И будет она гореть синим пламенем, а когда развеется дым и розовый туман, не узнает себя и не вспомнит, кто она, откуда и где ее прежняя жизнь.
— Вы очень красивая женщина, Джейн Бретт, вы созданы, чтобы возбуждать желание в мужчинах. Мое желание так велико, что причиняет мне боль. С первого момента, как я увидел вас, я думаю только об одном.
— Об одном? — словно эхо повторила Джейн, сознание ее отказывалось воспринимать услышанное, голова была пуста.
— Увидев вас здесь, в больнице, я понял, что не будет мне покоя, пока я не заключу вас в свои объятия, чтобы поцеловать вот так…
Элджи перешел от слов к делу, сомкнул вокруг нее руки и притянул к себе. Джейн упала в его объятия как сомнамбула с ощущением, что так и должно быть, что так было предопределено с момента ее рождения. И когда его гордая голова склонилась, она автоматически подняла лицо ему навстречу и губы ее, мягкие и нежные, приготовились ответить на поцелуй.
Но в его поцелуях не было нежности — злые, требовательные, они обжигали ее как пламя, потрясая до глубины все ее существо. Вскрикнув, она покачнулась, потянулась руками к его шее, прильнула к нему, чтобы не упасть. В голове у нее все смешалось, глаза застлала красноватая дымка, словно адская пучина влекла ее к себе жаждой острых наслаждений. От его прикосновений тело Джейн вздрагивало как от боли, требуя еще и еще, а в глубине лона толчками пульсировала кровь и заставляла ее все крепче прижиматься к его властному большому телу в поисках спасения.
Постанывая от желания, Элджи гладил ее тело и прижимал к себе так, что она ощутила жаркое прикосновение его возбужденного члена, индикатора страсти, которая владела им.
Откровенные, бесстыдные картины уже рисовались в ее воспаленном воображении: вот они приближаются шаг за шагом к постели, падают на кремовое одеяло и он накрывает ее своим тяжелым телом. Они срывают друг с друга одежду, нетерпеливо отбрасывая ее как помеху на пути к слиянию их обнаженных тел…
Впрочем, фантазии ее явно обретали реальные черты. Сильными пальцами Элджи вытащил из-под ремня брюк ее кремовую рубашку и, добравшись до ее тела, медленными круговыми движениями продвигал руки все выше и выше. Реальность оказалась восхитительнее эротических грез. Его ласки доставляли ей безмерное удовольствие, согревая и возбуждая ее. Сердце учащенно забилось, когда его руки скользнули к ее грудям и принялись ласкать их.
— Элджи… — прохрипела Джейн и задохнулась под его еще более требовательным поцелуем.
Непреодолимая потребность дотронуться до его обнаженного тела заставила ее, протиснув руки между их телами, нетерпеливо расстегнуть пуговицы его рубашки. Она даже всхлипнула от удовольствия, ощутив под ладонями его разгоряченное тело. Всхлип сменился стоном, когда он стал гладить ее соски круговыми движениями больших пальцев, и все ощущения слились в одно острое пронзительное наслаждение.
Она не замечала, что дверь в палату приоткрыта, что в коридоре кто-то ходит. Заходящее солнце согревало ей спину, и она купалась в наслаждении, забыв обо всем, пока из коридора не донеслось:
— Полагаю, мистер Мартинелли сейчас здесь.
Услышав свое имя, Элджи замер, поднял голову и прислушался. Дышал он неровно, лицо застыло. И только когда голоса стали удаляться, он стряхнул с себя напряжение и посмотрел в затуманенные страстью карие глаза Джейн.
— Сейчас не время и не место для этого, — произнес он с кривой улыбкой.
Он выпустил ее из рук и, немного отступив, спокойно поправил на ней рубашку. Отлученная от его волшебных ласковых рук, Джейн испытала такую боль, что у нее вырвался крик протеста.
— Элджи… — начала она, но он покачал головой, приказывая ей помолчать.
Пригладив растрепавшиеся волосы обеими руками, он уже тверже повторил:
— Не здесь и не сейчас. — Голос показался ей отстраненным, чужим и подействовал на нее отрезвляюще. — А лучше вообще никогда, если я еще в своем уме.
— Никогда… — повторила Джейн и внутренне ахнула, не в силах поверить в услышанное. Что он сказал? Почему он так сказал?
Возбужденное тело продолжало жить предвкушением, и кровь в ней еще волновалась. Но постепенно ужасное чувство утраты охватило ее, она похолодела, минутный восторг сменился болью разочарования. Она чувствовала себя так, словно ее полет к звездам был прерван безжалостно и жестоко.
— Не сейчас? — заикаясь спросила она, не в силах заставить себя произнести страшное в своей безнадежности слово «никогда».
