— Спасибо, — ответил мальчик, — что-то не хочется. — Ему действительно не хотелось выползать из своего угла, на полке было так уютно. Он снова открыл толстый том в золотистом переплете, осознавая впервые, что мир полон тайн, и что судьба может принимать самые разные обличья. Перед его глазами сменяли друг друга названия сказочных островов, легендарные герои отправлялись на поиски золотого руна или вызволяли своих возлюбленных из царства Аида. Или, взлетев к самому солнцу, обжигали крылья и падали с небес…
Норт бродил по магазину, закрывал окна и переставлял безделушки на полках. Он ушел бесшумно, Джеки и не заметил: только когда мальчик собрался спросить еще о парусных кораблях, он понял, что брата нет. Охваченный внезапным страхом, Джеки слез с полки и обнаружил, что его кресло на колесах тоже исчезло. Цепляясь за что попало, он стал выбираться из-за сундуков и тут, среди сваленного в углу хлама наткнулся на что-то мокрое, липкое и очень страшное: это был бумажник Жоаса Ду Гуаште. А в нем — пять тысяч кредиток…
Страх Джеки перерос в ужас. Почти ничего уже не соображая, он пополз к двери, но та была заперта. Добрался до шкафа-лифта — он тоже не открывался. Внутри отчаянно мяукала химера с Форамены.
— Плохи наши дела, старушка, — прошептал Джеки, прижавшись губами к щели. — Заперли нас с тобой. — Он до боли закусил губу, слизнул кровь, выступившую в уголках рта и глубоко задумался. Надо было что-то делать, и быстро. Колотить в дверь бесполезно: уже поздний вечер, на улицах никого, все нормальные люди сейчас дома перед стереовизорами; и стучать в стены нет смысла — в полуподвале, где находится магазин, никто не живет, в подвале тоже. Телефон отключен. Джеки поступил так, как повел бы себя любой мальчишка, запертый в пустой комнате, только в отличие от других, для него это потребовало почти нечеловеческих усилий: он вскарабкался по шторе на подоконник, крючком ухитрился открыть окно и спрыгнул вниз. Упал на спину и больно ударился о камни мостовой.

«Вот проклятый мальчишка, — подумал Норт, отпирая дверь мансарды. — Сирены ему понадобились!..»
У него дрожали руки. Волна знакомых, ставших уже привычными ароматов нахлынула и окутала его — таким воздухом дышал он когда-то на далеких планетах. Норт понял, чего от него хотят и, не сопротивляясь более, поплыл по этому океану, увлекаемый водоворотом звуков и запахов. Его искалеченное тело, ненужное больше, ставшее обузой, осталось лежать где-то, покачиваясь на волнах…
— Вот и я, — пела музыка. — Я с тобой, я в тебе, а ты теперь — это я. Тебя хотят удержать на Земле, но все, что связывает тебя с Землей — чепуха. Ты не землянин больше, ибо мы с тобой — одно. Вчера я показала тебе глубины, которые знаю я, теперь покажи мне звезды, которые знаешь ты. Расскажи, какие планеты ты видел, пусть твои воспоминания одно за другим станут моими. Быть может, так мы с тобой найдем наш мир, который ждет и зовет нас. Идем. Я выберу тебе планету, как драгоценнейшую жемчужину в россыпях жемчуга…
И тут он увидел их все.
Вот Альфа Спики из созвездия Девы, ледяной шар, чья атмосфера так насыщена водяными парами, что корабль, едва снизившись, весь покрывается инеем. Эта планета мерцает, словно тысячегранный бриллиант в лучах далекого зеленого солнца: она покрыта льдом почти до самого экватора. Если спуститься, тебя со всех сторон опутают разноцветные радуги, ослепит северное сияние и снег, а снег там пахнет ладаном — всем пилотам знаком его дурманящий аромат. Любой случайно задержавшийся на этой планете астронавт уже через несколько часов терял рассудок.
Норта неодолимо влекло прочь, подальше от этого мира, и следующая планета, которую он узнал, был Фос из созвездия Лебедя, планета-магнит, планета-могила. Отсюда он тоже всегда предпочитал держаться подальше: по орбите этой планеты кружили тысячи погибших кораблей, которые она затянула в ловушку. Самые отчаянные астронавты навеки остались здесь в своих блестящих стальных гробах: этот шар, размером не больше Луны, целиком состоял из чистейшей магнитной руды.
Они вихрем промчались мимо капли раскаленного кипящего хрусталя — это был Альтаир. Еще одна западня подстерегала их в созвездии Ориона, в центре которого сверкал огромный бриллиант — Бетельгейзе; вокруг в пустоте вставали миражи, целый лес миражей, пронизываемый ослепительными молниями. Планета, притаившаяся там, не имела в атласах даже названия, а сами астронавты называли ее Солнечной Росой. Космические лоцманы боялись этого места, как преисподней.
— Выше, — пел голос, и тысячи звездных отголосков подхватывали его песню. — Выше! Дальше!
Но тут Норт попытался освободиться. Он понял, куда его влечет, и знал, что на этом пути его ждет нечто худшее, чем преисподняя. Ибо ему уже пришлось пережить это однажды. Там, в самом центре таинственного созвездия Рака, была удивительная планета с низким, серебристо-лиловым небом. Прекраснейшая из всех, которые он видел, та единственная, которую он полюбил, как женщину, потому что два ее океана напомнили ему пару зеленых глаз. Корона из десяти мерцающих лун венчала Альфу Гидры, — планету, которую первые астронавты называли Альфаром. Океаны ее были бездонны, пенистые гребни вздымались на них, и царил здесь запах моря, соли, водорослей и амбры. Она была окутана музыкой ультразвуковых волн, которая делала невозможной связь с этим миром и сбивала с пути звездолеты. Кислорода в ее атмосфере было так много, что самый воздух ее опьянял и убивал все живое. Корабли, которым удавалось оторваться от коварного Альфара, уносили на борту мертвецов с застывшей на лицах счастливой улыбкой.
И вот однажды, пытаясь выбраться из этой манящей западни, корабль, управляемый Нортом, устремился к созвездию Плеяд и там вспыхнул, столкнувшись с астероидом…
Кровь неистово забилась в висках бывшего астронавта. Над горизонтом взмыло огромное светило — Поллукс, оно задрожало и взорвалось — будто что-то взорвалось в голове Норта, за ним так же вспыхнули Процион и Сириус, и весь Млечный путь зашелся в судорогах. Человек, затерянный в этом огненном океане, бессильное существо, отчаянно барахтаясь, погружался во мрак. Крошечный атом среди гигантов, да нет, не атом — всего лишь отзвук, эхо далекого звука посреди звездной симфонии…

— Здесь, — сказал Джеки, утирая ладонью кровь с прокушенной губы. — Клянусь вам, инспектор, что это здесь. Вот из этого окна я выпрыгнул.
Да, вот оно, окно, и осколки стекла, которое он разбил, падая, но Джеки молчал о том, как ему было больно. Он сильно порезался и некоторое время висел на своих крючках, а свалившись вниз, потерял сознание. Когда, наконец, мелкий дождик заставил его очнуться, он пополз. «Я все полз и полз…» — говорил он потом в полиции.
1 2 3 4 5 6