— воскликнул он. — Вы схватываете все быстрее, чем любая другая восьмидесятитрехлетняя дама, которую я знаю.
— Она не хочет жить в прошлом, — предупредила Мэйв. — И разве можно ее за это винить? А вы уже видели Роуз?
— Еще бы! Ваша правнучка.
— Она просто красавица! Не могу дождаться, когда попаду домой и увижу, как она плавает или ловит крабов у берега. А Лайама? Вы его видели?
Патрик кивнул:
— Хороший малый. И будьте спокойны — я его проверил по своим каналам. Никаких прошлых судимостей или конфликтов с законом, ни разу не был женат, написал кучу статей и получил кучу наград в своей области — ихтиологии. Это наука о…
— Рыбах… Акулах. Знаю, дорогой. Именно из-за акулы он потерял руку?
— Вообще-то да, — ответил Патрик. — Как вы узнали?
Мэйв смотрела мимо него в окно на облака, плывущие по небу. Лицо ее напоминало лицо блаженной, как у матери Терезы или Моны Лизы. Расследуя дело Мары, Патрик видел этот взгляд миллион раз. Сейчас он его немного взволновал. Мэйв была мудрой женщиной. Санитар, привезший ее, спросил, не хочет ли она лечь в постель. Но Мэйв отрицательно покачала головой — ей хотелось посидеть в кресле.
— Думаю, увидела это в его глазах, — ответила она наконец. — Он очень симпатичный. И любит Лили — это понятно любому, кто на него посмотрит. Но у него грустные глаза. Думаю, он очень сдержанный человек и раскрывается только рядом с Лили и Роуз. У него взгляд человека, который перенес страшную утрату.
— И все это вы узнали, только посмотрев ему в глаза?! — воскликнул Патрик. — Боже, Мэйв! Вам надо было быть следователем, а не мне.
— Ну, учителя должны быть следователями, — сказала она, внимательно вглядываясь в него. — Не думайте, что я не вижу того же в вас.
— Того же?
— Мой дорогой мужественный и сильный полицейский, вы так же ранены жизнью, и любовью, и этим расследованием.
— Мэйв, давайте лучше остановимся на «мужественный и сильный», хорошо?
Она вздохнула:
— Тридцать лет назад у меня в классе был один ученик. Питер Лиффи. Однажды он пришел в школу с рукой на перевязи. Нам он лишь сказал, что сломал руку.
Патрик внимательно слушал, видя в глазах Мэйв выражение безграничного сострадания.
— Он стал хуже учиться. Я велела ему приходить после занятий, чтобы заниматься дополнительно. И потихоньку стала узнавать о нем все больше и больше по тем мелочам, которые проскакивали в его разговоре. Например, что у его матери синяк под глазом. Или что его отец очень сердится, когда Питер забывает вынести мусор или задает слишком много вопросов. В общем, вы меня поняли.
— Насилие в семье, — сказал Патрик. — В те времена мужья могли бить своих жен и детей за закрытыми дверьми, а полиция делала вид, что ничего не замечает. Тогда это называлось семейным делом.
— Да.
— И что случилось с Питером? Вы его перевоспитали? Или он стал таким, как его отец? И сейчас где-то сам бьет свою жену?
— Он стал другим, — ответила Мэйв. — Он поступил в колледж, а потом продолжил учиться в медицинском институте. Все это время мы поддерживали связь. Он стал психиатром и написал много статей и книг на тему насилия в семье. Он изучает именно то, что в детстве причиняло ему наибольшие страдания.
— Именно поэтому вы угадали, что на нашего ихтиолога напала акула?
— Да. У Лайама тот же взгляд, что у Питера. Некоторые люди обязательно должны понять то, что пугает их больше всего.
Патрик схватил стул и придвинул его прямо к креслу-каталке, в котором сидела Мэйв.
— Мэйв, мне нужно вас кое о чем спросить. Вы помните, как вас навещал Эдвард?
Она нахмурилась, глядя в окно:
— Да. Мы с Кларой были в саду. Он сказал, что оказался в нашем районе по делам.
— А вы просили его посмотреть, исправна ли ваша отопительная система?
Мэйв фыркнула:
— Конечно, нет! А что?
— Лили сделала кое-какое заявление. И мы относимся к нему очень серьезно.
— Какое заявление?
— Она считает, что Эдвард испортил вашу отопительную систему и отравил вас. Может быть, он подозревал, что она жива. И понимал, что единственный способ добраться до нее — это через вас.
— Что она примчится домой, когда узнает, что нужна мне… — проговорила Мэйв, широко открыв глаза.
Мы думаем, он что-то сделал с вашим водонагревателем в подвале. До него можно добраться снаружи, не заходя в дом. Вероятно, он перекрыл вытяжку или что-нибудь сунул в вентиляционные отверстия. Мы проверяли и нашли фрагмент отпечатка его пальца, но никаких свидетельств того, что он что-то испортил. Мы подозреваем, что он что-то сделал, чтобы угарный газ накапливался в доме. А угарный газ нельзя ни учуять, ни увидеть.
