А вот сестер видно не было.
— Привет, приятель! Какими судьбами? — радостно заорал он, бросаясь к Кеннету.
— Уж и на чашку кофе заглянуть нельзя, — фыркнул Кеннет, пожимая протянутую руку.
Гил с любопытством заозирался.
— А Шатти где? Ты ее привел?
Кеннет покачал головой, и друг его тут же насторожился.
— Что-то не так?
— Все так, — буркнул он. — Добудь-ка мне пивка, будь добр.
В глубине души Кеннет мечтал о двойном виски, но ничего крепче пива в «Песне Оссиана» не подавали. Эх, надо было сразу в какой-нибудь бар отправиться, а не сюда!
Гил принес со своего стола запотевшую бутылку — одну из многих, — а заодно и чистый стакан. Плеснул другу темной жидкости, картинно вручил ему и важно проговорил:
— Ты пришел по адресу, братишка. Мы, бармены, чужие проблемы решаем, как нечего делать. А, судя по твоей вытянувшейся физиономии, проблема у тебя не из простых.
Кеннет с наслаждением отхлебнул «Гиннеса», и облизнул губы.
— Она ушла, — горестно признался он.
— Шатти?
Кеннет убито кивнул.
— Позавчера. Узнала, что у нее дедушка заболел, — и уехала. И с тех пор даже не позволила ни разу. Я начинаю думать, что она уже не вернется. А нам ведь через четыре дня лететь в Бретань!
— Ты летишь в Бретань на Рождество?
— У меня контракт.
Гил укоризненно покачал головой.
— Не хочу выдавать чужие тайны, но твои сестрицы сговорились с Флоу и Бернис и теперь втихаря готовят большой семейный праздник здесь, в «Оссиане». Для всех Лэвероков и их друзей. Минвана ужасно огорчится, если тебя не будет.
Кеннет пожал плечами, засунул руку в карман пиджака и вытащил оттуда четыре крохотных сверточка. Безделушки, купленные в Арброте.
— Вот, держи. Положишь под елку. Это для Минваны с Джанетт и для Флоу с Бернис. Может, это искупит мои прегрешения.
— Ты купил сестрам подарки?! И даже Флоу?!
— И даже Бернис, — хмыкнул Кеннет. — Это побрякушки такие, из перламутра. Шатти помогла мне их выбрать.
— Побрякушки. Женщины без ума от всего блестящего. Отличный выбор, — одобрил Гил.
Кажется, он проникался к Шатти все большим уважением.
— Да, отличный, — вздохнул Кеннет. — Сам знаешь, я совершенно не хотел в нее влюбляться. Изо всех сил старался, чтобы этого не произошло. А когда наконец признался себе и ей, что и впрямь люблю ее, она взяла и ушла.
— Так отыщи ее, — посоветовал Гил.
— Ага, точно. Явиться к дверям особняка с букетом белых роз и потребовать у Гордона Алана Кэссилиса руки его несравненной дочери.
— Ты хочешь на ней жениться? — не поверил Гил.
— По-моему, все влюбленные рано или поздно женятся.
Гил фыркнул от смеха. В дверях кухни возникла Минвана, из-за плеча ее выглядывала Джанетт.
— Эй, гляньте, кто пришел! — заорал Гил на все кафе так, что посетители с любопытством оглянулись в его сторону. — Ваш единственный обожаемый брат пожаловал, девочки… и он хочет жениться!
Спустя мгновение сестры уже сжимали дорогого гостя в объятиях, засыпая его вопросами.
Отец, как выяснилось, уехал навестить старинного приятеля, но к ночи обещал вернуться.
— Язык тебе отрезать — и то мало, — буркнул Кеннет и прошипел другу на ухо:
— И вообще, она меня бросила. Как мне жениться на женщине, которая сбежала и адреса не оставила?
— Ну когда же мы с ней познакомимся? — приставала с расспросами Минвана. — Отчего ты ее не привел?
