Впрочем, я сам не собираюсь задерживаться во дворце. Как видите, я даже начал упаковывать вещи. Что же касается дальнейшей судьбы коллекции, то можете за нее не беспокоиться – в ближайшее время я найду человека себе на замену. Уверен, вы будете довольны…
Изабелла поднялась с пола вслед за Ником.
– Вы останетесь в замке, Ник, – самым решительным тоном, на который только была способна, произнесла она. – Никто не собирается сажать вас в острог или запирать. Я никогда вас не выдам. – И неожиданно для себя самой добавила: – Потому что люблю вас. Люблю всем сердцем. И готова на все, чтобы вам помочь.
– Я родился в 1163 году, ваше высочество, – глядя прямо ей в глаза, произнес Ник. – Думаю, для вас не составит труда сосчитать, сколько мне сейчас лет. Боюсь, на свете нет такой любви, которая могла бы справиться с подобным биографическим фактом, как бы сильно я о том ни мечтал.
Какое-то время Изабелла в полном смятении смотрела на него.
– Я не ослышалась, Ник? Вы сказали – в 1163?
– Один, один, шесть, три – так вам понятнее, принцесса? – В его голосе прозвучал вызов. – Вас удивляли мои знания по истории королевства? То, что я владею мечом, как средневековый рыцарь, и точно знаю, сколько дней требовалось монаху для переписки одной книги? Так вот, принцесса, эти знания я почерпнул не из лекций по истории, а из жизни, из той очень долгой жизни, которую я прожил.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
– Но это значит, что ты прожил почти тысячу лет! Как такое возможно? – Она просто не могла поверить.
– Скажи еще, что я сумасшедший! Если даже ты мне не веришь, то кто тогда поверит! – Он подошел к столу, схватил пузырек с аспирином и повертел им у нее перед глазами. – Помнится, однажды я уже говорил тебе, что в молодости перенес тяжелое сотрясение мозга и с тех пор мучаюсь сильнейшими головными болями. Так вот головой я ударился зимой 1190 года, когда упал с лошади, поскользнувшейся на обледенелом пригорке недалеко от итальянской границы. Я потерял сознание и несколько дней провалялся в овраге, пока меня не подобрали и не выходили местные крестьяне. Если бы не вступившее к тому времени в действие проклятие, я бы вряд ли выжил. В любом случае я не могу просто прийти к врачу и сказать, что мучаюсь головными болями с 1190 года, поэтому мне и приходится глотать таблетки в таких количествах, как если бы они были из шоколада. Но я страдаю от приступов головной боли, а не галлюцинаций. Хотя, будь у меня выбор, я предпочел бы сумасшествие бессмертию.
– О каком проклятии ты говоришь? – Изабелла с трудом понимала, о чем говорит Ник. – Ты хочешь сказать, что не можешь состариться, что обречен на бессмертие из-за того, что тебя кто-то проклял?
– Теперь ты понимаешь, почему я так старательно избегаю любых контактов с окружающим миром? Меньше всего мне бы хотелось, чтобы люди воспринимали меня как какого-нибудь помешанного чудака, ожидающего прилета марсиан.
– Прошу тебя, расскажи мне обо всем по порядку, от начала и до конца, иначе мне вряд ли удастся разобраться в этой истории. Возможно, узнав твою историю целиком, я быстрее смогу ее принять. В одном ты можешь не сомневаться: никто ни слова не услышит от меня о том, что с тобой произошло, или не сойти мне живой с этого места.
– Такими словами не бросаются, принцесса, – сурово одернул он.
– Ты кому-нибудь уже говорил, что был проклят, Ник? – Взяв его за руку, Изабелла сплела их пальцы.
– Да, пару раз. – Ник поднес ее руку к губам и поцеловал. – Но только моя жена знала обо всем с самого начала. И ей пришлось дорого заплатить за это знание.
– У тебя была жена? – протянула Изабелла, чувствуя, как ее охватывает ревность к женщине, которая уже много столетий была мертва. – Как ее звали?
– Какое это имеет значение? – пожав плечами, возразил он, но за видимым равнодушием угадывалась затаенная боль.
– Я должна знать, – еле слышно проговорила она, прижимаясь к нему.
– Почему?
– Потому что ты был единственным человеком, угадавшим мое одиночество. Теперь я знаю, что только очень одинокий человек может распознать чужое одиночество.
