– Я имею в виду то, что ты не должна превращаться в сварливую женщину.
– В сварливую женщину? – изумленно воскликнула Кристина. Она не верила, что это говорит ей Винс. – Я?!
Он немного смутился.
– Я имею в виду, что тебе не следует нападать на меня или на маму, а теперь еще на Гейл… Скоро ты ни с кем не захочешь общаться, кроме твоей медсестры или Алана, который готов ползать перед тобой на четвереньках, чтобы хоть как-то развлечь тебя.
Мертвая тишина. Для Кристины это был тяжелый и неожиданный удар, от которого перехватило дыхание. Она положила руку на горло, уставившись на Винса. Неужели эти ужасные вещи говорит ей Вине? Неужели он может быть таким жестоким?
Винс ходил вокруг ее постели, делая вид, что поправляет простыни. Он понял, что сказал слишком много, сказал даже то, о чем никогда не думал. Просто в ссоре они зашли слишком далеко и никто не хотел уступить. А он не герой и никогда не хотел им быть. Он просто человек, и неплохо бы Кристине понять это.
Вдруг Кристина заговорила. Она боялась, что молчание создаст между ними непреодолимую преграду, разбив все то, что она еще не успела построить.
– Винс… Как ты можешь так говорить!.. Насмехаться над Аланом, который не только является твоим лучшим другом, но и так хорошо относится ко мне. О… Винс!
Винс засунул руки в карманы и сердито посмотрел на нее.
– Моя дорогая девочка, не понимай меня слишком буквально. Я очень люблю Алана, особенно когда он приносит мне доход, – добавил он с глупым смехом.
От этого смеха ее сердце больно сжалось. Ее губы побелели, и она тихо сказала:
– Мне очень жаль, если ты считаешь, что меня нужно развлекать или что я мешаю тебе или твоей матери. Ты больно обидел меня. Я не думала, что я такая обуза.
– О, черт, – пробормотал он, – я совсем не хотел этого говорить. Не надо так серьезно воспринимать мои слова. Где твое чувство юмора?
– Мне это не кажется смешным.
– Ну хорошо, давай забудем это.
«Забудем, – подумала она, – да, лучше мне это забыть или я не смогу дальше бороться со своей болезнью, а я должна победить ее, должна опять начать ходить… ради него».
Она уткнулась лицом в подушку, не желая, чтобы Винс видел боль, печаль и страх, которые она сейчас испытывала.
Винс посмотрел на нее краем глаза. Он начал испытывать угрызения совести: она была похожа на испуганного ребенка, которому сделали очень больно. Как он мог вести себя так жестоко! И конечно, ему не надо было связываться с Гейл. Поддавшись очередной смене настроения, он выбросил сигару через открытое окно, сел на кровать и обнял Кристину.
– Дорогая моя, неужели мы ссоримся? Мы не должны и не будем этого делать. Нам незачем ссориться. Я обожаю тебя. Клянусь, я не имел в виду ничего плохого… я вел себя очень глупо. Забудь все и улыбнись мне. Ты всегда была такой храброй. Господи, никто не знает лучше меня, с каким достоинством ты выдержала все беды и испытания, виновником которых был я… Это я причинил тебе столько горя… Может быть, это и не дает мне покоя… Это психологическая…
Он продолжал несвязно говорить, перескакивая с одной темы на другую, обвиняя то себя, то ее, пытаясь опять взобраться на тот пьедестал, с которого только что упал. А она, как любая женщина, которая любит, хотела взаимной любви, поэтому повернулась и обняла его.
– Винс, мой дорогой Винс, я так тебя люблю. Если я в чем-то виновата, прости меня.
– Ты ни в чем не виновата, – сказал он. – Я обожаю тебя.
Он поцеловал ее, вытер ее слезы и был с ней нежен, как никогда. Постепенно она успокоилась, ее глаза стали опять счастливыми. Она улыбнулась, сказав Винсу, что он самый лучший в мире муж и она очень любит его.
О Гейл больше не упоминали. Винс решил, что ни при каких обстоятельствах он больше не поцелует эту девушку. Он должен держать эту чертовку Тайфун на расстоянии. Винс сказал бедной Кристине то, что она хотела услышать:
– Избавляйся как можно быстрее от своего рыжего тирана, чтобы я смог переехать в соседнюю комнату.
Умиротворенная, она прошептала в ответ:
– Винс, почему бы нам не переехать в наш собственный дом и не пожить там немного одним. Я достаточно окрепла, чтобы доехать туда на машине. Пожалуйста, Винс…
На это у него уже был готов ответ.
– Это было бы просто великолепно, но, честно говоря, ты еще не в состоянии вести хозяйство самостоятельно, моя крошка. К тому же ты знаешь, что я назначил Дункана управляющим на фирме и собираюсь месяц пожить здесь и поплавать на яхте.
– А мы не можем уехать хотя бы на несколько дней?