— Она… занята.
— Не так уж и занята, — возразил Гил, указывая рукой на дверь.
Не смея поверить в чудо, Кеннет медленно обернулся — и дыхание у него перехватило. Всякий раз, когда он видел Шатти после некоторого перерыва, он заново изумлялся: ну как можно быть такой красивой? Он вскочил и бросился к вошедшей.
— Шатти! Что ты здесь делаешь? — Кеннет крепко сжал ее руки в своих.
— Я заехала на шхуну и нашла твою записку.
Нам надо поговорить, — еле слышно сообщила она, нервно оглядываясь по сторонам.
— Давай выйдем, — предложил он. — А то здесь и впрямь слишком шумно… И слишком много свидетелей, — мстительно добавил он громче так, чтобы услышал Гил.
У входа стоял огромный серебристый «бентли». Прохожие почтительно обходили его за метр: в этой части города автомобили столь роскошные встречались нечасто.
— Твой? — кивнул на машину Кеннет.
— Дедушкин. Ему отец подарил. Сам дед машину не водит, так что других у него нет.
— Так ты гоняла этот «бентли» до Арброта и обратно? — фыркнул Кеннет.
— Не я. Вел машину дедушкин шофер.
— Ты привезла вещи с собой? Или на шхуне оставила? Родители отдали тебе паспорт, ведь правда?
Закусив губу, Шатти подняла отчаянный, исполненный тоски взгляд. Тихо сказала:
— Я приехала попрощаться. Кеннет, я не могу с тобой поехать.
Лэверок вгляделся в родное лицо. В изумрудно-зеленых глазах отражалось сомнение, нерешительность, даже страх. Не отдавая себе отчета, Шатти заламывала пальцы, словно оперная героиня.
— Что ты такое говоришь?
— Я должна остаться. Я нужна дедушке.
— Нет, — возразил Кеннет. — Мы же собирались ехать вместе!
— А теперь ты поедешь один. — Шатти со всхлипом перевела дыхание. — Мы оба с самого начала знали, что наш план не удастся.
Слишком уж много осложнений… твоя карьера, моя семья… Мы хотим от жизни совершенно разного…
— Вплоть до недавнего времени мы хотели от жизни одного и того же. Быть вместе и наслаждаться счастьем. И когда же все изменилось?
— На «Морском ястребе» мы жили в замкнутом фантастическом мирке. Тебе не нужна была никакая ассистентка, ты просто пожалел меня и дал мне работу. А мне работа, по правде говоря, вовсе не требовалась. Спустя пару месяцев у меня на счету окажется несколько миллионов. Я смогу купить все, что захочу.
— Если тебе нужны твои миллионы, отчего же ты сбежала из дому? И зачем осталась со мной?
— Я надеялась, что смогу стать иной. И какое-то время у меня даже получалось. Но позже я поняла: сколько ни притворяюсь провинциальной простушкой, девушкой из народа, ничегошеньки у меня не получается. На заднем плане все равно маячат эти миллионы. Я такая, какая есть, и изменить себя не в силах.
— Я не могу дать тебе ровным счетом ничего сверх того, что у тебя уже есть, — произнес Кеннет. — Могу лишь пообещать, что всегда буду рядом.
— Знаю, — улыбнулась Шатти. — И понимаю, до чего все непросто. — Она приподнялась на цыпочки и легонько дотронулась до его щеки. — Но нам было хорошо друг с другом. И я никогда не забуду, что ты для меня сделал. Ты оказался рядом, когда мне некуда было пойти. Ты дал мне шанс понять, что я за человек. Дал шанс стать самой собой. А не просто Шарлоттой Арран Кэссилис.
Кеннет обнял ладонями ее лицо и поцеловал в губы — таким нежным и вместе с тем таким волнующим поцелуем, что прерывать его показалось бы кощунством. И все-таки Шатти высвободилась — мягко, но решительно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
— Привет, приятель! Какими судьбами? — радостно заорал он, бросаясь к Кеннету.
