Он занял место в самой темной части и задумался.
Они оба ждут его, в смысле Крипе и бык. Первый хочет продолжать его обучение в области самоэксплуатации, второй — в области мщения. Но ему не надо ни того, ни другого. При мысли о еще одном болте на скотобойне у него екнуло в желудке, домогательства коров не имели для его смысла. Сегодня на него будут давить с двух противоположных точек, две воли будут тянуть его то в одну, то в другую сторону. Они поделят между собой его силу, а именно сейчас она нужна ему з Целости и сохранности. Вновь прикрепленный к мясорубке, он весь день крушил говядину. Пару раз он видел Крипса на дальнем конце цеха, как тот входил в убойный цех или оттуда выходил, но к нему бригадир не подошел. Ближе к концу смены, когда Стивен уже подумал было, что день пройдет без внимания со стороны человека или скотины, Гернзеец свистнул ему из вентиляционной решетки, вернув к реальности.
— Привет, парень, ты сегодня выглядишь лучше. Поразмыслил над тем, что мы тебе сказали?
Стивен не стал слезать с табурета, просто повернулся лицом к вентиляции.
— Как-то не очень.
— Что значит «как-то не очень»?
— Ко мне это все никак не относится. Придумайте способ сделать это как-нибудь еще.
— Слушай, чувак, к тебе это очень сильно относится. Ты думаешь, он от тебя отстанет теперь, когда ты убил несколько коровок? Ты наглухо еб-нутый. Этот хрен не отстанет от тебя, пока ты не станешь одним из этих мужичков-забойщиков. Ты будешь продолжать делать это и делать. Думаешь, выдержишь? Смотри, как плохо тебе было после одного дня.
— Я оклемался.
Прозвучал гудок, и линия замерла. Рабочие покинули свои посты и потопали по домам, Стивен же остался на своем месте.
Гернзеец засмеялся:
— Подумаешь, у тебя на это ушел весь вчерашний день. Тебе следует узнать, что он припас тебе на сегодня. Убийство коровы — это только начало. Им дело не кончится, чтоб ты знал.
— А что будет сегодня вечером?
— Следующим шагом будет превращение тебя в сверхчеловека.
— Чего-чего?
— Подожди, увидишь. Окажи сам себе любезность, помоги нам от него избавиться. Тебе не понравится сегодняшний вечер. Тпру! Пора идти. Пока, пижончик. Хорошенько подумай.
Бык стремительно повернулся и исчез в трубе. Стивен услышал шаги. Это был Крипе, он стоял у его плеча и, улыбаясь, ждал.
Они молча прошли по пустынному перерабатывающему цеху в убойный.
Там никого не было, сегодня забойщики ушли вместе с остальными рабочими. Ноги Стивена хлюпали по засыхающей крови, и влажное эхо разносилось по стенам. Крипе привел его на убойную платформу; они стояли, навалившись на перила, и смотрели вниз в раскрытый проем рвача на нечто, покрытое брезентом.
— Ну, чувак, тот вечер был для тебя чересчур, так ведь? Не ссы. Я видел и раньше, что так бывает. Ты можешь через это пройти. Поверь мне, то, что сейчас кажется тебе ужасом, станет твоим триумфом. Та рвота поначалу покажется тебе малой ценой за свободу, которую это дело приносит.
Крипе сжал лицо Стивена своими шершавыми руками и посмотрел на него. Стивен ощутил себя женщиной, киношной женщиной, тающей от уговоров любовника. При этом, надо думать, он не любил Крипса, не испытывал к нему ни малейшей теплоты. Крипе был силой, превышающей силу других людей, чем-то, к чему не подходят обычные ярлыки «нравится — не нравится». Коровы сказали бы, что это зло, но это было очень приблизительным определением. Они сравнивали его с собой и другими людьми, и потому их сопоставления страдали с самого начала. Понятие «нравственность» не имело для Крипса значения.
Нет, Крипе не нравился Стивену. Он боялся его, ему были отвратительны преследования с его стороны. Но здесь, под его взглядом, в его руках, сила его воли была несомненна. В то мгновение, несмотря на ощущение оскверненности, вызванное предыдущими убийствами, невозможно было не желать, чтобы то, что говорил Крипе, оказалось правдой.
Крипе свел Стивена вниз к куче, находившейся в рваче.
— Твой следующий шаг, чувак. Может, и трудный, но необходимый.
Он нагнулся и, словно фокусник, сдернул брезент. На них смотрел Гамми, его откусанные губы в ярком свете имели неприятный оттенок. Голый, на четвереньках в луже мочи, обвязанный веревкой, словно индейка. Кости на тощей спине старика резко выпирали под бледной кожей.
— Ты, уебок! Не хер так со мной поступать. Я показал тебе, как пользовать корову, ты, ебаный сосунок, я тебе рассказал, для чего они нужны, и вот ты так со мной поступаешь! Это нечестно по отношению к старику Гамми. Просто ни хрена не честно.