Он поправил ее волосы и нежно поцеловал руку.
– Ангел мой, ты еще не готова для этого. Обещаю тебе, что, как только ты сможешь ходить, я отвезу тебя за границу и у нас будет второй медовый месяц. Мы будем там только с тобой вдвоем.
Она попыталась скрыть свое разочарование. Когда же она начнет ходить? Врачи так и не могли ответить на этот вопрос. Никто не знал, так как многое зависело от ее силы воли и желания выздороветь. Но она не хотела опять ссориться с Винсом, поэтому старалась казаться счастливой.
– Хорошо дорогой, – сказала она, – как хорошо, что мы можем жить с тобой в Рэкхэме. Здесь все ко мне так хорошо относятся. И я совсем не ревную тебя к Гейл Бишоп.
Винс махнул рукой.
– Дорогая, для этого нет никаких оснований.
– Ты действительно не считаешь меня сварливой?
В ее голосе было столько тоски, что он опять почувствовал укор совести. Винс стал отрицать, что когда-либо думал об этом, и нежно поцеловал ее в щеку.
Наконец он ушел, и она услышала, как он весело насвистывает, проходя по коридору.
Она глубоко вздохнула. Теперь, когда он ушел, Кристина чувствовала, что опустошена и раздражена своим собственным поведением.
«Он, конечно, любит меня. Просто сейчас для него очень тяжелое время, и я должна сделать все возможное, чтобы облегчить его страдания. Мне не надо пытаться удерживать его около себя», – подумала она.
Затем ее мысли переключились на Алана. Она вспомнила его симпатичное лицо, седые волосы и голубые, как весеннее небо, глаза.
Как можно унижать Алана только за то, что он к ней внимателен… Милый Алан! Она надеялась, что Винс сказал эти ужасные вещи о нем только в порыве раздражения.
А в этот момент в одной из комнат для гостей Алан стоял у раскрытого окна и курил трубку. Он смотрел на залитые лунным светом лужайки и думал о девушке, которую помог перенести на второй этаж. Он считал ее самой храброй в мире и был возмущен той сценой, которую увидел сегодня вечером у пруда… Винс и Гейл, прижавшиеся друг к другу в порыве страсти. Давно возникшие подозрения теперь подтвердились, и он испытывал тревогу за Кристину. Винс вел себя безнравственно… и Алан был почти уверен, что это разобьет бедное сердце Кристины.
Глава тринадцатая
Алану было жаль оставлять Кристину одну в это воскресенье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
– В сварливую женщину? – изумленно воскликнула Кристина. Она не верила, что это говорит ей Винс. – Я?!
Он немного смутился.
– Я имею в виду, что тебе не следует нападать на меня или на маму, а теперь еще на Гейл… Скоро ты ни с кем не захочешь общаться, кроме твоей медсестры или Алана, который готов ползать перед тобой на четвереньках, чтобы хоть как-то развлечь тебя.
Мертвая тишина. Для Кристины это был тяжелый и неожиданный удар, от которого перехватило дыхание. Она положила руку на горло, уставившись на Винса. Неужели эти ужасные вещи говорит ей Вине? Неужели он может быть таким жестоким?
Винс ходил вокруг ее постели, делая вид, что поправляет простыни. Он понял, что сказал слишком много, сказал даже то, о чем никогда не думал. Просто в ссоре они зашли слишком далеко и никто не хотел уступить. А он не герой и никогда не хотел им быть. Он просто человек, и неплохо бы Кристине понять это.
Вдруг Кристина заговорила. Она боялась, что молчание создаст между ними непреодолимую преграду, разбив все то, что она еще не успела построить.
– Винс… Как ты можешь так говорить!.. Насмехаться над Аланом, который не только является твоим лучшим другом, но и так хорошо относится ко мне. О… Винс!
Винс засунул руки в карманы и сердито посмотрел на нее.
– Моя дорогая девочка, не понимай меня слишком буквально. Я очень люблю Алана, особенно когда он приносит мне доход, – добавил он с глупым смехом.
От этого смеха ее сердце больно сжалось. Ее губы побелели, и она тихо сказала:
– Мне очень жаль, если ты считаешь, что меня нужно развлекать или что я мешаю тебе или твоей матери. Ты больно обидел меня. Я не думала, что я такая обуза.
– О, черт, – пробормотал он, – я совсем не хотел этого говорить. Не надо так серьезно воспринимать мои слова. Где твое чувство юмора?
– Мне это не кажется смешным.
– Ну хорошо, давай забудем это.
«Забудем, – подумала она, – да, лучше мне это забыть или я не смогу дальше бороться со своей болезнью, а я должна победить ее, должна опять начать ходить… ради него».
Она уткнулась лицом в подушку, не желая, чтобы Винс видел боль, печаль и страх, которые она сейчас испытывала.
