Ребята были готовы идти дальше. Может быть, все обойдется благополучно, но может быть и так, что кого-то смоет за борт ураганом. Эксперимент того не стоит. Я затеял его, чтобы получить ответ. Ответ уже есть. Папирусная лодка с экипажем из сухопутных крабов, которым не у кого было учиться, которые все делали наугад: наугад строили, наугад грузили, наугад управляли ладьей, – выдержала двухмесячное плавание в океане, выдержала шторм, люди и звери на борту живы-здоровы, весь главный груз цел. Если, взяв за радиус пройденный нами путь, провести окружность с центром в древнем финикийском порту Сафи, где мы стартовали, она захватит и Москву и северную оконечность Норвегии, рассечет пополам Гренландию, пройдет через Ньюфаундленд, Квебек и Новую Шотландию в Северной Америке, коснется крайней восточной точки Бразилии в Южной Америке. Выйди мы не из Сафи, а из Сенегала в Западной Африке, наш маршрут пересек бы весь океан по прямой и еще протянулся бы больше чем на 2 тысячи километров вверх по Амазонке, почти до ее истоков. Ведь в самой узкой части Атлантики ширина океана около 3 тысяч километров.
Лучше вовремя выйти из игры. Два суденышка, у каждого свои слабые места, бок о бок дрейфуют на запад, туда, где рождаются ураганы... Мы и не подозревали, что первый ураган года, «Анна», уже родился в океане там, где мы только что прошли, и, наращивая силу, мчится к крайним северным островам группы, лежащей прямо по нашему курсу. Нас несло на Барбадос в южной части Вест-Индии. Не знали мы и того, что американские самолеты Группы океанографических и метеорологических исследований в Барбадосском районе, которые наблюдали рождение урагана, кроме того, нашли, что воздух над Барбадосом на большой высоте насыщен песчинками из Сахары. На влажные леса Центральной Америки сыпался сахарский песок. А волны впереди и позади нас несли к побережью Месоамерики комки мазута от берегов Африки. Пусть «Ра» одна продолжает путь вместе со стихиями к тропическому краю. Я решил сам.
Глава 11
«Pa II».
Шесть тысяч километров на папирусной лодке от Африки до Америки.
Что такое? Не может быть. Я просыпаюсь в тревоге. Хватаюсь за постель. Она качается. Качка, тряска, плеск воды. Ночь... Может, мне это снится? Разве плавание «Ра» не кончилось? Может, все это был дурной сон – затонувшая корма, срубленная мачта? Или я сейчас сплю и вижу в кошмаре, что мы еще не покинули потрепанную ладью? На минуту я совсем запутался, силясь отделить сон от яви. Но ведь плавание «Ра» позади. Я поклялся себе, что больше никогда не стану затевать ничего подобного. И вот опять. Та же плетеная каюта. Тот же широкий лаз в пустынный мир ветра и рвущихся к ночному небу буйных черно-белых волн. Впереди тот же огромный египетский парус расправил свои широкие плечи на двойной мачте, той самой, которую мы срубили, сзади изящной дугой изогнулся вверх стройный папирусный ахтерштевень, тот самый, который у нас на глазах сник и погрузился в бурлящее море. Все тело разбито усталостью. Руки ноют. Я сел:
Норман, настоящий живой Норман влез в каюту и навел фонарик сперва на меня, потом на торчащую из спального мешка возле меня косматую голову с рыжей бородой:
– Тур и Карло, на вахту, подъем.
Я взял свой фонарик и посветил кругом. Вот и остальные ребята лежат впритирку, еще теснее прежнего. Норман как раз пытался втиснуться на свое место в углу напротив, и все повернулись, как по команде. Сантьяго, Юрий, Жорж, Карло... Но что это за незнакомая голова, жесткие черные волосы, азиатское лицо? Да ведь это Кей. Кей Охара из Японии. Как он очутился на «Ра»?
Ну конечно. Я откинулся на спину и стал натягивать штаны. Плетеный потолок такой низкий, что не встанешь в рост, только-только сидеть можно. Ниже, чем на «Ра I». Вот именно. Теперь все ясно. Это же «Ра II». Я начал все сызнова. Мы опять у берегов Африки, даже мыс Юби не прошли. И не Абдулла ждет смены в темноте на мостике, а другой темнокожий африканец, я еще не успел его узнать как следует, чистокровный бербер по имени Мадани Аит Уханни.
– Подвинься, Карло, ты занял половину моего матраса. А теперь сидишь на моем рукаве.
