Соски ее, прижатые к твердой мужской груди, сладко ныли.
Оторвавшись наконец от ее губ, он, тяжело дыша, изумленно посмотрел на Жермену.
– Боже мой! – пробормотал он. – Теперь я понимаю дона Ромеро. Ради этого можно забыть обо всем… Лично мне ничего подобного переживать не приходилось.
– Дон Мануэль… – начала девушка, намереваясь объяснить все – вплоть до своего наряда, но Винсенте не дал ей такого шанса.
– Ни слова больше! – запальчиво вскрикнул он, вновь прижимая ее к себе. – Никогда не произносите это имя, когда вы в объятиях Винсенте Перейры. Никакого дона Мануэля больше нет! – прорычал он и вновь впился в ее рот. Однако этот поцелуй был совсем другим: грубым и хищным.
Чувствуя, что окончательно теряет власть над собой. Жермена уперлась ладонями в его широкую грудь.
– Вы мне приказываете?
– Хотел бы я иметь на это право! – почти простонал он, отпуская ее. – Простите меня, Жермена… Но ведь есть между нами что-то такое… Вы же видите, от одного прикосновения друг к другу нас словно охватывает пламя. Это сильнее нашей воли…
Жермена понимала, что он прав.
– Но вы же ничего не знаете… – Она снова сделала робкую попытку открыться, и вновь Винсенте пресек ее в самом начале.
– И не хочу знать! – отчеканил он, все еще задыхаясь. – Знаю только, что хочу вас. Я богат, Жермена, и могу дать вам все, что вы только пожелаете. От вас же мне нужно одно: ваше согласие. Ну? Вы согласны?
Все еще одурманенная его поцелуями, она все же нашла в себе силы отрицательно покачать головой.
Вот оно, искушение Селестины. Задумчивое лицо матери, ее все понимающие, немного грустные глаза встали перед мысленным взором девушки. Разве для этого ты приехала сюда, Жермена? – словно спрашивали они.
– Подождите… Послушайте… – Он схватил ее за плечи. – Я ведь не прошу всей вашей жизни. Станьте моей… на несколько недель, лучше месяцев – пока это безумие не угаснет само собой. Забудьте об этом проклятом завещании. Нельзя смешивать прозу жизни с любовью!
Точно ушат ледяной воды вылился на обнаженные плечи Жермены. Полными негодования глазами она смотрела на Винсенте, чувствуя, как биение ее сердца замедляется, а место одурманивающей страсти занимает холодная ярость.
– Убирайтесь, – сказала она, с трудом сдерживаясь, чтобы не закричать.
Но он уже не мог остановиться:
– Прошу вас, поверьте мне. Я говорю совершенно искренне. Я позабочусь и о вас, и о ребенке. Давайте уедем… завтра. Нет, сейчас! У меня есть дом в нескольких милях отсюда. Стоит вам захотеть – и он ваш. Только позвольте… позвольте быть с вами.
Жермена сделала шаг назад и резким движением сбросила его руки с плеч.
– Убирайтесь, или я закричу! – процедила она сквозь стиснутые зубы.
Теперь ей все стало ясно: «Мы завтра же уедем», так он сказал. Что ж, это очень понравится семейству Ромеро. Франсуа, разумеется, уедет вместе с ними. Таким образом, условие, оговоренное наследницами, не будет выполнено, и мальчик лишится своих законных прав на замок. Похоже, этот сладкоголосый Дон Жуан считает ее полной идиоткой!
Винсенте стоял, озадаченно глядя на разъяренную девушку.
– Н-не понимаю, – растерянно пробормотал он. – Только что вы буквально таяли в моих объятиях, а теперь поднимаете крик… Хотя я предлагаю лишь то, чего вы безумно хотите сами. – Он снова сделал шаг к ней, но Жермена отпрянула.
– А что, если вы просто не в моем вкусе, сеньор Перейра? – В ее голосе прозвучала откровенная издевка. – Уходите сию минуту. Мне нужно еще поправить макияж и зайти к Франсуа. Надеюсь, вы его не разбудили…
Послушно отступив, Винсенте задумчиво произнес:
– Нет, эта загадка мне не по зубам. Вы красивая, неглупая женщина, которая прекрасно представляет себе, с какой стороны у бутерброда масло. Но… – Он сокрушенно пожал своими широкими плечами. – Что-то тут не сходится. К сожалению, у нас постоянно нет времени для… обстоятельного разговора. Я буду в коридоре. Вообще-то я пришел, чтобы показать, как пройти в столовую. Жду вас. – С этими словами он вышел, осторожно прикрыв за собой дверь.
Чтобы хоть немного прийти в себя, Жермена несколько раз вздохнула и так же торопливо выдохнула. Ему не откажешь в проницательности: со стороны ее поведение действительно казалось непоследовательным и даже подозрительным. Именно поэтому нужно немедленно все объяснить. Как только они останутся наедине для… обстоятельного разговора (тут Жермена невольно усмехнулась), она непременно это сделает. Девушка улыбнулась, быстро привела в порядок волосы, подкрасила губы и, убедившись, что Франсуа спокойно спит, вышла в коридор.