Винс посмотрел на нее краем глаза. Он начал испытывать угрызения совести: она была похожа на испуганного ребенка, которому сделали очень больно. Как он мог вести себя так жестоко! И конечно, ему не надо было связываться с Гейл. Поддавшись очередной смене настроения, он выбросил сигару через открытое окно, сел на кровать и обнял Кристину.
– Дорогая моя, неужели мы ссоримся? Мы не должны и не будем этого делать. Нам незачем ссориться. Я обожаю тебя. Клянусь, я не имел в виду ничего плохого… я вел себя очень глупо. Забудь все и улыбнись мне. Ты всегда была такой храброй. Господи, никто не знает лучше меня, с каким достоинством ты выдержала все беды и испытания, виновником которых был я… Это я причинил тебе столько горя… Может быть, это и не дает мне покоя… Это психологическая…
Он продолжал несвязно говорить, перескакивая с одной темы на другую, обвиняя то себя, то ее, пытаясь опять взобраться на тот пьедестал, с которого только что упал. А она, как любая женщина, которая любит, хотела взаимной любви, поэтому повернулась и обняла его.
– Винс, мой дорогой Винс, я так тебя люблю. Если я в чем-то виновата, прости меня.
– Ты ни в чем не виновата, – сказал он. – Я обожаю тебя.
Он поцеловал ее, вытер ее слезы и был с ней нежен, как никогда. Постепенно она успокоилась, ее глаза стали опять счастливыми. Она улыбнулась, сказав Винсу, что он самый лучший в мире муж и она очень любит его.
О Гейл больше не упоминали. Винс решил, что ни при каких обстоятельствах он больше не поцелует эту девушку. Он должен держать эту чертовку Тайфун на расстоянии. Винс сказал бедной Кристине то, что она хотела услышать:
– Избавляйся как можно быстрее от своего рыжего тирана, чтобы я смог переехать в соседнюю комнату.
Умиротворенная, она прошептала в ответ:
– Винс, почему бы нам не переехать в наш собственный дом и не пожить там немного одним. Я достаточно окрепла, чтобы доехать туда на машине. Пожалуйста, Винс…
На это у него уже был готов ответ.
– Это было бы просто великолепно, но, честно говоря, ты еще не в состоянии вести хозяйство самостоятельно, моя крошка. К тому же ты знаешь, что я назначил Дункана управляющим на фирме и собираюсь месяц пожить здесь и поплавать на яхте.
– А мы не можем уехать хотя бы на несколько дней?
Он поправил ее волосы и нежно поцеловал руку.
– Ангел мой, ты еще не готова для этого. Обещаю тебе, что, как только ты сможешь ходить, я отвезу тебя за границу и у нас будет второй медовый месяц. Мы будем там только с тобой вдвоем.
Она попыталась скрыть свое разочарование. Когда же она начнет ходить? Врачи так и не могли ответить на этот вопрос. Никто не знал, так как многое зависело от ее силы воли и желания выздороветь. Но она не хотела опять ссориться с Винсом, поэтому старалась казаться счастливой.
– Хорошо дорогой, – сказала она, – как хорошо, что мы можем жить с тобой в Рэкхэме. Здесь все ко мне так хорошо относятся. И я совсем не ревную тебя к Гейл Бишоп.
Винс махнул рукой.
– Дорогая, для этого нет никаких оснований.
– Ты действительно не считаешь меня сварливой?
В ее голосе было столько тоски, что он опять почувствовал укор совести. Винс стал отрицать, что когда-либо думал об этом, и нежно поцеловал ее в щеку.
Наконец он ушел, и она услышала, как он весело насвистывает, проходя по коридору.
Она глубоко вздохнула. Теперь, когда он ушел, Кристина чувствовала, что опустошена и раздражена своим собственным поведением.
«Он, конечно, любит меня. Просто сейчас для него очень тяжелое время, и я должна сделать все возможное, чтобы облегчить его страдания. Мне не надо пытаться удерживать его около себя», – подумала она.
Затем ее мысли переключились на Алана. Она вспомнила его симпатичное лицо, седые волосы и голубые, как весеннее небо, глаза.
Как можно унижать Алана только за то, что он к ней внимателен… Милый Алан! Она надеялась, что Винс сказал эти ужасные вещи о нем только в порыве раздражения.
А в этот момент в одной из комнат для гостей Алан стоял у раскрытого окна и курил трубку. Он смотрел на залитые лунным светом лужайки и думал о девушке, которую помог перенести на второй этаж. Он считал ее самой храброй в мире и был возмущен той сценой, которую увидел сегодня вечером у пруда… Винс и Гейл, прижавшиеся друг к другу в порыве страсти. Давно возникшие подозрения теперь подтвердились, и он испытывал тревогу за Кристину. Винс вел себя безнравственно… и Алан был почти уверен, что это разобьет бедное сердце Кристины.
Глава тринадцатая
Алану было жаль оставлять Кристину одну в это воскресенье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56