Словно плотину прорвало внутри него, он заговорил, сначала сбивчиво, затем, видя, с каким жадным вниманием слушает принцесса, увереннее, спокойнее. Несколько часов подряд Ник рассказывал о том, что с ним произошло; что до встречи с Руфиной никогда не верил в колдуний, считая их сказочными персонажами. И только со временем, видя, как стареет жена, заподозрил что-то неладное. Сомнения Изабеллы рассеялись, как только она услышала о том, что случилось холодным ноябрьским днем 1190 года недалеко от западных границ Сан-Римини с Доминико из Балазио, и о его дальнейших мытарствах. К тому же все, о чем говорил Ник, удивительным образом переплеталось с его поведением, прежде казавшимся ей странным. Уверенность, с которой он ориентировался во внутренних помещениях дворца, замечание, сделанное по поводу двери, висевшей когда-то в арке рядом с хранилищем, исключительное владение историческим материалом, даже шрамы на теле – всему этому наконец нашлось логичное объяснение. Удивляло другое. Как ему вообще удалось дожить до двадцати семи лет, чтобы быть проклятым в этом преклонном по тем временам возрасте? Однако больше всего Изабеллу поразило то, что после стольких лет борьбы, после всех пережитых испытаний этот мужчина все-таки сдался, признав свое бессилие перед произнесенными много веков назад словами разгневанной женщины.
– Не надо отчаиваться, Ник. – Они сидели на полу, держась за руки. – У тебя еще есть шанс отыскать здесь что-нибудь, что поможет избавиться от проклятия. А еще было бы неплохо посетить моего психоаналитика. Я знаю его много лет, ему можно довериться. Он в состоянии оказать тебе необходимую медицинскую помощь, чтобы ты наконец избавился от этих ужасных головных болей. Я не могу без слез смотреть, как ты мучаешься.
– Не знаю. – В голосе Ника звучало безразличие и усталость. – Никакой, даже самый классный психоаналитик не исправит того, что невинный человек принял из-за меня смерть. Да и риск слишком велик. Представь, что случится с вами, если кому-нибудь удастся узнать мою тайну? Даже если у кого-то появятся элементарные подозрения на мой счет, этого уже будет достаточно, чтобы копать дальше. А люди, которые занимаются подобными вещами, как правило, не успокаиваются, пока им в руки не попадает сенсационный материал. Когда же это случится, гарвардская история покажется тебе невинной шуткой по сравнению с тем, во что ты будешь вовлечена на этот раз.
– Мне нет никакого дела до того, во что я могу быть вовлечена на этот раз! – Изабелла чувствовала, что с ней вот-вот случится истерика. – Я просто не могу тебя отпустить. Как бы сильно я ни боялась того, что станут писать о нашей семье газеты, любовь к тебе перевешивает этот страх, ведь без тебя я не смогу жить полной жизнью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Изабелла поднялась с пола вслед за Ником.
– Вы останетесь в замке, Ник, – самым решительным тоном, на который только была способна, произнесла она. – Никто не собирается сажать вас в острог или запирать. Я никогда вас не выдам. – И неожиданно для себя самой добавила: – Потому что люблю вас. Люблю всем сердцем. И готова на все, чтобы вам помочь.
– Я родился в 1163 году, ваше высочество, – глядя прямо ей в глаза, произнес Ник. – Думаю, для вас не составит труда сосчитать, сколько мне сейчас лет. Боюсь, на свете нет такой любви, которая могла бы справиться с подобным биографическим фактом, как бы сильно я о том ни мечтал.
Какое-то время Изабелла в полном смятении смотрела на него.
– Я не ослышалась, Ник? Вы сказали – в 1163?
– Один, один, шесть, три – так вам понятнее, принцесса? – В его голосе прозвучал вызов. – Вас удивляли мои знания по истории королевства? То, что я владею мечом, как средневековый рыцарь, и точно знаю, сколько дней требовалось монаху для переписки одной книги? Так вот, принцесса, эти знания я почерпнул не из лекций по истории, а из жизни, из той очень долгой жизни, которую я прожил.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
– Но это значит, что ты прожил почти тысячу лет! Как такое возможно? – Она просто не могла поверить.
– Скажи еще, что я сумасшедший! Если даже ты мне не веришь, то кто тогда поверит! – Он подошел к столу, схватил пузырек с аспирином и повертел им у нее перед глазами. – Помнится, однажды я уже говорил тебе, что в молодости перенес тяжелое сотрясение мозга и с тех пор мучаюсь сильнейшими головными болями. Так вот головой я ударился зимой 1190 года, когда упал с лошади, поскользнувшейся на обледенелом пригорке недалеко от итальянской границы. Я потерял сознание и несколько дней провалялся в овраге, пока меня не подобрали и не выходили местные крестьяне. Если бы не вступившее к тому времени в действие проклятие, я бы вряд ли выжил. В любом случае я не могу просто прийти к врачу и сказать, что мучаюсь головными болями с 1190 года, поэтому мне и приходится глотать таблетки в таких количествах, как если бы они были из шоколада. Но я страдаю от приступов головной боли, а не галлюцинаций. Хотя, будь у меня выбор, я предпочел бы сумасшествие бессмертию.
