OCR Faiber, ноябрь 2006
«Основной инстинкт сб.»: Инфосерв; Москва; 1993
ISBN 5-85647-007-9
Аннотация
Криминальный роман «Стилет» отличается увлекательностью и динамичностью сюжета. Это история итальянского аристократа, связавшего себя с мафией и сделавшего смыслом своей жизни эротику, автогонки и убийства.
Гарольд Роббинс
Стилет
Глава первая
Одиннадцатый час вечера… Когда в бар вошла проститутка, у стойки было всего три человека, да еще один сидел за столиком у дальней стены. Через открывшуюся дверь порыв свежего ночного ветра ворвался в помещение. Проститутка взобралась на высокий табурет и сбросила с плеч зимний жакет.
— Джим, пива! — сказала она.
Бармен молча поставил перед ней наполненный стакан, взял четвертную монету и подкинул ее вверх.
— Что-нибудь сегодня есть? — спросила она, изучая взглядом мужчин.
Бармен отрицательно покачал головой.
— Нет, Мэри. Сегодня — нет. Воскресную ночь туристы обычно проводят дома, в своих постелях.
Он отошел и принялся протирать стаканы, наблюдая искоса, как девушка потягивает свое пиво. Мэри… Он всех их называл так — Мэри. Миниатюрная пуэрториканка с черными блестящими глазами и маленькими твердыми грудками и ягодицами. Любопытно, когда она сделала последнюю выдачу.
Проститутка перевела взгляд с парней, стоящих у бара, на незнакомца за столиком в дальнем углу. Отсюда она видела только спину, но по одежде и осанке можно было судить, что он, вероятно, приезжий. Она бросила взгляд на бармена и, когда тот молча пожал плечами, соскользнула с табурета и направилась к сидящему мужчине.
Мужчина молча рассматривал свой стакан с виски, когда она поравнялась с его столиком.
— Вы одиноки, сеньор? — спросила она.
Он поднял глаза — все стало ясно: холодный взгляд темно-синих глаз, загорелое лицо, чувственный рот — такие не покупают удовольствия, они просто берут их.
— Нет, спасибо, — вежливо ответил Чезарио. Загадочно улыбнувшись, проститутка кивнула и вернулась к стойке, снова вскарабкалась на табурет и достала сигарету.
Маленький коренастый бармен протянул спичку.
— Я же говорю: воскресная ночь, — заметил он усмехнувшись.
Девушка затянулась и выпустила тонкую струйку дыма.
— Знаю, — произнесла она одними губами, и едва заметная тень тревожно пробежала по ее лицу. — Однако нужно всегда быть в форме, а это дорого стоит.
Позади стойки зазвонил телефон, и бармен отправился туда. Выйдя, он остановился у столика, где сидел Чезарио, и сообщил по-испански, что его вызывают. Тот поблагодарил и подошел к аппарату.
— Это нужно сделать утром, когда он будет входить в здание суда, — проговорил на итальянском приглушенный женский голос.
— А другого места не нашли? — спросил Чезарио.
— Нет, — голос в трубке был тих, но тверд. — Откуда он появится, неизвестно. Несомненно одно: он придет в суд в одиннадцать.
— Остальные еще там?
— Да, в Майами и Лас-Вегасе. У вас есть план?
— Все уже готово.
Голос стал почти жестким:
— Он не должен попасть на свидетельское место! И те двое тоже.
Чезарио ответил коротким смешком:
— Передай дону Эмилио, пусть не волнуется. Они уже мертвы.
Он повесил трубку и вышел из бара. Густые сумерки, накрывшие Гарлем, поглотили его. Дул холодный ветер. Чезарио поднял воротник и пошел прочь. Миновав пять кварталов, он вышел на Парк-авеню, остановил такси и назвал водителю адрес:
— «Эль-Марокко».
Устроившись на мягком заднем сидении и ощущая, как его охватывает возбуждение, он зажег сигарету. Наконец-то… Впервые после войны — настоящее дело. Он вспомнил, как это было в первый раз. Первая женщина и первая смерть. Непостижимо, но они всегда были рядом в его жизни. И всегда смерть, которую несла его рука, была самой последней, бесспорной реальностью.
* * *
Много воды утекло с тех пор… В тридцать пятом ему было пятнадцать. В тот день в маленькой сицилийской деревушке проводился парад. Фашисты беспрестанно устраивали парады. Там и сям виднелись знамена и транспаранты, портреты с изображением дуче: надутая физиономия с крохотными свиными глазками, сжатый в ярости кулак. «Жизнь — это опасность! Будьте Итальянцами! Италия — значит сила!..»
Вечерело. Чезарио возвращался домой. Приблизившись к склону горы, он поднял глаза. Замок высился на самом краю выступа, почти на одном уровне с вершиной, причудливый и нелепый. Его строили шесть столетий назад — когда первый из князей Кординелли, давно забытый предок Чезарио, женился на девушке из семейства Борджиа.
Поднимаясь в гору, сплошь увитую виноградниками семейства Гандольфо, Чезарио вдыхал пряный запах черного винограда. Ему живо припомнилось волнение, которое он испытал, слушая рассказы сержанта, набирающего рекрутов, о том, какие роскошные и безудержные оргии устраивались во дворце дуче.
— Это гигант! — то и дело повторял старый служака. — Во всей итальянской истории не было такого великого человека! За одну ночь у него бывало по пяти разных девок. Уж я-то знаю, сам их доставлял — это была моя обязанность. И каждая едва уносила ноги, уходила чуть живая. А он назавтра поднимался в шесть утра, свежий и бодрый, и еще два часа маршировал с нами! — багровые пятна проступали на физиономии сержанта. — И должен сказать, парни, если хотите женщин, форма итальянской армии всех бросит к вашим ногам! Ни одна девчонка не откажет и при этом будет воображать, что спит с самим дуче!
Он был весь погружен в воспоминания об услышанном, когда увидел девушку, выходившую из погреба позади дома Гандольфо с бурдюком вина в руках.
Они встречались и раньше, но никогда прежде эта дочь винодела так не воспламеняла его чувств: высокая, сильная, с высокой грудью — казалось, она излучала здоровье и радость жизни. Приметив Чезарио, девушка остановилась. Он тоже замер. Дневная жара не спадала, и капли пота густо усеивали его лицо. Тыльной стороной ладони он смахнул их.
Тихо и почтительно девушка произнесла:
— Пожалуйста, синьор, не хотите ли холодного вина?
Он молча кивнул и приблизился. Вино красной струйкой полилось ему в горло из высоко поднятого бурдюка, стекая на подбородок, даря прохладу и в то же время заполняя тело приятной истомой. Он вернул бурдюк. Молча они стояли и глядели друг на друга.
Медленно, начиная с груди и шеи, краска залила ее лицо, и она опустила глаза. Он увидел, как призывно выступают из-под деревенской рубашки соски налитых грудей, лишь наполовину прикрытых широким воротом. Он развернулся и направился в заросли. Зов предков заговорил в нем и передался его голосу, прозвучавшему так повелительно, что ослушаться было невозможно.
— Идем!
Она вздрогнула и покорно последовала за ним. В густых зарослях, где кроны деревьев сплелись над головами, застилая небо, она опустилась на землю и не проронила ни звука, когда его пальцы лихорадочно срывали с нее одежду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45