— Сейчас лето. Я бы даже не подумала об угарном газе, — медленно произнесла Мэйв. — Но я старый человек, и мне часто холодно. Мне зябко, даже когда другим жарко. В прохладные ночи я включаю отопление. Или зажигаю камин.
— Эдвард мог этим воспользоваться. Вам не показалось что-нибудь странным, не таким, как раньше? Все что угодно. Это помогло бы нам, Мэйв…
— Не помню, — пробормотала Мэйв.
Патрик заметил, что эти слова взволновали ее. Она вдруг побледнела и как-то обмякла в своем кресле. Он взял ее за руку — она была холодной.
В палате работал кондиционер. Он оглянулся, но не увидел регулятора, чтобы отключить его. Тогда он встал, взял с постели Мэйв одеяло и накрыл им ее плечи и колени. Потом опять сел рядом и взял ее за руку. Они столько времени проводили раньше вместе, что Патрик любил ее почти так же, как собственную бабушку.
— По крайней мере из всего этого получились две хорошие вещи, — сказала Мэйв. — У Лили есть Роуз. И она встретила Лайама.
Патрик кивнул и заметил, что Мэйв смотрит на него беспокойным взглядом.
Она промокнула глаза платком, слегка улыбаясь.
— Когда-то давно я надеялась, что вы с моей внучкой полюбите друг друга. После того как распался ваш брак, и в течение всех этих лет, когда вы ее искали. Я видела, как она вас интересует… Мне казалось… Вы так увлеклись ею…
Сложив руки на груди, Патрик задумчиво посмотрел в окно.
— Да, я даже мечтала, чтобы вы ее нашли, — продолжила Мэйв, — и полюбили и ее и ребенка. Конечно, я очень рада, что она нашла Лайама. Но что же вы? Что вы чувствуете по этому поводу?
Целую минуту Патрик молча смотрел на облака за окном, потом взглянул на Мэйв.
— Я кое-кого встретил, — сказал он.
— Патрик! — воскликнула она, блеснув глазами. Он покачал головой:
— Она чудесная женщина, но она очень далеко. И дело тут не только в расстоянии — она через многое прошла. Она… она очень страдала. Вы не поверите, Мэйв, но она была женой Эдварда после Лили.
— Женщина из пригорода Бостона? Патти, да? У которой дочь примерно такого же возраста, как Роуз… Грейс?
Патрик кивнул, чувствуя, как по спине прошла дрожь.
— Она тоже сбежала от него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
— Она не хочет жить в прошлом, — предупредила Мэйв. — И разве можно ее за это винить? А вы уже видели Роуз?
— Еще бы! Ваша правнучка.
— Она просто красавица! Не могу дождаться, когда попаду домой и увижу, как она плавает или ловит крабов у берега. А Лайама? Вы его видели?
Патрик кивнул:
— Хороший малый. И будьте спокойны — я его проверил по своим каналам. Никаких прошлых судимостей или конфликтов с законом, ни разу не был женат, написал кучу статей и получил кучу наград в своей области — ихтиологии. Это наука о…
— Рыбах… Акулах. Знаю, дорогой. Именно из-за акулы он потерял руку?
— Вообще-то да, — ответил Патрик. — Как вы узнали?
Мэйв смотрела мимо него в окно на облака, плывущие по небу. Лицо ее напоминало лицо блаженной, как у матери Терезы или Моны Лизы. Расследуя дело Мары, Патрик видел этот взгляд миллион раз. Сейчас он его немного взволновал. Мэйв была мудрой женщиной. Санитар, привезший ее, спросил, не хочет ли она лечь в постель. Но Мэйв отрицательно покачала головой — ей хотелось посидеть в кресле.
— Думаю, увидела это в его глазах, — ответила она наконец. — Он очень симпатичный. И любит Лили — это понятно любому, кто на него посмотрит. Но у него грустные глаза. Думаю, он очень сдержанный человек и раскрывается только рядом с Лили и Роуз. У него взгляд человека, который перенес страшную утрату.
— И все это вы узнали, только посмотрев ему в глаза?! — воскликнул Патрик. — Боже, Мэйв! Вам надо было быть следователем, а не мне.
— Ну, учителя должны быть следователями, — сказала она, внимательно вглядываясь в него. — Не думайте, что я не вижу того же в вас.
— Того же?
— Мой дорогой мужественный и сильный полицейский, вы так же ранены жизнью, и любовью, и этим расследованием.
— Мэйв, давайте лучше остановимся на «мужественный и сильный», хорошо?
Она вздохнула:
— Тридцать лет назад у меня в классе был один ученик. Питер Лиффи. Однажды он пришел в школу с рукой на перевязи. Нам он лишь сказал, что сломал руку.
Патрик внимательно слушал, видя в глазах Мэйв выражение безграничного сострадания.