На мостике – собачий холод" а вообще-то спокойно. Сдернув капюшон, Мадани показал мне, насколько можно отворачивать рулевым веслом от берега, не опасаясь, что ветер с моря обстенит огромный парус. Карло занял пост на крыше каюты и высматривал судовые и береговые огни. Ситуация повторялась: пока мы не отойдем от коварных берегов Сахары и не пересечем маршрут пароходов, следующих нескончаемой чередой вокруг Африки, надо остерегаться опасности со всех сторон.
Но ведь все это мы уже один раз проделали. Так сказать, повторение пройденного, хотя и без полной надежды на успех. Один раз мыс Юби пропустил нас живьем, и вот мы снова дрейфуем в этих водах, и ветер с моря грозит нам все испортить. Почему мы теперь не стартовали южнее мыса Юби? Почему понадобилось снаряжать «Ра II»? Почему я начинаю толстый дневник с первой страницы?
Да, почему?
– Мы должны справиться на этот раз, – пробормотал Карло. – Должны одолеть последние мили до Барбадоса, которые не прошли в том году.
Может быть, это он и другие ребята уговорили меня снова пустить в ход машину? Потому что не хватило каких-то миль, чтобы удовлетворить скептиков? Или виновато любопытство? Желание проверить, а не сумеем ли мы пересечь океан на более прочной папирусной лодке, ведь все-таки есть уже опыт, сделана первая, пробная попытка построить и провести по морю ладью, одни лишь очертания которой были известны по тысячелетним фрескам? Пожалуй, сыграло роль и то, и другое. Меньше года прошло между спуском на воду «Ра I» и «Ра II», а сколько событий произошло за это время. Я познакомился с другими камышовыми лодками. Они сохранились до наших дней там, где на пути из внутреннего Средиземноморья в Атлантику оставили след представители древних культур.
В богатом археологическими памятниками районе обширных Ористанских болот на западе Сардинии мы с Карло Маури ходили вместе с рыбаками на больших камышовых лодках и били рыбу острогой, а на высотах кругом четко выделялись контуры пятитысячелетних нурагьи. Древнейшие из этих великолепных башен археологи связывают с влиянием, которое дошло сюда из внутреннего Средиземноморья почти за три тысячи лет до нашей эры. Но и потом на Сардинии тысячи лет сооружали такие постройки.
Рыбаки сводили нас в наиболее сохранившуюся башню – исполинский цилиндр из поросших мхом огромных блоков, устоявших против всех войн и землетрясений. Стоило мне войти внутрь через низкую дверь и включить карманный фонарик, и у меня возникло чувство, что я здесь уже бывал. Эта замысловатая архитектоника, высокие потолки – ложный свод из тяжелых плит над двойным кольцом узких коридоров, соединенных между собой низкими ходами, которые ведут в центр, к спиральной лестнице, поднимающейся наверх, на смотровую площадку, – все это я уже видел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
Лучше вовремя выйти из игры. Два суденышка, у каждого свои слабые места, бок о бок дрейфуют на запад, туда, где рождаются ураганы... Мы и не подозревали, что первый ураган года, «Анна», уже родился в океане там, где мы только что прошли, и, наращивая силу, мчится к крайним северным островам группы, лежащей прямо по нашему курсу. Нас несло на Барбадос в южной части Вест-Индии. Не знали мы и того, что американские самолеты Группы океанографических и метеорологических исследований в Барбадосском районе, которые наблюдали рождение урагана, кроме того, нашли, что воздух над Барбадосом на большой высоте насыщен песчинками из Сахары. На влажные леса Центральной Америки сыпался сахарский песок. А волны впереди и позади нас несли к побережью Месоамерики комки мазута от берегов Африки. Пусть «Ра» одна продолжает путь вместе со стихиями к тропическому краю. Я решил сам.
Глава 11
«Pa II».
Шесть тысяч километров на папирусной лодке от Африки до Америки.
Что такое? Не может быть. Я просыпаюсь в тревоге. Хватаюсь за постель. Она качается. Качка, тряска, плеск воды. Ночь... Может, мне это снится? Разве плавание «Ра» не кончилось? Может, все это был дурной сон – затонувшая корма, срубленная мачта? Или я сейчас сплю и вижу в кошмаре, что мы еще не покинули потрепанную ладью? На минуту я совсем запутался, силясь отделить сон от яви. Но ведь плавание «Ра» позади. Я поклялся себе, что больше никогда не стану затевать ничего подобного. И вот опять. Та же плетеная каюта. Тот же широкий лаз в пустынный мир ветра и рвущихся к ночному небу буйных черно-белых волн. Впереди тот же огромный египетский парус расправил свои широкие плечи на двойной мачте, той самой, которую мы срубили, сзади изящной дугой изогнулся вверх стройный папирусный ахтерштевень, тот самый, который у нас на глазах сник и погрузился в бурлящее море. Все тело разбито усталостью. Руки ноют. Я сел:
Норман, настоящий живой Норман влез в каюту и навел фонарик сперва на меня, потом на торчащую из спального мешка возле меня косматую голову с рыжей бородой:
– Тур и Карло, на вахту, подъем.