— Мисс Бретт… Джейн… — Внешне Элджи полностью восстановил контроль над собой, он снова выглядел безупречно. Казалось, имевший место эпизод не оставил на нем никаких следов, словно он стер эти мгновения близости между ними так же легко, как след ее губной помады со своей щеки. — Прости меня. Этого нельзя было допустить. Я приношу извинения за свой поступок.
Набор формальных слов, его внезапная чопорность неприятно поразили ее. Во рту появился отвратительный горький привкус, голова закружилась. Она не ожидала от него такого предательства.
— Нет необходимости извиняться… — сказала Джейн в тон ему, приняв установленную им дистанцию. Бессознательно она зеркально повторила его движения: поправила одежду и пригладила волосы. — Меня никто силой не заставлял. Я полностью отдавала себе отчет в происходящем.
— Джейн! — взволнованно заговорил Элджи. — Ты забыла целый год своей жизни. Возможно, тогда с тобой что-то произошло. Пока ты не вспомнишь, как ты прожила эти двенадцать месяцев, с кем ты была, ты не можешь решить, как тебе жить дальше.
— С кем я была?.. Выходит, тебе что-то известно? — Не очень-то надеясь, она вглядывалась в его лицо, которое мгновенно утратило присущую ему выразительность, став непроницаемым; он опустил тяжелые веки, чтобы она, заглянув в глаза, не угадала по ним его мысли. — Если и знаешь, то ничего не скажешь, верно? — упавшим голосом проговорила она. — Мне нельзя ничего рассказывать… доктор не велела. Так?
— Я не имел права дотрагиваться до тебя.
— А если мне захотелось дать тебе такое право?
Его ответ она знала еще до того, как последние слова слетели с ее губ. Глядя, как он ожесточенно мотает головой, она поняла, что утрачена последняя надежда.
— Между нами ничего не может быть, пока остается провал в твоей памяти, — холодно отчеканил он. — Совсем ничего.
— Значит, ты… ты уже не хочешь, чтобы я переехала жить в твой дом?
— Напротив. Я по-прежнему считаю, что мой первоначальный план единственно правильный.
— Твой… твой первоначальный план? Но если ты не хочешь меня…
Взгляд, который он бросил на нее, был полон откровенного презрения и прожег ее словно лазерный луч.
— О Господи! Ты полагаешь, что я приглашал тебя в свой дом для этого?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
— Вы очень красивая женщина, Джейн Бретт, вы созданы, чтобы возбуждать желание в мужчинах. Мое желание так велико, что причиняет мне боль. С первого момента, как я увидел вас, я думаю только об одном.
— Об одном? — словно эхо повторила Джейн, сознание ее отказывалось воспринимать услышанное, голова была пуста.
— Увидев вас здесь, в больнице, я понял, что не будет мне покоя, пока я не заключу вас в свои объятия, чтобы поцеловать вот так…
Элджи перешел от слов к делу, сомкнул вокруг нее руки и притянул к себе. Джейн упала в его объятия как сомнамбула с ощущением, что так и должно быть, что так было предопределено с момента ее рождения. И когда его гордая голова склонилась, она автоматически подняла лицо ему навстречу и губы ее, мягкие и нежные, приготовились ответить на поцелуй.
Но в его поцелуях не было нежности — злые, требовательные, они обжигали ее как пламя, потрясая до глубины все ее существо. Вскрикнув, она покачнулась, потянулась руками к его шее, прильнула к нему, чтобы не упасть. В голове у нее все смешалось, глаза застлала красноватая дымка, словно адская пучина влекла ее к себе жаждой острых наслаждений. От его прикосновений тело Джейн вздрагивало как от боли, требуя еще и еще, а в глубине лона толчками пульсировала кровь и заставляла ее все крепче прижиматься к его властному большому телу в поисках спасения.
Постанывая от желания, Элджи гладил ее тело и прижимал к себе так, что она ощутила жаркое прикосновение его возбужденного члена, индикатора страсти, которая владела им.
Откровенные, бесстыдные картины уже рисовались в ее воспаленном воображении: вот они приближаются шаг за шагом к постели, падают на кремовое одеяло и он накрывает ее своим тяжелым телом. Они срывают друг с друга одежду, нетерпеливо отбрасывая ее как помеху на пути к слиянию их обнаженных тел…
Впрочем, фантазии ее явно обретали реальные черты. Сильными пальцами Элджи вытащил из-под ремня брюк ее кремовую рубашку и, добравшись до ее тела, медленными круговыми движениями продвигал руки все выше и выше. Реальность оказалась восхитительнее эротических грез. Его ласки доставляли ей безмерное удовольствие, согревая и возбуждая ее. Сердце учащенно забилось, когда его руки скользнули к ее грудям и принялись ласкать их.
