и не думал обвинять мать и жену!
Антон с удовольствием нацепил на вилку кусок копчёной сёмги и быстро положил его себе в тарелку.
Резник невольно отметил, что Антон, судя по его словам, сиротинушка несчастная, однако же отлично разбирается в продуктах. Например, он не притронулся к форели, хотя она тоже лежит на блюде, украшенная лимоном и оливками, а выбрал именно сёмгу. И, потом, он явно не любит салат «айсберг», даже не пробовал «Цезарь». Видимо, ему не хочется ковыряться с листьями салата. Не секрет, что этот салат предпочитают женщины, мужчины не любят жевать «траву», предпочитая хороший стейк. Не такой уж парень и несчастный, каким хочет себя показать!
Резник тут же, за ужином, узнал, что Антон получил юридическое образование, но пока не работает.
— Я много сил потратил, чтобы найти мать, — он нежно улыбнулся Любови Андреевне, и эффектно заглотнул тарталетку с грибами и сыром. И это тоже доказывало, что парнишка умеет обращаться с ножом и вилкой, следовательно, он не всю жизнь черпал постные щи калошей.
— Поиск мамы оказался для меня куда важнее, чем престижная работа. Я отказывался от предложений работодателей и продолжал искать…
Любовь Андреевна утёрла глаза платочком, и торжествующе взглянула на мужа. Мол, видишь, как он меня любит и ценит, столько лет искал!
— Люба, — спокойно обратился к ней муж, прерывая болтающего Антона, — может быть, ты поставишь нас в известность, как так получилось, что ты отдала ребёнка в детский дом, а нам об этом стало известно только сейчас?
— Она ни в чём не виновата, — запротестовал жующий Антон. Его синяк просвечивал сквозь скулу, и ярким пятном окутывал глаз. Несмотря на это, он совершенно не производил впечатления бомжа или хулигана. Почему-то с первого взгляда на него становилось понятно, что парень просто упал, либо неосторожно наткнулся на поранивший его предмет.
— Я не с тобой говорю, — отрезал Анатолий Максимович.
— Не смей так говорить с моим сыном, — как кошка, зашипела Любовь Андреевна, бросаясь на защиту своего ребёнка.
Павел, изнемогая от раздражения, поднялся и вышел из-за стола. Мила проводила мужа равнодушным взглядом и осталась сидеть на месте. Ей не терпелось услышать историю жизни безукоризненной, совершенной свекрови. Подумать только, она бросила новорожденного! Всё как в дешёвых дамских романах!
— Прости меня, солнышко, — женщина встала за спиной Антона, обняла его голову и с глубокой нежностью чмокнула его в белокурую макушку. — Я ведь не знала, что ты жив, иначе ни за что не сидела бы на одном месте, я бы искала тебя…
— Если бы ты знала, что я жив, — возразил Антон, энергично прожёвывая рулет из копчёного угря, — ты бы просто не оставила меня!
— Да-да, — слабо улыбнулась Любовь Андреевна и погладила его по волосам.
— Так я услышу сегодня эту душераздирающую историю? — напомнил Резник.
Жена, вернувшись на своё место за столом, с укором взглянула на него. В её взгляде так и читалось: мол, не суйся, толстокожее животное. Я только что обрела сына, а ты хочешь услышать подробности моего позора, трагедии моей жизни! Но, пересилив себя, она послушно начала:
— Не буду говорить, как получилось, что я забеременела. Это и так понятно всем присутствующим…
Мила хихикнула. Ещё бы не понятно! Забеременеть можно только одним способом, а Любовь Андреевна — не Дева Мария, получившая Иисуса при помощи непорочного зачатия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65