У меня есть женщина, с которой мы близки. Ну, конечно, не так, как с твоей мамой. Вряд ли я когда-нибудь еще женюсь. Да это и не требуется – у нее своя жизнь… Я бы, может, познакомил вас сегодня, если б знал, что тебе это не будет неприятно. К. сожалению, она сейчас в отъезде…
– Папа! Какой ты старомодный! Ведь я уже давно не ребенок. Не забывай об этом. Для меня будет хорошо все, что хорошо для тебя. Разве ты не так бы отнесся и к моему жизненному выбору?
Синти умолкла, и Рон пристально взглянул на нее.
– Насколько я понимаю, у тебя появился парень?
Она быстро подняла на отца взгляд и тут же опустила.
– Ты выглядишь смущенной, – заметил он.
– Наверное, потому что мне в самом деле немного не по себе. А как ты догадался?
Отец добродушно усмехнулся.
– По твоему виду. В твоих глазах появилось какое-то тайное знание, что ли, словно есть что-то такое, что известно только тебе одной, что остается постоянно при тебе. Ты и сейчас не одна… Я сам был таким, когда познакомился с твоей будущей мамой. В ней было нечто особенное… – Рон вновь расплылся в улыбке. – А уж что говорить о ее проницательности! Даже если я ничего ей не говорил, она каким-то образом догадывалась. – Его взгляд был направлен не на дочь, а как будто сквозь нее. – И так было всегда, пока она…
– Не умерла, – прошептала Синти.
Рон кивнул, затем пристально взглянул на дочь.
– Ты ведь знаешь – я совсем не был ангелом. Помнишь ту женщину, с которой вы с Найджелом встретили меня… ну, тогда… на ярмарке прикладного искусства?.. Это было мимолетное увлечение. У мужчин случается такое.
Даже трудно объяснить, зачем это все надо было. Я ведь всегда продолжал любить Патрицию, твою маму.
– Да, мы увидели тебя случайно, и никаких сомнений насчет ваших отношений с той женщиной не могло возникнуть. Все казалось нам ясным как божий день. Но Найджел и я тогда ничего не сказали ей. Мы были очень злы на тебя, папа. А маму жалели и потому не сказали… – Синти запнулась и с удивлением воззрилась на отца. – Постой!.. Ты что, имеешь ввиду, что мама знала?
– Конечно, знала. Я же говорю – от нее ничего нельзя было скрыть. Но мы пережили это. Она в конце концов простила меня. Ведь передо мной даже и не могла стоять проблема хоть какого-то выбора. С моей стороны это была обычная мужская несдержанность. И я раскаялся, и постарался доказать свою любовь к Патриции. А она любила меня и любила вас…
От этой новости у Синти голова пошла кругом. Она всегда думала, что матери ничего не известно. Значит, их любовь была настолько велика, что победила и папино увлечение, и мамину обиду.
Рон взял дочь за руку.
– Если бы ты только знала, Синти, как мне больно видеть тебя расстроенной. – Он погладил ее по голове. – Я тебя люблю, понимаешь? Тебя и Найджела. – Отец немного отстранился и улыбнулся. Его глаза были влажными. – Помни это всегда, девочка. Всегда.
Синти улыбнулась и кивнула в ответ. Конечно, она будет помнить…
– Мне никто не звонил, пока меня не было? – спросил Мэтт, выглянув в коридор, туда, где за столиком сидела дежурная. Сегодня вновь заступила на пост толстушка Элли.
Та удивленно заморгала.
– Ведь я же только что сказала. Было три звонка.
Она терпеливо повторила, что первые два представляли собой рапорты инспектора Питерсона, возглавляющего группу, которая незаметно вела наблюдение за зданием аукциона. Третий звонок был от сестры Мэтта, которая сказала, что перезвонит позже.
А от Синти никаких известий…
Он вернулся в кабинет, но вспомнил, что забыл поблагодарить дежурную, и выглянул снова.
– Спасибо, Элли.
– Не за что, – по прежнему удивленно ответила та.
Захлопнув дверь кабинета, Мэтт снял пиджак и повесил на спинку стула. Затем сел и провел по лицу рукой.
Во время ланча он взял еду на вынос в соседнем ресторанчике и забежал домой, чтобы угостить Синти. Однако там его встретил один лишь Сниффи. Когда Мэтт обнаружил, что Синти исчезла, у него даже аппетит пропал.
Зато песик с удовольствием умял обе порции котлет с картофельным хворостом и был явно польщен подобным вниманием со стороны нолого приятеля.
Когда Мэтт уходил утром на работу, подкрепившаяся кофе с печеньем Синти вновь улеглась в постель, с сонным видом натянув до подбородка простыню. Он надеялся там ее и найти. Но постель была убрана, в квартире царил почти идеальный порядок, а та, которая его навела, давно упорхнула.
