OCR Busya
«Английская новелла»: Лениздат; Лениград; 1961
Уильям Плоумер
Сын королевы Виктории
I
В фордике, тарахтевшем по залитой ослепительным солнцем ухабистой дороге Лембулевда, ехали двое. Трудно было найти людей, менее похожих друг на друга: один – владелец лавки Мак-Гэвин, угрюмый краснолицый человек лет тридцати трех – тридцати четырех, выходец из Шотландии, огрубевший от жизни в колониях, другой – только что окончивший школу молодой англичанин Фрэнт. Неловкое создалось положение. Они не знали, о чем говорить. Мак-Гэвин полагал, что спутник презирает его – просто так, за то, что он такой, какой есть. Л Фрэнт, глядя на этого загорелого, видавшего виды человека и чувствуя себя по сравнению с ним глупым и беспомощным, прилагал все усилия, чтобы держаться непринужденно, и с интересом посматривал вокруг. Дорога вилась, поднимаясь всё выше среди поросших травой холмов с темнеющими там и сям в ложбинах островками девственного леса. Гранитные пролысины сменялись красными пятнами вспаханной земли. Кое-где лепились на склонах конусообразные хижины. И куда ни глянь – туземцы, пасущие стада тощих коров и косматых овец. Даже поверхностному наблюдателю сразу бросалось в глаза, что этот живописный уголок населен слишком густо и что белые, заняв низины для разведения сахарного тростника, постепенно оттеснили коренных жителей в предгорья, где почва бедна, пастбища скудны и местность слишком изрезанна, чтобы можно было как следует заняться земледелием.
Фрэнт поглядывал на туземцев с понятным любопытством. Какие они, когда узнаешь их поближе? И что бы такое сказать о них Мак-Гэвину?
Наконец он произнес:
– А жаль, право, что у туземцев такой низкий уровень жизни: на них не очень-то разбогатеешь.
Мак-Гэвин взглянул на него с тем угрюмым недоумением, которое нередко можно подметить на лицах невежественных людей, когда они сталкиваются с идеей для них новой, сложной и, по-видимому, сумасбродной.
– Черномазые ублюдки! – воскликнул он. – Ни черта на них не разбогатеешь, сами скоро увидите.
И он рывком переключил скорость. Машина стала медленно одолевать крутой подъем, и Фрэнт, подпрыгивая на сиденье рядом с Мак-Гэвином, был рад, что шум мотора избавил их от неловкого молчания.
Сыновья «новоиспеченных бедняков» послевоенного времени, уволенные государственные служащие и смещенные с должности офицеры индийских колониальных войск, юнцы, спустившие свое состояние, и другие горемыки, сбившиеся с пути истинного, – все они отправлялись сюда, за тридевять земель, чтобы начать новую жизнь. Увы, она кончалась иной раз самоубийством: ведь не каждому под силу столь резкая перемена обстановки или мучительное одиночество среди великолепной природы. С одобрения здравомыслящих, казалось бы, людей, Фрэнт, соблазненный рекламой и побуждаемый духом предприимчивости, прямо со школьной скамьи тоже отправился сюда в поисках счастья.
Деловая основа его взаимоотношений с Мак-Гэвином не облегчала Фрэнту эти первые минуты их знакомства. Фрэнт приехал к нему не как компаньон, и не как слуга, и не как гость и не вносил ему ни пенса за обучение. Опекунский совет в Лондоне направил его к Мак-Гэвину, как к лицу, изъявившему желание предоставить молодому англичанину бесплатный стол и кров и обучать его в течение двух-трех лет искусству торговли с неграми из племени лембу, не требуя взамен ничего, кроме «услуг» этого молодого человека. Мак-Гэвину отнюдь нельзя было отказать в практической сметке, и возможность заполучить толкового и к тому же бесплатного белого помощника казалась ему весьма заманчивой. Фрэнт по воспитанию был человеком деликатным и обязательным. Вот так они и познакомились.
Фрэнт был молод – до того молод, что, отважно въезжая по неровной дороге в самое сердце Лембуленда, не мог не думать о своих школьных товарищах и о том, как бы они ему позавидовали, если бы увидели его сейчас. Его снедало пагубное нетерпение. Как это свойственно юности, он вступал в единоборство с судьбой, исполненный самых благородных стремлений. Для некоторых из нас в молодости куда важнее найти самое себя, чем преуспеть в житейском смысле этого слова и наслаждаться комфортом и деньгами. Мы хотим раскрыться до конца, с наибольшей полнотой выразить свое истинное «я». Это сложный процесс, и обусловлен он, по-видимому, и нашим отношением к делу, которым мы хотим или должны заниматься в жизни, и тем, как наша наследственность и воспитание заставляют нас реагировать на внешнюю среду, и особенно нашей взаимосвязью с другими людьми. В конечном счете это возмужание, превращение в настоящего человека (так как суть именно в этом) для большинства из нас приходит с опытом сердца. Сейчас много рассуждают о проблеме пола: вполне возможно, что иногда важность ее переоценивают, – ведь есть люди, которые придают этому вопросу очень мало значения и всё-таки добиваются успеха, как сэр Исаак Ньютон, для которого он вообще не существовал. Но Фрэнт вышел из семьи, склонной к увлечениям. Он прибыл в Лембуленд со здоровым аппетитом к жизни и мало представлял, на что он себя обрекает.
2
Фактория в Мадумби была расположена на вершине холма, недалеко от дороги, вернее проселка, и состояла из лавки, жилого дома шагах в пятидесяти от нее, и нескольких кое-как сколоченных надворных строений.
Перед домом когда-то, видно, пытались развести сад, но из попытки этой мало что вышло, – здесь вечно бродили коровы и куры, а время от времени сюда вторгались обезьяны. Позади был поросший колючей травой выгон и небольшой лесок.
Эти постройки, – воплощение уродства! – сбитые из сосновых досок и обшитые снаружи рифленым железом, выкрашенным в защитный цвет, взирали на покатые склоны, украшенные купами деревьев, ручейками и лужайками, как в хорошо распланированном парке. Но когда мистер и миссис Мак-Гэвин обосновывались в Мадумби, они меньше всего думали о пейзаже.
Свет в лавку проникал через два маленьких окошка и открытую дверь, и тому, кто входил туда с улицы, залитой ярким южным солнцем, сперва трудно было что-нибудь разглядеть. Лавка была так завалена товаром, что напоминала пещеру, где хранится награбленное добро. Ударившись головой о свисающую откуда-то цепь для волов или фонарь «летучая мышь», посетитель поднимал глаза и обнаруживал, что потолок почти скрыт гирляндами котелков и корзин, мотками тонкой цветной шерсти, огромными связками платков всех цветов и размеров, штабелями рубах и штанов, вперемешку с лифчиками, сковородками, венками из искусственных незабудок, топориками, ножами, бусами и лемехами для плугов. Полки были доверху набиты разнообразными товарами, для производства которых на четырех континентах дымили и грохотали сотни фабрик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12