– О каком проклятии ты говоришь? – Изабелла с трудом понимала, о чем говорит Ник. – Ты хочешь сказать, что не можешь состариться, что обречен на бессмертие из-за того, что тебя кто-то проклял?
– Теперь ты понимаешь, почему я так старательно избегаю любых контактов с окружающим миром? Меньше всего мне бы хотелось, чтобы люди воспринимали меня как какого-нибудь помешанного чудака, ожидающего прилета марсиан.
– Прошу тебя, расскажи мне обо всем по порядку, от начала и до конца, иначе мне вряд ли удастся разобраться в этой истории. Возможно, узнав твою историю целиком, я быстрее смогу ее принять. В одном ты можешь не сомневаться: никто ни слова не услышит от меня о том, что с тобой произошло, или не сойти мне живой с этого места.
– Такими словами не бросаются, принцесса, – сурово одернул он.
– Ты кому-нибудь уже говорил, что был проклят, Ник? – Взяв его за руку, Изабелла сплела их пальцы.
– Да, пару раз. – Ник поднес ее руку к губам и поцеловал. – Но только моя жена знала обо всем с самого начала. И ей пришлось дорого заплатить за это знание.
– У тебя была жена? – протянула Изабелла, чувствуя, как ее охватывает ревность к женщине, которая уже много столетий была мертва. – Как ее звали?
– Какое это имеет значение? – пожав плечами, возразил он, но за видимым равнодушием угадывалась затаенная боль.
– Я должна знать, – еле слышно проговорила она, прижимаясь к нему.
– Почему?
– Потому что ты был единственным человеком, угадавшим мое одиночество. Теперь я знаю, что только очень одинокий человек может распознать чужое одиночество.
Словно плотину прорвало внутри него, он заговорил, сначала сбивчиво, затем, видя, с каким жадным вниманием слушает принцесса, увереннее, спокойнее. Несколько часов подряд Ник рассказывал о том, что с ним произошло; что до встречи с Руфиной никогда не верил в колдуний, считая их сказочными персонажами. И только со временем, видя, как стареет жена, заподозрил что-то неладное. Сомнения Изабеллы рассеялись, как только она услышала о том, что случилось холодным ноябрьским днем 1190 года недалеко от западных границ Сан-Римини с Доминико из Балазио, и о его дальнейших мытарствах. К тому же все, о чем говорил Ник, удивительным образом переплеталось с его поведением, прежде казавшимся ей странным. Уверенность, с которой он ориентировался во внутренних помещениях дворца, замечание, сделанное по поводу двери, висевшей когда-то в арке рядом с хранилищем, исключительное владение историческим материалом, даже шрамы на теле – всему этому наконец нашлось логичное объяснение. Удивляло другое. Как ему вообще удалось дожить до двадцати семи лет, чтобы быть проклятым в этом преклонном по тем временам возрасте? Однако больше всего Изабеллу поразило то, что после стольких лет борьбы, после всех пережитых испытаний этот мужчина все-таки сдался, признав свое бессилие перед произнесенными много веков назад словами разгневанной женщины.
– Не надо отчаиваться, Ник. – Они сидели на полу, держась за руки. – У тебя еще есть шанс отыскать здесь что-нибудь, что поможет избавиться от проклятия. А еще было бы неплохо посетить моего психоаналитика. Я знаю его много лет, ему можно довериться. Он в состоянии оказать тебе необходимую медицинскую помощь, чтобы ты наконец избавился от этих ужасных головных болей. Я не могу без слез смотреть, как ты мучаешься.
– Не знаю. – В голосе Ника звучало безразличие и усталость. – Никакой, даже самый классный психоаналитик не исправит того, что невинный человек принял из-за меня смерть. Да и риск слишком велик. Представь, что случится с вами, если кому-нибудь удастся узнать мою тайну? Даже если у кого-то появятся элементарные подозрения на мой счет, этого уже будет достаточно, чтобы копать дальше. А люди, которые занимаются подобными вещами, как правило, не успокаиваются, пока им в руки не попадает сенсационный материал. Когда же это случится, гарвардская история покажется тебе невинной шуткой по сравнению с тем, во что ты будешь вовлечена на этот раз.
– Мне нет никакого дела до того, во что я могу быть вовлечена на этот раз! – Изабелла чувствовала, что с ней вот-вот случится истерика. – Я просто не могу тебя отпустить. Как бы сильно я ни боялась того, что станут писать о нашей семье газеты, любовь к тебе перевешивает этот страх, ведь без тебя я не смогу жить полной жизнью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32