Ни матери, ни отца,
Ни друга-молодца.
Совсем еще дитя – всего тридцатый год –
Субботы и праздники – не в счет.
Мемухон снова – шаг вперед и такой же широченный шаг назад и произносит с жаром:
Ну, что ж? Приведи ее в дом,
Пускай покажется перед царем,
Если царю приглянется,
Она при дворе и останется.
Наденем ей на голову венец –
И делу конец.
А ты за сватовство, Мордухай,
Пирожок с маком получай.
Выходи по приказу царя,
Эстер, царица моя.
Тут только для Нафтоле и его ног начинается настоящая горячка. И так весь день и весь вечер из дома в дом, из дома в дом. Ноги Нафтоле должны быть крепче железа, чтобы выдержать такое напряжение. Зато при дележе выручки ему достается самый жирный кусок. И естественно: он ведь не только актер, но и директор труппы, он же – режиссер, автор и кассир.
– Этот человек лопатами загребает золото в праздник пурим!
Так говорят о нем касриловские обыватели. Они ему страшно завидуют, – не столько его талантам, сколько заработку.
2
Золотопряха – Ривеле-Сластница
Если бы Касриловка каждый день предъявляла такой спрос на пряники, торты и тортики, как в праздник пурим, когда евреи посылают друг другу «пуримские гостинцы», долговязому Нафтоле не пришлось бы заниматься круглый год посредничеством, а в праздник пурим быть лицедеем. Его жена, Ривеле Сластница, могла бы вполне прилично содержать и его и всю семью, потому что, если Нафтоле славится своими ногами, то Ривеле не в меньшей мере прославилась своими руками.
Ростом невеличка, на вид весьма неказистая, худенькая, сухопарая, – словом, замухрышка, она рядом со своим мужем-богатырем выглядит как щуплый цыпленок. Кто, глядя на эту маленькую хилую женщину, поверил бы, что она трудами рук своих в состоянии обеспечить все местечко пряниками и печениями к празднику пурим, когда евреи посылают друг другу гостинцы? Конечно, есть в Касриловке и другие женщины, занимающиеся тем же ремеслом. Но у кого еще такие золотые руки, как у Ривеле Сластницы? Ее торты и пряники, ее пироги и царские хлебцы, ее маковники и печения с имбирем, ее пирожки с маком и слоеные подушечки прогремели на весь мир и, по счастливой случайности, стали известны даже в Егупеце. Вот как было дело.
Кому-то из касриловских остряков (а их в местечке столько же, сколько звезд на небе) взбрело на ум высмеять Касриловку и ее, с позволения сказать, кулинарные изделия. Что же он надумал? В один прекрасный день он послал в Егупец своему богатому родственнику почтовой посылкой изделия Ривеле Сластницы, выпекаемые ею для «пуримских гостинцев». В посылку было вложено написанное в высоком стиле письмо, в котором он просит богатого родственника извинить его «за убогое подношение»: ничего, мол, лучшего в Касриловке нельзя было достать. Каково же было удивление шутника, когда в ответ на посылку он получил от родственника благодарственное письмо с просьбой незамедлительно скупить в Касриловке все имеющиеся там в наличии сладости, старательно их упаковать и выслать по почте в Егупец, конечно, за его, богача, счет. (Кто не знает, что богачи вообще, а егупецкие в особенности – большие чревоугодники, охотники до сладостей?) С той поры из года в год к празднику пурим в Егупец посылается целый караван изделий Ривеле Сластницы. Вот каким путем слава о Ривеле Сластнице докатилась до самого Егупеца.
3
Страда
Если бы Ривеле строила все свои расчеты на одном только егупецком богаче, дела бы у нее были незавидные. К счастью, на ее изделия имеется большой спрос на месте. За несколько дней до праздника пурим Ривеле Сластница буквально на части разрывается. Шутка ли, сколько у нее работы! Самой выпекать, самой и продавать, самой упаковывать и самой же рассчитываться с покупательницами. Для одних только расчетов надо иметь министерскую голову.
Вот образчик того, как рассчитывается Ривеле со своими покупательницами. Перед нею – местная богачка Cope-Перл, украшающая свою шею перлами даже в будний день.
– С вас, Cope-Перл, причитается ни более и ни менее как за полдюжины пряников по шести грошей за штуку, шесть раз шесть, – а? Сколько это выходит – шесть раз шесть? Как будто тридцать три, не так ли? И четыре сладких хлебца вы взяли, по восьми грошей за штуку, – мне самой они обошлись по семи, клянусь всем святым! Четырежды восемь как будто сорок восемь. Два больших пирога без мака и три маленьких с маком будем считать на круг за пять пирогов по двадцать четыре гроша за штуку. Клянусь жизнью, себе дороже стоит. Пять раз по двадцать четыре, сколько это будет? За шесть штук полагалось бы один целковый и шесть грошей, не так ли? Стало быть, за пять пирогов следует, если я не ошибаюсь, один целковый без шести грошей. Сколько же выходит всего? Тридцать три да сорок восемь – это восемьдесят два гроша. Прибавьте к этому целковый, выходит полтора целковых и двадцать два гроша. Снимем шесть грошей. Сколько же останется, если из полутора целковых с шестьюдесятью двумя копейками отнять шесть грошей? Рубль девяносто, не правда ли?
– Вот те и здравствуй! Что за шестьдесят две копейки? Откуда они у вас взялись? – подымает крик Соре-Перл.
И женщины начинают считать сызнова:
– Ах, Cope-Перл, душенька моя! Счет, кажется, ясен как на ладони. Полдюжины пряничков с изюмом по шесть грошей штука. Сколько это будет шесть раз шесть! Не сорок два гроша?…
– С праздником вас! Счет у вас растет, как на дрожжах, не сглазить бы. Раньше выходило тридцать три, а теперь вдруг стало сорок два.
Ничего не поделаешь. Раз дело доходит до денежных расчетов, без нашего брата-мужчины не обойтись. Ривеле подзывает Нафтоле, который в это время занят с актерами. А Нафтоле терпеть не может, когда его отрывают от работы.
– Комедия с этими бабами! – сердито ворчит он. – Дважды два сосчитать не умеют. Ну, выкладывайте ваши счета, живо, быстро, время не ждет!
После такого грозного окрика обе женщины одним духом перечисляют Нафтоле все покупки. Нафтоле выслушивает их, закрыв глаза, и считает по пальцам, но скоро запутывается и, окончательно сбитый с толку, еще пуще раздражается. Он яростно обрушивается на жену:
– Тысячу раз тебе говорил: коли у тебя кошачьи мозги и ты не умеешь сосчитать дважды два, какого же черта тебе понадобилось продавать свой товар оптом? В розницу продавай, поштучно! Вот так, например: вы что взяли? Пряник? Платите шесть грошей! Еще пряничек – еще шесть грошей! Пирог с маком – кладите на стол двадцать четыре гроша! Еще один пирог – еще двадцать четыре гроша!
Богачку Cope-Перл такой способ расчетов, конечно, шокирует: не пристало ей, чтобы с ней рассчитывались, как с нищенкой какой-нибудь. Но ничего не поделаешь. У кого же ей покупать пряники и торты, как не у Ривеле? В праздник пурим Ривеле важная персона… Каждому овощу, как говорится, свое время.
1 2 3 4 5