Мэтт успел усвоить, что она не из тех, кто делится своими планами с кем бы то ни было. Однако и связи с возможными событиями предстоящей ночи он хотел знать, где находится Синти. По его мнению, она могла бы позвонить и сообщить свои координаты. А также поведать, что у нее на уме.
Не успел он подумать об этом, как на его столе зазвонил телефон. Мэтт схватил трубку после первого же звонка и рявкнул:
– Макгриди!
– Мэтт?
Не Синти. Более того, это мать! Он поморщился.
– Разве ты ожидала, что тебе ответит отец, мама? – не очень-то вежливо произнес ее сын, одной рукой прижимая трубку к уху, а другой открывая папку с делом Призрака.
Мэтт ожидал, что мать засмеется, но вместо этого наступила тишина.
– Что случилось? – спросил он. – Снова Лора? Впрочем, можешь не говорить, и так знаю: она не пришла ночевать.
– Нет, не то, – наконец заговорила миссис Макгриди. – То есть ты угадал, твоя сестра действительно не ночевала дома, но я звоню по другому поводу.
Ожидая продолжения, Мэтт молчал. И вдруг он понял причину этого звонка – Синти! Сейчас он совершенно не был готов к подобному разговору – его сердце переполняли восторженные чувства по отношению к этой необыкновенной и очень чувственной девушке.
– Мама, я все могу объяснить… – произнес он, совершенно не представляя, что станет говорить в следующую минуту.
Собственно, он сам с удовольствием послушал бы это объяснение.
– Сынок, мое приданое пропало.
Брови Мэтта удивленно взлетели. Этого он ожидал меньше всего.
То, что миссис Макгриди называла приданым, было подарком бабушки Мэтта, который та, в свою очередь, получила от матери, и представляло собой собранное в несколько нитей ожерелье из редкостного черного жемчуга. Поначалу миссис Макгриди не воспринимала свое «приданое» как большую драгоценность. Но однажды в семье возникли затруднения, и она решила заложить ожерелье. Предварительно его подвергли экспертной опенке, тогда-то и выяснилось, что оно стоит бешеных денег.
И вот ожерелье пропало.
– То есть как пропало? – спросил Мэтт, не веря, что это произошло на самом деле. Скорее всего, мать куда-то сунула его и забыла.
– Говорю же тебе, приданого нет! Оно исчезло, улетучилось, испарилось – называй, как хочешь.
В его висках возникла ноющая боль. Ну почему родители не послушались его и не положили жемчуг в депозитный ящик банка!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
– Папа! Какой ты старомодный! Ведь я уже давно не ребенок. Не забывай об этом. Для меня будет хорошо все, что хорошо для тебя. Разве ты не так бы отнесся и к моему жизненному выбору?
Синти умолкла, и Рон пристально взглянул на нее.
– Насколько я понимаю, у тебя появился парень?
Она быстро подняла на отца взгляд и тут же опустила.
– Ты выглядишь смущенной, – заметил он.
– Наверное, потому что мне в самом деле немного не по себе. А как ты догадался?
Отец добродушно усмехнулся.
– По твоему виду. В твоих глазах появилось какое-то тайное знание, что ли, словно есть что-то такое, что известно только тебе одной, что остается постоянно при тебе. Ты и сейчас не одна… Я сам был таким, когда познакомился с твоей будущей мамой. В ней было нечто особенное… – Рон вновь расплылся в улыбке. – А уж что говорить о ее проницательности! Даже если я ничего ей не говорил, она каким-то образом догадывалась. – Его взгляд был направлен не на дочь, а как будто сквозь нее. – И так было всегда, пока она…
– Не умерла, – прошептала Синти.
Рон кивнул, затем пристально взглянул на дочь.
– Ты ведь знаешь – я совсем не был ангелом. Помнишь ту женщину, с которой вы с Найджелом встретили меня… ну, тогда… на ярмарке прикладного искусства?.. Это было мимолетное увлечение. У мужчин случается такое.
Даже трудно объяснить, зачем это все надо было. Я ведь всегда продолжал любить Патрицию, твою маму.
– Да, мы увидели тебя случайно, и никаких сомнений насчет ваших отношений с той женщиной не могло возникнуть. Все казалось нам ясным как божий день. Но Найджел и я тогда ничего не сказали ей. Мы были очень злы на тебя, папа. А маму жалели и потому не сказали… – Синти запнулась и с удивлением воззрилась на отца. – Постой!.. Ты что, имеешь ввиду, что мама знала?