Крипе проигнорировал визги Гамми.
— Вот, чувак, еще один способ обрести себя, раскрыть свой потенциал. На этот раз — человек, ну, почти человек. Больше возможностей, больше результата. Вот, возьми и заставь себя через это пройти.
Крипе сунул Стивену в руки секатор, отошел за него, прижался к его спине, ухватив за талию, и направил ножницы к заднице Гамми.
— Вскрой его, чувак. Этот старый мешок говна — твой пропуск в новый мир. Мир людей, где нет места страху.
Гамми попытался взглянуть на них через плечо.
— Крипе, ты наглухо ебнулся, урод. Ты был ебанутым, когда сюда пришел, и с тех пор тебе только похужало. Я не какой-то блядский пропуск, я старый человек. Я всего лишь старый человек…
Гамми стал ныть и повторять одно и то же.
— Чего ты ждешь, малыш? Возьми себя в руки.
Доверься мне и вскрой его.
Крипе толкнул Стивенову руку так, что одно лезвие секатора попало прямо в анус Гамми. Гамми дернулся, заныл и взмолился, чтобы они перестали. Но дело зашло слишком далеко, и Стивен не слушал. Крипе дышал ему в ухо:
— Пора, чувак. Больше не медли.
Крипе сдавил ладонь Стивена. Лезвия секатора легонько скрипнули, когда сошлись вместе и разрезали мышцы прямой кишки. Гамми визжал и блевал, кровь хлестала из разорванной задницы. Веревки врезались ему в бедра и предплечья. Стивен снова свел ножницы. Снова и снова, от жопы, по правому боку вдоль позвоночника. Поясничный отдел Гамми раскрылся, показались внутренности, вид сзади. Легко. Тут Стивен наткнулся на ребра, и работа усложнилась. Ему приходилось давить изо всех сил и делать резкий выпад вбок, чтобы ребра треснули. Попавшие в лицо струи крови каплями стекали вниз, с кончика носа, с подбородка, обратно на Гамми.
Гамми потерял сознание и перестал вопить. Стивен покромсал его так и сяк, до основания черепа.
Когда все закончилось, Стивен остановился, перевел дыхание и поглядел на дело рук своих, сознавая содеянное, не в силах поверить. Его затошнило и вырвало на разверстое тело. Вместе с блевотой силы оставили его, и он упал назад на Крипса, который помог ему опуститься так осторожно, что он сел, опираясь спиной на один конец рвача.
— Тише, чувак, тише. Посиди здесь и отдохни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
Они оба ждут его, в смысле Крипе и бык. Первый хочет продолжать его обучение в области самоэксплуатации, второй — в области мщения. Но ему не надо ни того, ни другого. При мысли о еще одном болте на скотобойне у него екнуло в желудке, домогательства коров не имели для его смысла. Сегодня на него будут давить с двух противоположных точек, две воли будут тянуть его то в одну, то в другую сторону. Они поделят между собой его силу, а именно сейчас она нужна ему з Целости и сохранности. Вновь прикрепленный к мясорубке, он весь день крушил говядину. Пару раз он видел Крипса на дальнем конце цеха, как тот входил в убойный цех или оттуда выходил, но к нему бригадир не подошел. Ближе к концу смены, когда Стивен уже подумал было, что день пройдет без внимания со стороны человека или скотины, Гернзеец свистнул ему из вентиляционной решетки, вернув к реальности.
— Привет, парень, ты сегодня выглядишь лучше. Поразмыслил над тем, что мы тебе сказали?
Стивен не стал слезать с табурета, просто повернулся лицом к вентиляции.
— Как-то не очень.
— Что значит «как-то не очень»?
— Ко мне это все никак не относится. Придумайте способ сделать это как-нибудь еще.
— Слушай, чувак, к тебе это очень сильно относится. Ты думаешь, он от тебя отстанет теперь, когда ты убил несколько коровок? Ты наглухо еб-нутый. Этот хрен не отстанет от тебя, пока ты не станешь одним из этих мужичков-забойщиков. Ты будешь продолжать делать это и делать. Думаешь, выдержишь? Смотри, как плохо тебе было после одного дня.
— Я оклемался.
Прозвучал гудок, и линия замерла. Рабочие покинули свои посты и потопали по домам, Стивен же остался на своем месте.
Гернзеец засмеялся:
— Подумаешь, у тебя на это ушел весь вчерашний день. Тебе следует узнать, что он припас тебе на сегодня. Убийство коровы — это только начало. Им дело не кончится, чтоб ты знал.
— А что будет сегодня вечером?
— Следующим шагом будет превращение тебя в сверхчеловека.
— Чего-чего?
— Подожди, увидишь. Окажи сам себе любезность, помоги нам от него избавиться. Тебе не понравится сегодняшний вечер. Тпру! Пора идти. Пока, пижончик. Хорошенько подумай.
Бык стремительно повернулся и исчез в трубе. Стивен услышал шаги. Это был Крипе, он стоял у его плеча и, улыбаясь, ждал.