— Уж и на чашку кофе заглянуть нельзя, — фыркнул Кеннет, пожимая протянутую руку.
Гил с любопытством заозирался.
— А Шатти где? Ты ее привел?
Кеннет покачал головой, и друг его тут же насторожился.
— Что-то не так?
— Все так, — буркнул он. — Добудь-ка мне пивка, будь добр.
В глубине души Кеннет мечтал о двойном виски, но ничего крепче пива в «Песне Оссиана» не подавали. Эх, надо было сразу в какой-нибудь бар отправиться, а не сюда!
Гил принес со своего стола запотевшую бутылку — одну из многих, — а заодно и чистый стакан. Плеснул другу темной жидкости, картинно вручил ему и важно проговорил:
— Ты пришел по адресу, братишка. Мы, бармены, чужие проблемы решаем, как нечего делать. А, судя по твоей вытянувшейся физиономии, проблема у тебя не из простых.
Кеннет с наслаждением отхлебнул «Гиннеса», и облизнул губы.
— Она ушла, — горестно признался он.
— Шатти?
Кеннет убито кивнул.
— Позавчера. Узнала, что у нее дедушка заболел, — и уехала. И с тех пор даже не позволила ни разу. Я начинаю думать, что она уже не вернется. А нам ведь через четыре дня лететь в Бретань!
— Ты летишь в Бретань на Рождество?
— У меня контракт.
Гил укоризненно покачал головой.
— Не хочу выдавать чужие тайны, но твои сестрицы сговорились с Флоу и Бернис и теперь втихаря готовят большой семейный праздник здесь, в «Оссиане». Для всех Лэвероков и их друзей. Минвана ужасно огорчится, если тебя не будет.
Кеннет пожал плечами, засунул руку в карман пиджака и вытащил оттуда четыре крохотных сверточка. Безделушки, купленные в Арброте.
— Вот, держи. Положишь под елку. Это для Минваны с Джанетт и для Флоу с Бернис. Может, это искупит мои прегрешения.
— Ты купил сестрам подарки?! И даже Флоу?!
— И даже Бернис, — хмыкнул Кеннет. — Это побрякушки такие, из перламутра. Шатти помогла мне их выбрать.
— Побрякушки. Женщины без ума от всего блестящего. Отличный выбор, — одобрил Гил.
Кажется, он проникался к Шатти все большим уважением.
— Да, отличный, — вздохнул Кеннет. — Сам знаешь, я совершенно не хотел в нее влюбляться. Изо всех сил старался, чтобы этого не произошло. А когда наконец признался себе и ей, что и впрямь люблю ее, она взяла и ушла.
— Так отыщи ее, — посоветовал Гил.
— Ага, точно. Явиться к дверям особняка с букетом белых роз и потребовать у Гордона Алана Кэссилиса руки его несравненной дочери.
— Ты хочешь на ней жениться? — не поверил Гил.
— По-моему, все влюбленные рано или поздно женятся.
Гил фыркнул от смеха. В дверях кухни возникла Минвана, из-за плеча ее выглядывала Джанетт.
— Эй, гляньте, кто пришел! — заорал Гил на все кафе так, что посетители с любопытством оглянулись в его сторону. — Ваш единственный обожаемый брат пожаловал, девочки… и он хочет жениться!
Спустя мгновение сестры уже сжимали дорогого гостя в объятиях, засыпая его вопросами.
Отец, как выяснилось, уехал навестить старинного приятеля, но к ночи обещал вернуться.
— Язык тебе отрезать — и то мало, — буркнул Кеннет и прошипел другу на ухо:
— И вообще, она меня бросила. Как мне жениться на женщине, которая сбежала и адреса не оставила?
— Ну когда же мы с ней познакомимся? — приставала с расспросами Минвана. — Отчего ты ее не привел?