Винсенте спокойно ждал, прислонившись к стене.
– Поразительно! А я-то считал, что застряну здесь на добрых десять, а то и пятнадцать минут. Не потому, что ваш внешний вид и вправду так сильно пострадал, а потому что нет на свете такой женщины, которая отказала бы себе в удовольствии заставить томиться ожиданием влюбленного в нее мужчину…
– Видимо, вы имели дело с самыми обыкновенными копушами! – на ходу огрызнулась Жермена.
Напоминание о других женщинах еще больше раззадорило ее. Она попыталась было проскользнуть мимо, но Винсенте поймал ее за руку и, отделившись от стены, уперся внимательным взглядом в лицо девушки.
– Да, такой, как вы, я еще не встречал, – произнес он с расстановкой, после чего мягко, но решительно повернул гостью в нужном направлении. – Идемте же. Хозяйка не любит, когда ее заставляют ждать.
***
Усаживаясь на предупредительно придвинутый Винсенте стул и с интересом оглядываясь по сторонам, Жермена подумала, что роскошная столовая производит весьма странное впечатление. За ее широкой стеклянной стеной находился большой внутренний дворик – патио. Его заливал призрачный свет мощных фонарей, делавший окружающую темноту еще более непроницаемой. Днем там, по-видимому, было довольно мило, но сейчас Жермена могла различить лишь плетеную мебель и несколько кактусов в кадках.
В столовой же стоял огромный стол из черного мрамора в окружении одиннадцати стульев. Возле одной из стен возвышалась огромная, метра три в высоту, современная скульптура. Две другие стены украшали картины в стиле Сальвадора Дали, очевидно, подлинники.
Над головой висели необычной формы лампы из темного отекла, которые освещали скорее потолок, нежели помещение. Стол же и блюда на нем были в более выигрышном положении, – благодаря какому-то хитроумному сооружению из проволоки и нержавеющей стали на нем горели двенадцать свечей из черного воска.
В этой театральной декорации сумрачно выглядели и сами обитатели замка. Первой с Жерменой заговорила сидящая во главе стола хозяйка:
– А мы уже решили, что вы уехали. – Жермена вздрогнула – эту фразу сеньора Ромеро произнесла на чистом французском языке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Оторвавшись наконец от ее губ, он, тяжело дыша, изумленно посмотрел на Жермену.
– Боже мой! – пробормотал он. – Теперь я понимаю дона Ромеро. Ради этого можно забыть обо всем… Лично мне ничего подобного переживать не приходилось.
– Дон Мануэль… – начала девушка, намереваясь объяснить все – вплоть до своего наряда, но Винсенте не дал ей такого шанса.
– Ни слова больше! – запальчиво вскрикнул он, вновь прижимая ее к себе. – Никогда не произносите это имя, когда вы в объятиях Винсенте Перейры. Никакого дона Мануэля больше нет! – прорычал он и вновь впился в ее рот. Однако этот поцелуй был совсем другим: грубым и хищным.
Чувствуя, что окончательно теряет власть над собой. Жермена уперлась ладонями в его широкую грудь.
– Вы мне приказываете?
– Хотел бы я иметь на это право! – почти простонал он, отпуская ее. – Простите меня, Жермена… Но ведь есть между нами что-то такое… Вы же видите, от одного прикосновения друг к другу нас словно охватывает пламя. Это сильнее нашей воли…
Жермена понимала, что он прав.
– Но вы же ничего не знаете… – Она снова сделала робкую попытку открыться, и вновь Винсенте пресек ее в самом начале.
– И не хочу знать! – отчеканил он, все еще задыхаясь. – Знаю только, что хочу вас. Я богат, Жермена, и могу дать вам все, что вы только пожелаете. От вас же мне нужно одно: ваше согласие. Ну? Вы согласны?
Все еще одурманенная его поцелуями, она все же нашла в себе силы отрицательно покачать головой.
Вот оно, искушение Селестины. Задумчивое лицо матери, ее все понимающие, немного грустные глаза встали перед мысленным взором девушки. Разве для этого ты приехала сюда, Жермена? – словно спрашивали они.
– Подождите… Послушайте… – Он схватил ее за плечи. – Я ведь не прошу всей вашей жизни. Станьте моей… на несколько недель, лучше месяцев – пока это безумие не угаснет само собой. Забудьте об этом проклятом завещании. Нельзя смешивать прозу жизни с любовью!
Точно ушат ледяной воды вылился на обнаженные плечи Жермены. Полными негодования глазами она смотрела на Винсенте, чувствуя, как биение ее сердца замедляется, а место одурманивающей страсти занимает холодная ярость.