– Конечно, знала. Я же говорю – от нее ничего нельзя было скрыть. Но мы пережили это. Она в конце концов простила меня. Ведь передо мной даже и не могла стоять проблема хоть какого-то выбора. С моей стороны это была обычная мужская несдержанность. И я раскаялся, и постарался доказать свою любовь к Патриции. А она любила меня и любила вас…
От этой новости у Синти голова пошла кругом. Она всегда думала, что матери ничего не известно. Значит, их любовь была настолько велика, что победила и папино увлечение, и мамину обиду.
Рон взял дочь за руку.
– Если бы ты только знала, Синти, как мне больно видеть тебя расстроенной. – Он погладил ее по голове. – Я тебя люблю, понимаешь? Тебя и Найджела. – Отец немного отстранился и улыбнулся. Его глаза были влажными. – Помни это всегда, девочка. Всегда.
Синти улыбнулась и кивнула в ответ. Конечно, она будет помнить…
– Мне никто не звонил, пока меня не было? – спросил Мэтт, выглянув в коридор, туда, где за столиком сидела дежурная. Сегодня вновь заступила на пост толстушка Элли.
Та удивленно заморгала.
– Ведь я же только что сказала. Было три звонка.
Она терпеливо повторила, что первые два представляли собой рапорты инспектора Питерсона, возглавляющего группу, которая незаметно вела наблюдение за зданием аукциона. Третий звонок был от сестры Мэтта, которая сказала, что перезвонит позже.
А от Синти никаких известий…
Он вернулся в кабинет, но вспомнил, что забыл поблагодарить дежурную, и выглянул снова.
– Спасибо, Элли.
– Не за что, – по прежнему удивленно ответила та.
Захлопнув дверь кабинета, Мэтт снял пиджак и повесил на спинку стула. Затем сел и провел по лицу рукой.
Во время ланча он взял еду на вынос в соседнем ресторанчике и забежал домой, чтобы угостить Синти. Однако там его встретил один лишь Сниффи. Когда Мэтт обнаружил, что Синти исчезла, у него даже аппетит пропал.
Зато песик с удовольствием умял обе порции котлет с картофельным хворостом и был явно польщен подобным вниманием со стороны нолого приятеля.
Когда Мэтт уходил утром на работу, подкрепившаяся кофе с печеньем Синти вновь улеглась в постель, с сонным видом натянув до подбородка простыню. Он надеялся там ее и найти. Но постель была убрана, в квартире царил почти идеальный порядок, а та, которая его навела, давно упорхнула.
Мэтт успел усвоить, что она не из тех, кто делится своими планами с кем бы то ни было. Однако и связи с возможными событиями предстоящей ночи он хотел знать, где находится Синти. По его мнению, она могла бы позвонить и сообщить свои координаты. А также поведать, что у нее на уме.
Не успел он подумать об этом, как на его столе зазвонил телефон. Мэтт схватил трубку после первого же звонка и рявкнул:
– Макгриди!
– Мэтт?
Не Синти. Более того, это мать! Он поморщился.
– Разве ты ожидала, что тебе ответит отец, мама? – не очень-то вежливо произнес ее сын, одной рукой прижимая трубку к уху, а другой открывая папку с делом Призрака.
Мэтт ожидал, что мать засмеется, но вместо этого наступила тишина.
– Что случилось? – спросил он. – Снова Лора? Впрочем, можешь не говорить, и так знаю: она не пришла ночевать.
– Нет, не то, – наконец заговорила миссис Макгриди. – То есть ты угадал, твоя сестра действительно не ночевала дома, но я звоню по другому поводу.
Ожидая продолжения, Мэтт молчал. И вдруг он понял причину этого звонка – Синти! Сейчас он совершенно не был готов к подобному разговору – его сердце переполняли восторженные чувства по отношению к этой необыкновенной и очень чувственной девушке.
– Мама, я все могу объяснить… – произнес он, совершенно не представляя, что станет говорить в следующую минуту.
Собственно, он сам с удовольствием послушал бы это объяснение.
– Сынок, мое приданое пропало.
Брови Мэтта удивленно взлетели. Этого он ожидал меньше всего.
То, что миссис Макгриди называла приданым, было подарком бабушки Мэтта, который та, в свою очередь, получила от матери, и представляло собой собранное в несколько нитей ожерелье из редкостного черного жемчуга. Поначалу миссис Макгриди не воспринимала свое «приданое» как большую драгоценность. Но однажды в семье возникли затруднения, и она решила заложить ожерелье. Предварительно его подвергли экспертной опенке, тогда-то и выяснилось, что оно стоит бешеных денег.
И вот ожерелье пропало.
– То есть как пропало? – спросил Мэтт, не веря, что это произошло на самом деле. Скорее всего, мать куда-то сунула его и забыла.
– Говорю же тебе, приданого нет! Оно исчезло, улетучилось, испарилось – называй, как хочешь.
В его висках возникла ноющая боль. Ну почему родители не послушались его и не положили жемчуг в депозитный ящик банка!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34