— Она… занята.
— Не так уж и занята, — возразил Гил, указывая рукой на дверь.
Не смея поверить в чудо, Кеннет медленно обернулся — и дыхание у него перехватило. Всякий раз, когда он видел Шатти после некоторого перерыва, он заново изумлялся: ну как можно быть такой красивой? Он вскочил и бросился к вошедшей.
— Шатти! Что ты здесь делаешь? — Кеннет крепко сжал ее руки в своих.
— Я заехала на шхуну и нашла твою записку.
Нам надо поговорить, — еле слышно сообщила она, нервно оглядываясь по сторонам.
— Давай выйдем, — предложил он. — А то здесь и впрямь слишком шумно… И слишком много свидетелей, — мстительно добавил он громче так, чтобы услышал Гил.
У входа стоял огромный серебристый «бентли». Прохожие почтительно обходили его за метр: в этой части города автомобили столь роскошные встречались нечасто.
— Твой? — кивнул на машину Кеннет.
— Дедушкин. Ему отец подарил. Сам дед машину не водит, так что других у него нет.
— Так ты гоняла этот «бентли» до Арброта и обратно? — фыркнул Кеннет.
— Не я. Вел машину дедушкин шофер.
— Ты привезла вещи с собой? Или на шхуне оставила? Родители отдали тебе паспорт, ведь правда?
Закусив губу, Шатти подняла отчаянный, исполненный тоски взгляд. Тихо сказала:
— Я приехала попрощаться. Кеннет, я не могу с тобой поехать.
Лэверок вгляделся в родное лицо. В изумрудно-зеленых глазах отражалось сомнение, нерешительность, даже страх. Не отдавая себе отчета, Шатти заламывала пальцы, словно оперная героиня.
— Что ты такое говоришь?
— Я должна остаться. Я нужна дедушке.
— Нет, — возразил Кеннет. — Мы же собирались ехать вместе!
— А теперь ты поедешь один. — Шатти со всхлипом перевела дыхание. — Мы оба с самого начала знали, что наш план не удастся.
Слишком уж много осложнений… твоя карьера, моя семья… Мы хотим от жизни совершенно разного…
— Вплоть до недавнего времени мы хотели от жизни одного и того же. Быть вместе и наслаждаться счастьем. И когда же все изменилось?
— На «Морском ястребе» мы жили в замкнутом фантастическом мирке. Тебе не нужна была никакая ассистентка, ты просто пожалел меня и дал мне работу. А мне работа, по правде говоря, вовсе не требовалась. Спустя пару месяцев у меня на счету окажется несколько миллионов. Я смогу купить все, что захочу.
— Если тебе нужны твои миллионы, отчего же ты сбежала из дому? И зачем осталась со мной?
— Я надеялась, что смогу стать иной. И какое-то время у меня даже получалось. Но позже я поняла: сколько ни притворяюсь провинциальной простушкой, девушкой из народа, ничегошеньки у меня не получается. На заднем плане все равно маячат эти миллионы. Я такая, какая есть, и изменить себя не в силах.
— Я не могу дать тебе ровным счетом ничего сверх того, что у тебя уже есть, — произнес Кеннет. — Могу лишь пообещать, что всегда буду рядом.
— Знаю, — улыбнулась Шатти. — И понимаю, до чего все непросто. — Она приподнялась на цыпочки и легонько дотронулась до его щеки. — Но нам было хорошо друг с другом. И я никогда не забуду, что ты для меня сделал. Ты оказался рядом, когда мне некуда было пойти. Ты дал мне шанс понять, что я за человек. Дал шанс стать самой собой. А не просто Шарлоттой Арран Кэссилис.
Кеннет обнял ладонями ее лицо и поцеловал в губы — таким нежным и вместе с тем таким волнующим поцелуем, что прерывать его показалось бы кощунством. И все-таки Шатти высвободилась — мягко, но решительно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39