— Он стал хуже учиться. Я велела ему приходить после занятий, чтобы заниматься дополнительно. И потихоньку стала узнавать о нем все больше и больше по тем мелочам, которые проскакивали в его разговоре. Например, что у его матери синяк под глазом. Или что его отец очень сердится, когда Питер забывает вынести мусор или задает слишком много вопросов. В общем, вы меня поняли.
— Насилие в семье, — сказал Патрик. — В те времена мужья могли бить своих жен и детей за закрытыми дверьми, а полиция делала вид, что ничего не замечает. Тогда это называлось семейным делом.
— Да.
— И что случилось с Питером? Вы его перевоспитали? Или он стал таким, как его отец? И сейчас где-то сам бьет свою жену?
— Он стал другим, — ответила Мэйв. — Он поступил в колледж, а потом продолжил учиться в медицинском институте. Все это время мы поддерживали связь. Он стал психиатром и написал много статей и книг на тему насилия в семье. Он изучает именно то, что в детстве причиняло ему наибольшие страдания.
— Именно поэтому вы угадали, что на нашего ихтиолога напала акула?
— Да. У Лайама тот же взгляд, что у Питера. Некоторые люди обязательно должны понять то, что пугает их больше всего.
Патрик схватил стул и придвинул его прямо к креслу-каталке, в котором сидела Мэйв.
— Мэйв, мне нужно вас кое о чем спросить. Вы помните, как вас навещал Эдвард?
Она нахмурилась, глядя в окно:
— Да. Мы с Кларой были в саду. Он сказал, что оказался в нашем районе по делам.
— А вы просили его посмотреть, исправна ли ваша отопительная система?
Мэйв фыркнула:
— Конечно, нет! А что?
— Лили сделала кое-какое заявление. И мы относимся к нему очень серьезно.
— Какое заявление?
— Она считает, что Эдвард испортил вашу отопительную систему и отравил вас. Может быть, он подозревал, что она жива. И понимал, что единственный способ добраться до нее — это через вас.
— Что она примчится домой, когда узнает, что нужна мне… — проговорила Мэйв, широко открыв глаза.
Мы думаем, он что-то сделал с вашим водонагревателем в подвале. До него можно добраться снаружи, не заходя в дом. Вероятно, он перекрыл вытяжку или что-нибудь сунул в вентиляционные отверстия. Мы проверяли и нашли фрагмент отпечатка его пальца, но никаких свидетельств того, что он что-то испортил. Мы подозреваем, что он что-то сделал, чтобы угарный газ накапливался в доме. А угарный газ нельзя ни учуять, ни увидеть.
— Сейчас лето. Я бы даже не подумала об угарном газе, — медленно произнесла Мэйв. — Но я старый человек, и мне часто холодно. Мне зябко, даже когда другим жарко. В прохладные ночи я включаю отопление. Или зажигаю камин.
— Эдвард мог этим воспользоваться. Вам не показалось что-нибудь странным, не таким, как раньше? Все что угодно. Это помогло бы нам, Мэйв…
— Не помню, — пробормотала Мэйв.
Патрик заметил, что эти слова взволновали ее. Она вдруг побледнела и как-то обмякла в своем кресле. Он взял ее за руку — она была холодной.
В палате работал кондиционер. Он оглянулся, но не увидел регулятора, чтобы отключить его. Тогда он встал, взял с постели Мэйв одеяло и накрыл им ее плечи и колени. Потом опять сел рядом и взял ее за руку. Они столько времени проводили раньше вместе, что Патрик любил ее почти так же, как собственную бабушку.
— По крайней мере из всего этого получились две хорошие вещи, — сказала Мэйв. — У Лили есть Роуз. И она встретила Лайама.
Патрик кивнул и заметил, что Мэйв смотрит на него беспокойным взглядом.
Она промокнула глаза платком, слегка улыбаясь.
— Когда-то давно я надеялась, что вы с моей внучкой полюбите друг друга. После того как распался ваш брак, и в течение всех этих лет, когда вы ее искали. Я видела, как она вас интересует… Мне казалось… Вы так увлеклись ею…
Сложив руки на груди, Патрик задумчиво посмотрел в окно.
— Да, я даже мечтала, чтобы вы ее нашли, — продолжила Мэйв, — и полюбили и ее и ребенка. Конечно, я очень рада, что она нашла Лайама. Но что же вы? Что вы чувствуете по этому поводу?
Целую минуту Патрик молча смотрел на облака за окном, потом взглянул на Мэйв.
— Я кое-кого встретил, — сказал он.
— Патрик! — воскликнула она, блеснув глазами. Он покачал головой:
— Она чудесная женщина, но она очень далеко. И дело тут не только в расстоянии — она через многое прошла. Она… она очень страдала. Вы не поверите, Мэйв, но она была женой Эдварда после Лили.
— Женщина из пригорода Бостона? Патти, да? У которой дочь примерно такого же возраста, как Роуз… Грейс?
Патрик кивнул, чувствуя, как по спине прошла дрожь.
— Она тоже сбежала от него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82