Я взял свой фонарик и посветил кругом. Вот и остальные ребята лежат впритирку, еще теснее прежнего. Норман как раз пытался втиснуться на свое место в углу напротив, и все повернулись, как по команде. Сантьяго, Юрий, Жорж, Карло... Но что это за незнакомая голова, жесткие черные волосы, азиатское лицо? Да ведь это Кей. Кей Охара из Японии. Как он очутился на «Ра»?
Ну конечно. Я откинулся на спину и стал натягивать штаны. Плетеный потолок такой низкий, что не встанешь в рост, только-только сидеть можно. Ниже, чем на «Ра I». Вот именно. Теперь все ясно. Это же «Ра II». Я начал все сызнова. Мы опять у берегов Африки, даже мыс Юби не прошли. И не Абдулла ждет смены в темноте на мостике, а другой темнокожий африканец, я еще не успел его узнать как следует, чистокровный бербер по имени Мадани Аит Уханни.
– Подвинься, Карло, ты занял половину моего матраса. А теперь сидишь на моем рукаве.
На мостике – собачий холод" а вообще-то спокойно. Сдернув капюшон, Мадани показал мне, насколько можно отворачивать рулевым веслом от берега, не опасаясь, что ветер с моря обстенит огромный парус. Карло занял пост на крыше каюты и высматривал судовые и береговые огни. Ситуация повторялась: пока мы не отойдем от коварных берегов Сахары и не пересечем маршрут пароходов, следующих нескончаемой чередой вокруг Африки, надо остерегаться опасности со всех сторон.
Но ведь все это мы уже один раз проделали. Так сказать, повторение пройденного, хотя и без полной надежды на успех. Один раз мыс Юби пропустил нас живьем, и вот мы снова дрейфуем в этих водах, и ветер с моря грозит нам все испортить. Почему мы теперь не стартовали южнее мыса Юби? Почему понадобилось снаряжать «Ра II»? Почему я начинаю толстый дневник с первой страницы?
Да, почему?
– Мы должны справиться на этот раз, – пробормотал Карло. – Должны одолеть последние мили до Барбадоса, которые не прошли в том году.
Может быть, это он и другие ребята уговорили меня снова пустить в ход машину? Потому что не хватило каких-то миль, чтобы удовлетворить скептиков? Или виновато любопытство? Желание проверить, а не сумеем ли мы пересечь океан на более прочной папирусной лодке, ведь все-таки есть уже опыт, сделана первая, пробная попытка построить и провести по морю ладью, одни лишь очертания которой были известны по тысячелетним фрескам? Пожалуй, сыграло роль и то, и другое. Меньше года прошло между спуском на воду «Ра I» и «Ра II», а сколько событий произошло за это время. Я познакомился с другими камышовыми лодками. Они сохранились до наших дней там, где на пути из внутреннего Средиземноморья в Атлантику оставили след представители древних культур.
В богатом археологическими памятниками районе обширных Ористанских болот на западе Сардинии мы с Карло Маури ходили вместе с рыбаками на больших камышовых лодках и били рыбу острогой, а на высотах кругом четко выделялись контуры пятитысячелетних нурагьи. Древнейшие из этих великолепных башен археологи связывают с влиянием, которое дошло сюда из внутреннего Средиземноморья почти за три тысячи лет до нашей эры. Но и потом на Сардинии тысячи лет сооружали такие постройки.
Рыбаки сводили нас в наиболее сохранившуюся башню – исполинский цилиндр из поросших мхом огромных блоков, устоявших против всех войн и землетрясений. Стоило мне войти внутрь через низкую дверь и включить карманный фонарик, и у меня возникло чувство, что я здесь уже бывал. Эта замысловатая архитектоника, высокие потолки – ложный свод из тяжелых плит над двойным кольцом узких коридоров, соединенных между собой низкими ходами, которые ведут в центр, к спиральной лестнице, поднимающейся наверх, на смотровую площадку, – все это я уже видел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100