95 . Зная, что ничему Бог так не рад, как спасению душ, и что извлекающий достойное из недостойного служит устами христовыми, царь не устранился и не отступился от апостольских дел, но прежде всего уловил в сети христовы необрезанный и жестокосердный сам по себе народ иудеев. И вот он приказал им явиться на диспут с доказательствами своей веры и показать, что доводы их прочны и неколебимы, или, уверовав, что Христос — глава Закона и пророков и что Закон — не более как тень, рассеиваемая сиянием солнечного света, обратиться к учению Господа и креститься. К тому же он роздал новообращенным чины, снял с них бремя прежних налогов, обещал возвести в честь из бесчестия, и у многих снял царь пелену с глаз и обратил в веру христову, хотя немало их, когда он ушел из этой жизни, яко псы вернулись к своей блевотине. И хотя они, вернее, часть их, будто эфиопы, остались неотмытыми, должен был боголюбивый царь рвением своим заслужить у Бога полную плату за свой труд.
96 . Точно так же обошелся он и с болгарским племенем. Народ этот, хотя вроде бы и прежде обратился к благочестию и перешел в христианство, однако нетверд и непрочен был во благе и подобен листам, колышимым и колеблемым малейшим ветром. Но непрерывными царскими увещеваниями, торжественными приемами, а еще великодушными щедротами и дарами заставил он их принять архиепископа и умножить в стране число епископов. И вот через них, а также через благочестивых монахов, коих призвал царь с гор и из пещер земных и послал туда, сей народ оставил отцовские обычаи и дал уловить себя в сети Христа.
97 . Щедрыми раздачами золота, серебра и шелковых одеяний он также склонил к соглашению неодолимый и безбожный народ росов, заключил с ними мирные договоры, убедил приобщиться к спасительному крещению и уговорил принять рукоположенного патриархом Игнатием архиепископа, который, явившись в их страну, стал любезен народу таким деянием. Однажды князь этого племени собрал сходку из подданных и воссел впереди со своими старейшинами, кои более других по многолетней привычке были преданы суеверию, и стал рассуждать с ними о христианской и исконной вере. Позвали туда и иерея, только что к ним явившегося, и спросили его, что он им возвестит и чему собирается наставлять. А тот, протягивая священную книгу божественного евангелия, возвестил им некоторые из чудес Спасителя и Бога нашего и поведал по Ветхому завету о чудотворных Божьих деяниях. На это росы тут же ответили: «Если сами не узрим подобного, а особенно того, что рассказываешь ты о трех отроках в печи, не поверим тебе и не откроем ушей речам твоим». А он, веря в истину рекшего: «Если что попросите во имя мое, то сделаю» и «Верующий в меня, дела, которые творю я, и он сотворит и больше сих сотворит, когда оное должно свершиться не напоказ, а для спасения душ», сказал им: «Хотя и нельзя искушать Господа Бога, но если от души решили вы обратиться к Богу, просите, что хотите, и все полностью ради веры вашей совершит Бог, пусть мы жалки и ничтожны». И попросили они [143] бросить в разложенный ими костер саму книгу веры христианской, божественное и святое Евангелие, и если останется она невредимой и неопаленной, то обратятся к Богу, им возглашаемому. После этих слов поднял иерей глаза и руки к Богу и рек: «Прославь имя твое, Иисус Христос, Бог наш в глазах всего этого племени», — и тут же метнул в пламя костра книгу святого Евангелия. Прошло немало времени, и когда погасло пламя, нашли святой том невредимым и нетронутым, никакого зла и ущерба от огня не потерпевшим, так что даже кисти запоров книги не попортились и не изменились. Увидели это варвары, поразились величию чуда и уже без сомнений приступили к крещению.
98 . Такие дела творились во времена царствования мудрого царя Василия, все шло хорошо и по его расчетам, каждодневно расцветала жизнь, радость наполняла столицу и дворец, покой распространился почти на все острова и материк. И вдруг буря, шквал бедствий налетел на царские покои, стенания, плач, Илиада горестей, трагедия печалей обрушилась на дворец. Любимейший сын и первенец царя — Константин, в самом цвете лет, в разгаре юности уже вступающий в соперничество с отцовской доблестью, был настигнут жестоким недугом; несколько дней пролежал он в жару, и когда это противоестественное бешеное пламя истощило всю жизненную влагу, ушел из жизни, оставив отцу неутешное горе. Но поскольку разумный муж обязан подчинять рассудку безрассудные страсти, да и знал он — смертный человек, — что и сын его смертен, царь предоставил женщинам без меры оплакивать несчастье (не мужское и не доблестное это дело), а сам быстро пришел в себя и сказал благодарственными словами доблестного Иова: «Господь дал, Господь и взял. Как Господу угодно, так и случилось, да будет имя господне благословенно». «И что, — сказал он — удивительного, если дающий забирает по воле своей, что дал?» Более того, в утешение матери и сестер вновь принялся он да привычные свои занятия: защищал сирот, помогал вдовам, обеспечивал воинов и бедняков, защищал обиженных, радостно и благосклонно выслушивал людей богобоязненных, толковавших и внушавших ему вещи полезные, спасительные и сулящие небесное царство.
99 . Люди должностные и чиновные, желая выразить свою преданность, а порой таким образом и упрочить свою власть, нередко подают советы, как следует приумножить доходы и увеличить поступления в казну. Из таких соображений и предложил этому благородному царю тогдашний управляющий гениконом отправить во все фемы под ромейской властью так называемых эпоптов и эксисотов, чтобы они передали новым владельцам поля и земли тех хозяев, которых из-за превратностей жизни смыл поток времени. Этим, утверждал он, они принесут казне немалую выгоду. Царь сделал вид, что принимает совет, и распорядился выбрать, снарядить и представить ему людей, которые хорошо смогут справиться с поручением. Подумав и поразмыслив, начальник геникона сделал, как ему казалось, лучше, выбрал самых достойных и представил царю имена избранников, однако в ответ удостоился лишь суровых порицаний и подвергся жестоким нападкам за то, что на такое дело предлагает таких людей. На его слова, что нет в государстве лучших, царь ответил, что служба эта для него [144] очень важна и, если бы было возможно, он сам отправился бы на ее исполнение. «А поскольку, как я знаю, это мне и неприлично и невозможно, то по необходимости возлагаю надежды на двух магистров государства, которые и годами, и опытом своим за долгую жизнь на многих государственных должностях были испытаны, представили явные и неподдельные свидетельства добродетели, от них-то и ожидаю должного исполнения службы. Поэтому отправляйся к ним и сам сообщи им о долге службы и о моем желании.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83