Они молча прошли по пустынному перерабатывающему цеху в убойный.
Там никого не было, сегодня забойщики ушли вместе с остальными рабочими. Ноги Стивена хлюпали по засыхающей крови, и влажное эхо разносилось по стенам. Крипе привел его на убойную платформу; они стояли, навалившись на перила, и смотрели вниз в раскрытый проем рвача на нечто, покрытое брезентом.
— Ну, чувак, тот вечер был для тебя чересчур, так ведь? Не ссы. Я видел и раньше, что так бывает. Ты можешь через это пройти. Поверь мне, то, что сейчас кажется тебе ужасом, станет твоим триумфом. Та рвота поначалу покажется тебе малой ценой за свободу, которую это дело приносит.
Крипе сжал лицо Стивена своими шершавыми руками и посмотрел на него. Стивен ощутил себя женщиной, киношной женщиной, тающей от уговоров любовника. При этом, надо думать, он не любил Крипса, не испытывал к нему ни малейшей теплоты. Крипе был силой, превышающей силу других людей, чем-то, к чему не подходят обычные ярлыки «нравится — не нравится». Коровы сказали бы, что это зло, но это было очень приблизительным определением. Они сравнивали его с собой и другими людьми, и потому их сопоставления страдали с самого начала. Понятие «нравственность» не имело для Крипса значения.
Нет, Крипе не нравился Стивену. Он боялся его, ему были отвратительны преследования с его стороны. Но здесь, под его взглядом, в его руках, сила его воли была несомненна. В то мгновение, несмотря на ощущение оскверненности, вызванное предыдущими убийствами, невозможно было не желать, чтобы то, что говорил Крипе, оказалось правдой.
Крипе свел Стивена вниз к куче, находившейся в рваче.
— Твой следующий шаг, чувак. Может, и трудный, но необходимый.
Он нагнулся и, словно фокусник, сдернул брезент. На них смотрел Гамми, его откусанные губы в ярком свете имели неприятный оттенок. Голый, на четвереньках в луже мочи, обвязанный веревкой, словно индейка. Кости на тощей спине старика резко выпирали под бледной кожей.
— Ты, уебок! Не хер так со мной поступать. Я показал тебе, как пользовать корову, ты, ебаный сосунок, я тебе рассказал, для чего они нужны, и вот ты так со мной поступаешь! Это нечестно по отношению к старику Гамми. Просто ни хрена не честно.
Крипе проигнорировал визги Гамми.
— Вот, чувак, еще один способ обрести себя, раскрыть свой потенциал. На этот раз — человек, ну, почти человек. Больше возможностей, больше результата. Вот, возьми и заставь себя через это пройти.
Крипе сунул Стивену в руки секатор, отошел за него, прижался к его спине, ухватив за талию, и направил ножницы к заднице Гамми.
— Вскрой его, чувак. Этот старый мешок говна — твой пропуск в новый мир. Мир людей, где нет места страху.
Гамми попытался взглянуть на них через плечо.
— Крипе, ты наглухо ебнулся, урод. Ты был ебанутым, когда сюда пришел, и с тех пор тебе только похужало. Я не какой-то блядский пропуск, я старый человек. Я всего лишь старый человек…
Гамми стал ныть и повторять одно и то же.
— Чего ты ждешь, малыш? Возьми себя в руки.
Доверься мне и вскрой его.
Крипе толкнул Стивенову руку так, что одно лезвие секатора попало прямо в анус Гамми. Гамми дернулся, заныл и взмолился, чтобы они перестали. Но дело зашло слишком далеко, и Стивен не слушал. Крипе дышал ему в ухо:
— Пора, чувак. Больше не медли.
Крипе сдавил ладонь Стивена. Лезвия секатора легонько скрипнули, когда сошлись вместе и разрезали мышцы прямой кишки. Гамми визжал и блевал, кровь хлестала из разорванной задницы. Веревки врезались ему в бедра и предплечья. Стивен снова свел ножницы. Снова и снова, от жопы, по правому боку вдоль позвоночника. Поясничный отдел Гамми раскрылся, показались внутренности, вид сзади. Легко. Тут Стивен наткнулся на ребра, и работа усложнилась. Ему приходилось давить изо всех сил и делать резкий выпад вбок, чтобы ребра треснули. Попавшие в лицо струи крови каплями стекали вниз, с кончика носа, с подбородка, обратно на Гамми.
Гамми потерял сознание и перестал вопить. Стивен покромсал его так и сяк, до основания черепа.
Когда все закончилось, Стивен остановился, перевел дыхание и поглядел на дело рук своих, сознавая содеянное, не в силах поверить. Его затошнило и вырвало на разверстое тело. Вместе с блевотой силы оставили его, и он упал назад на Крипса, который помог ему опуститься так осторожно, что он сел, опираясь спиной на один конец рвача.
— Тише, чувак, тише. Посиди здесь и отдохни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38