– Убирайтесь, – сказала она, с трудом сдерживаясь, чтобы не закричать.
Но он уже не мог остановиться:
– Прошу вас, поверьте мне. Я говорю совершенно искренне. Я позабочусь и о вас, и о ребенке. Давайте уедем… завтра. Нет, сейчас! У меня есть дом в нескольких милях отсюда. Стоит вам захотеть – и он ваш. Только позвольте… позвольте быть с вами.
Жермена сделала шаг назад и резким движением сбросила его руки с плеч.
– Убирайтесь, или я закричу! – процедила она сквозь стиснутые зубы.
Теперь ей все стало ясно: «Мы завтра же уедем», так он сказал. Что ж, это очень понравится семейству Ромеро. Франсуа, разумеется, уедет вместе с ними. Таким образом, условие, оговоренное наследницами, не будет выполнено, и мальчик лишится своих законных прав на замок. Похоже, этот сладкоголосый Дон Жуан считает ее полной идиоткой!
Винсенте стоял, озадаченно глядя на разъяренную девушку.
– Н-не понимаю, – растерянно пробормотал он. – Только что вы буквально таяли в моих объятиях, а теперь поднимаете крик… Хотя я предлагаю лишь то, чего вы безумно хотите сами. – Он снова сделал шаг к ней, но Жермена отпрянула.
– А что, если вы просто не в моем вкусе, сеньор Перейра? – В ее голосе прозвучала откровенная издевка. – Уходите сию минуту. Мне нужно еще поправить макияж и зайти к Франсуа. Надеюсь, вы его не разбудили…
Послушно отступив, Винсенте задумчиво произнес:
– Нет, эта загадка мне не по зубам. Вы красивая, неглупая женщина, которая прекрасно представляет себе, с какой стороны у бутерброда масло. Но… – Он сокрушенно пожал своими широкими плечами. – Что-то тут не сходится. К сожалению, у нас постоянно нет времени для… обстоятельного разговора. Я буду в коридоре. Вообще-то я пришел, чтобы показать, как пройти в столовую. Жду вас. – С этими словами он вышел, осторожно прикрыв за собой дверь.
Чтобы хоть немного прийти в себя, Жермена несколько раз вздохнула и так же торопливо выдохнула. Ему не откажешь в проницательности: со стороны ее поведение действительно казалось непоследовательным и даже подозрительным. Именно поэтому нужно немедленно все объяснить. Как только они останутся наедине для… обстоятельного разговора (тут Жермена невольно усмехнулась), она непременно это сделает. Девушка улыбнулась, быстро привела в порядок волосы, подкрасила губы и, убедившись, что Франсуа спокойно спит, вышла в коридор.
Винсенте спокойно ждал, прислонившись к стене.
– Поразительно! А я-то считал, что застряну здесь на добрых десять, а то и пятнадцать минут. Не потому, что ваш внешний вид и вправду так сильно пострадал, а потому что нет на свете такой женщины, которая отказала бы себе в удовольствии заставить томиться ожиданием влюбленного в нее мужчину…
– Видимо, вы имели дело с самыми обыкновенными копушами! – на ходу огрызнулась Жермена.
Напоминание о других женщинах еще больше раззадорило ее. Она попыталась было проскользнуть мимо, но Винсенте поймал ее за руку и, отделившись от стены, уперся внимательным взглядом в лицо девушки.
– Да, такой, как вы, я еще не встречал, – произнес он с расстановкой, после чего мягко, но решительно повернул гостью в нужном направлении. – Идемте же. Хозяйка не любит, когда ее заставляют ждать.
***
Усаживаясь на предупредительно придвинутый Винсенте стул и с интересом оглядываясь по сторонам, Жермена подумала, что роскошная столовая производит весьма странное впечатление. За ее широкой стеклянной стеной находился большой внутренний дворик – патио. Его заливал призрачный свет мощных фонарей, делавший окружающую темноту еще более непроницаемой. Днем там, по-видимому, было довольно мило, но сейчас Жермена могла различить лишь плетеную мебель и несколько кактусов в кадках.
В столовой же стоял огромный стол из черного мрамора в окружении одиннадцати стульев. Возле одной из стен возвышалась огромная, метра три в высоту, современная скульптура. Две другие стены украшали картины в стиле Сальвадора Дали, очевидно, подлинники.
Над головой висели необычной формы лампы из темного отекла, которые освещали скорее потолок, нежели помещение. Стол же и блюда на нем были в более выигрышном положении, – благодаря какому-то хитроумному сооружению из проволоки и нержавеющей стали на нем горели двенадцать свечей из черного воска.
В этой театральной декорации сумрачно выглядели и сами обитатели замка. Первой с Жерменой заговорила сидящая во главе стола хозяйка:
– А мы уже решили, что вы уехали. – Жермена вздрогнула – эту фразу сеньора Ромеро произнесла на чистом французском языке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37