Януш Зайдель
Псы Агенора
Башенка дежурки поднималась на тридцать метров над поверхностью земли. Через серые, давно немытые стеклянные стены была видна вся окружающая степь. Далеко, до самого горизонта, протянулись сухая песчаная равнина поросшая редкой травой и распластавшимися кустами. Даже сейчас, в самый полдень, при полной прозрачности сухого воздуха, нельзя было разглядеть ничего, кроме зарослей кустов и дюн серо-желтого песка.
На север протянулись три параллельные линии, сходящиеся в далекой перспективе и теряющиеся за горизонтом. Полоса старого бетонного шоссе, потрескавшегося, местами засыпанного песком. Рядом – ржавое железнодорожное полотно, заросшее чахлой степной растительностью, между шоссе и железной дорогой – высоковольтная линия на бетонных столбах. Шоссе заканчивалось перед наглухо закрытыми воротами, возле пропускного пункта с побитыми стеклами. Площадь за ограждением и подъезды к рампам возле строений покрывали бетонные плиты.
Железнодорожный путь, также уткнувшийся в закрытые ворота, между зданиями разветвлялся на несколько отростков. Рыжий слой ржавчины свидетельствовал, что пути уже давно не видели ни одного вагона. Высокий забор из сетки, увенчанный двумя рядами колючей проволоки, окружал несколько зданий и стоящих отдельно металлических емкостей соединенных сетью трубопроводов.
С юга окруженная забором площадка расширялась, образуя прямоугольник шириной в километр и длиной, как минимум, в полтора. За ограждением, на расстоянии с десяток метров от него, появлялось второе, пониже. Оно отделяло внутренний прямоугольник от остальной территории. Там, за вторым ограждением, виднелись длинные бесконечные ряды бетонных плит, разделенных промежутками в несколько метров. Все вместе напоминало кладбище гигантов, многометровые надгробные плиты, разложенные вдоль аллей…
Рукавом куртки Агенор протер грязное стекло северной стены. С минуту он всматривался из под очков на полоску бетона, словно надеялся увидеть там машину. Раз в неделю, каждую среду, по дороге с севера сюда приезжал фургон из Мифы, привозя еду. Водитель останавливался в двадцати метрах перед воротами, нетерпеливо сигналил, вываливал на бетон пару ящиков с продуктами и осторожно разворачивался на узкой дороге, следя, чтобы задние колеса не застряли в мелком песке обочин. Казалось, он торопится уехать отсюда, подгоняемый собачьим лаем, разбуженным его же сигналом. Но уезжал он не сразу. Он останавливался в нескольких метрах от коробок и высунувшись в окно кабины ждал. Когда из-за угла дома появлялся маленькая сгорбленная фигурка, он махал ей рукой. Идущий отвечал жестом, который мог означать «все в порядке, убирайся», тогда водитель нажимал на газ и быстро разгонялся по пустому шоссе, с каждым проеханным километром его настроение улучшалось.
Сегодня была суббота, со стороны города ждать было некого. Агенор оторвал взгляд от окна, потер пальцами веки под очками, достал трубку и принялся старательно ее набивать, не забывая следить за показаниями приборов на пульте.
Он посмотрел вниз, в направлении плаца. Две серые пластиковые бочки стояли на платформе прямо под направленным вниз конусом дозатора. Он поджег трубку, проверил показания приборов на пульте и потянул за ручку. Он смотрел как густая коричневая масса медленно вытекает в бочку, наполняя ее до самых краев. Платформа вздрогнула, подвинулась, через минуту заполнилась и вторая бочка. Потом платформа подъехала под закупоривающий автомат, закрытые крышками бочки поехали в сторону хранилища. Подъемник снял их с платформы и точно поставил среди многих других, сгруппированных в правильные квадраты по 25 штук, разделенные узкими промежутками. Он медленно переворачивал страницы с потрепанными и грязными нижними краями. Найдя последнюю запись и заполнил две свободные графы, закрыл книгу, небрежно швырнул ее на стол и нажал выключатель, лампочки пульта погасли.
Он постоял попыхивая трубкой, глядя на полотно дороги, потом медленно спустился по крутым ступенькам вниз.
Проходя мимо барака, он заглянул внутрь. На подстилке в углу лежала Гамма. Она тяжело дышала. Когда он присел рядом, она с трудом подняла голову и приветливо махнула хвостом. Он потрепал ее по загривку и осмотрел раздутый живот. В соседнем боксе лежала Альфа с тремя несколькодневными щенками. Она наблюдала, как он берет каждого из них и осматривает, но не издала ни звука. Щенки выглядели здоровыми. Агенор поласкал Альфу и вышел из барака. Солнце жарило беспощадно, он почувствовал, что устал и хочет спать.
Несмотря на открытые окна и работающий вентилятор в комнате тоже было жарко. Он снял ботинки и куртку, вытер полотенцем лицо и шею, выпил бутылку кока-колы из холодильника. Отложив погасшую трубку, он улегся на топчан. Как давно… – пронеслось в мыслях. – Столько лет, а кажется, что все было только вчера.
Когда с башенки дежурки он смотрел в сторону города, вдоль шоссе и железной дороги, воображение подсовывало ему хорошо забытые образы… Не было дня, чтобы оттуда не приезжал транспорт. Автомобили, целые колонны с конвоем полицейских на мотоциклах… А иногда специальные поезда, короткие, но вызывающие уважение – три или четыре особых вагона, а между ними могучая восьмиосная платформа с огромным контейнером. Это было нечто! Все бросали работу и выходили посмотреть. Только он, Агенор, с высоты диспетчерской башни управлял автоматической разгрузкой. Самоходные краны, подъемники, телекамеры…
Теперь все мертво, покрылось ржавчиной и пылью. Если бы тогда кто-то сказал Агенору, что он останется здесь, когда все уйдут, он рассмеялся бы и постучал пальцем по лбу…
От сна он очнулся около четырех вечера, когда солнце скрылось за крышей перерабатывающего цеха. Он поднялся и сходил посмотреть на Гамму, все кончилось. Сука облизывала своих щенят. Они были мертвы. Агенор рассмотрел их поближе. У одного было две головы.
– Начинается… – пробормотал он, забирая мертвых щенков.
Скулеж суки преследовал его еще за дверями барака. Он зашел на склад, выкатил новую пластиковую бочку и бросил в нее трупы. Потом отнес бочку в холодильник. Посмотрел на часы. Было почти пять – время смены во внешнем кольце. Он вернулся в жилище, взглянул на график на стене, вынул из стеклянного шкафчика четыре металлических капсулки и спрятал их в карман. Снял со стены одну из висящих там плеток, одел кожаные перчатки и направился к бараку. Вдоль стены с низкими отверстиями тянулось ограждение из сетки. Поперечные перегородки разделяли вольеру на несколько маленьких клеток.
Собаки увидели его издалека. Когда он проходил ровным мерным шагом вдоль ограды, его встречали радостное повизгивание, носы, просунутые через ячейки сетки, и виляние полуопущенных хвостов.
1 2 3