- Ты понимаешь, дитя мое, что это самый настоящий подлог? Чтобы искупить столь тяжкую провинность...
В этот момент, как и было условлено, появилась г-жа Ренэ д'Эпарвье в выходном платье. Она должна была олицетворять ангела прощения. Но ни внешность ее, ни характер этому не соответствовали. Она была особа мрачная и черствая. У Мориса имелись задатки всех обиходных и обязательных добродетелей. Он любил и уважал свою мать. Любил больше по долгу, чем по непосредственному влечению, а в его уважении было больше дани обычаю, чем чувства. У г-жи Ренэ д'Эпарвье лицо было в красных пятнах, а так как она сильно напудрилась, чтобы с достоинством предстать на домашнем судилище, цвет лица ее напоминал малину в сахаре. Морис, обладавший вкусом, нашел ее безобразной и даже несколько отталкивающей. Он уже был настроен против нее, а когда она возобновила упреки, которыми ее супруг только что осыпал его, и еще усилила их, блудный сын отвернулся, чтобы не показать своего раздражения.
Она продолжала:
- Твоя тетя де Сен-Фэн встретила тебя на улице в такой дурной компании, что даже была благодарна тебе за то, что ты с ней не поздоровался.
При этих словах Мориса прорвало:
- Тетя де Сен-Фэн! Подумаешь! Она шокирована! Кто не знает, что она в свое время пускалась во все тяжкие, а теперь эта старая ханжа хочет...
Он остановился. Его взгляд упал на лицо г-на д'Эпарвье, и на лице этом Морис прочел больше печали, чем негодования. Теперь он уже упрекал себя за свои слова, как за преступление, и не понимал, как они могли у него вырваться. Он готов был разрыдаться, упасть на колени, вымаливать себе прощение, но в этот миг мать его, подняв глаза к потолку, со вздохом воскликнула:
- И чем только я прогневила господа-бога, за что он дал мне такого, испорченного сына!
Эти слова, которые Морису показались деланными и смешными, словно все перевернули в нем, и от горького раскаяния он сразу же перешел к сладостной гордости преступления. Он целиком отдался неистовому порыву дерзкого возмущения и залпом выпалил слова, которых ни одна мать не должна была бы слышать:
- Если хотите знать правду, мама, так, вместо того чтобы запрещать мне видеться с талантливой и бескорыстной лирической артисткой, вы бы лучше не допускали, чтобы моя старшая сестрица, г-жа де Маржи, показывалась каждый вечер и в театре и в обществе с презренным и гнусным субъектом, о котором всем известно, что он ее любовник. Вам бы следовало также присматривать за моей младшей сестрой, которая сама себе пишет похабные письма, делает вид, будто находит их в своем молитвеннике, и передает вам с невинным видом, чтобы позабавиться вашим огорчением и тревогой. Не вредно было бы также обратить снимание на моего братца Леона, который - даром что ему всего семь лет - буквально истязает мадемуазель Капораль. И можно, было бы заметить вашей горничной...
- Вон отсюда, сударь, я выгоняю вас из своего дома!- вскричал г-н Ренэ д'Эпарвье, бледный от гнева, указывая дрожащим пальцем на дверь.
ГЛАВА XXIX,
из которой видно, что ангел, став человеком, ведет себя по-человечески, то есть желает жены ближнего своего и предает друга; эта же глава покажет безупречность поведения молодого д'Эпарвье.
Ангелу понравилось новое жилище. По утрам он работал, днем уходил по делам, невзирая на сыщиков, и возвращался домой ночевать. Как и раньше, два или три раза в неделю Морис принимал г-жу дез'Обель в комнате, где имело место чудесное явление.
Все шло отлично до одного прекрасного утра, когда Жильберта, забывшая накануне вечером на столе в голубой комнате свою бархатную сумочку, явилась за ней и застала Аркадия, который, лежал на диване в пижаме, курил папиросу и размышлял о завоевании неба. Она громко вскрикнула:
- Это вы, сударь!.. Поверьте, если бы я знала, что застану вас здесь... Я пришла за своей сумочкой, она в соседней комнате... Разрешите...
И она проскользнула мимо ангела испуганно и торопливо, словно мимо пылающей головни.
В это утро г-жа дез'Обель была неподражаемо обаятельна в строгом костюме цвета резеды. Узкая юбка не скрывала ее движений, и каждый шаг ее был одним из тех чудес природы, которые повергают в изумление сердца мужчин.
Она появилась вновь, держа в руках сумочку.
- Еще раз прошу прощения. Я совершенно не подозревала...
- Аркадий попросил ее посидеть с ним хоть минутку.
- Никак не ожидала, сударь, что вы будете принимать меня в этой квартире. Я знала, как сильно любит вас г-н д'Эпарвье, но все же я не предполагала...
Небо внезапно нахмурилось. Рыжеватый полумрак заполнил комнату. Г-жа дез'Обель сказала, что для моциона она пришла пешком, а сейчас собирается гроза. И она попросила послать за такси.
Аркадий бросился к ногам Жильберты, заключил ее в объятия, словно драгоценный сосуд, и принялся бормотать слова, которые сами по себе не имеют никакого смысла, но выражают желание. Она закрывала ему руками глаза и рот, выкрикивая:
- Я вас ненавижу!
Вздрагивая от рыданий, она попросила стакан воды. Она задыхалась. Ангел помог ей расстегнуть платье. В эту минуту крайней опасности она защищалась отважно.
Она говорила:
- Нет, нет!.. Я не хочу вас любить. Я бы полюбила вас слишком сильно.
Но тем не менее она уступила.
После взаимного сладостного удивления, в минуту нежной близости, она сказала:
- Я часто спрашивала о вас. Я знала, что вы бываете в мон-мартрских кабачках, что вас часто видят с мадемуазель Бушот-той, хотя она совсем некрасивая, что вы стали очень элегантно одеваться и зарабатывать много денег. Меня это не удивило... Вы были созданы для успеха... В день вашего...- она указала пальцем на угол между окном и зеркальным шкафом,появления я рассердилась на Мориса за то, что он дал вам отрепья какого-то самоубийцы. Вы мне нравились... О, не за красоту. Напрасно говорят, что женщины так уж чувствительны к внешним достоинствам. В любви мы ищем другого. Не знаю, как это определить... Словом, я полюбила вас с первого взгляда.
Сумрак становился все гуще.
Она спросила;
- Вы ведь не ангел, правда? Морис этому верит, но он всему готов поверить...
Она спрашивала ангела взглядом, и глаза ее лукаво улыбались.
- Признайтесь, что вы не ангел, вы просто посмеялись над ним?
Аркадий ответил:
- Я хочу только одного: нравиться вам; я всегда буду тем, кого вы хотите видеть во мне.
Жильберта решила, что он не ангел, во-первых, потому, что нельзя же в самом деле быть ангелом, во-вторых, по причинам особого рода, которые вернули ее к вопросам любви. Он не стал возражать, и еще раз оказалось, что им уже недостает слов, чтобы выразить свои чувства.
На улице лил частый, крупный дождь, вода стекала по окнам, Молния осветила кисейные занавески, стекла задребезжали от громового раската. Жильберта перекрестилась и прижалась к груди своего любовника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60