— Элджи… — прохрипела Джейн и задохнулась под его еще более требовательным поцелуем.
Непреодолимая потребность дотронуться до его обнаженного тела заставила ее, протиснув руки между их телами, нетерпеливо расстегнуть пуговицы его рубашки. Она даже всхлипнула от удовольствия, ощутив под ладонями его разгоряченное тело. Всхлип сменился стоном, когда он стал гладить ее соски круговыми движениями больших пальцев, и все ощущения слились в одно острое пронзительное наслаждение.
Она не замечала, что дверь в палату приоткрыта, что в коридоре кто-то ходит. Заходящее солнце согревало ей спину, и она купалась в наслаждении, забыв обо всем, пока из коридора не донеслось:
— Полагаю, мистер Мартинелли сейчас здесь.
Услышав свое имя, Элджи замер, поднял голову и прислушался. Дышал он неровно, лицо застыло. И только когда голоса стали удаляться, он стряхнул с себя напряжение и посмотрел в затуманенные страстью карие глаза Джейн.
— Сейчас не время и не место для этого, — произнес он с кривой улыбкой.
Он выпустил ее из рук и, немного отступив, спокойно поправил на ней рубашку. Отлученная от его волшебных ласковых рук, Джейн испытала такую боль, что у нее вырвался крик протеста.
— Элджи… — начала она, но он покачал головой, приказывая ей помолчать.
Пригладив растрепавшиеся волосы обеими руками, он уже тверже повторил:
— Не здесь и не сейчас. — Голос показался ей отстраненным, чужим и подействовал на нее отрезвляюще. — А лучше вообще никогда, если я еще в своем уме.
— Никогда… — повторила Джейн и внутренне ахнула, не в силах поверить в услышанное. Что он сказал? Почему он так сказал?
Возбужденное тело продолжало жить предвкушением, и кровь в ней еще волновалась. Но постепенно ужасное чувство утраты охватило ее, она похолодела, минутный восторг сменился болью разочарования. Она чувствовала себя так, словно ее полет к звездам был прерван безжалостно и жестоко.
— Не сейчас? — заикаясь спросила она, не в силах заставить себя произнести страшное в своей безнадежности слово «никогда».
— Мисс Бретт… Джейн… — Внешне Элджи полностью восстановил контроль над собой, он снова выглядел безупречно. Казалось, имевший место эпизод не оставил на нем никаких следов, словно он стер эти мгновения близости между ними так же легко, как след ее губной помады со своей щеки. — Прости меня. Этого нельзя было допустить. Я приношу извинения за свой поступок.
Набор формальных слов, его внезапная чопорность неприятно поразили ее. Во рту появился отвратительный горький привкус, голова закружилась. Она не ожидала от него такого предательства.
— Нет необходимости извиняться… — сказала Джейн в тон ему, приняв установленную им дистанцию. Бессознательно она зеркально повторила его движения: поправила одежду и пригладила волосы. — Меня никто силой не заставлял. Я полностью отдавала себе отчет в происходящем.
— Джейн! — взволнованно заговорил Элджи. — Ты забыла целый год своей жизни. Возможно, тогда с тобой что-то произошло. Пока ты не вспомнишь, как ты прожила эти двенадцать месяцев, с кем ты была, ты не можешь решить, как тебе жить дальше.
— С кем я была?.. Выходит, тебе что-то известно? — Не очень-то надеясь, она вглядывалась в его лицо, которое мгновенно утратило присущую ему выразительность, став непроницаемым; он опустил тяжелые веки, чтобы она, заглянув в глаза, не угадала по ним его мысли. — Если и знаешь, то ничего не скажешь, верно? — упавшим голосом проговорила она. — Мне нельзя ничего рассказывать… доктор не велела. Так?
— Я не имел права дотрагиваться до тебя.
— А если мне захотелось дать тебе такое право?
Его ответ она знала еще до того, как последние слова слетели с ее губ. Глядя, как он ожесточенно мотает головой, она поняла, что утрачена последняя надежда.
— Между нами ничего не может быть, пока остается провал в твоей памяти, — холодно отчеканил он. — Совсем ничего.
— Значит, ты… ты уже не хочешь, чтобы я переехала жить в твой дом?
— Напротив. Я по-прежнему считаю, что мой первоначальный план единственно правильный.
— Твой… твой первоначальный план? Но если ты не хочешь меня…
Взгляд, который он бросил на нее, был полон откровенного презрения и прожег ее словно лазерный луч.
— О Господи! Ты полагаешь, что я приглашал тебя в свой дом для этого?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38