Бычков М.Н.
«Поэты-демократы 1870-1880-х годов»: Советский писатель; Ленинград; 1968
Стихотворения

Друзьям
В долгой, тяжёлой разлуке
Целые годы прошли;
Горя, страданья и муки
Много они принесли…
Стал я о воле смутнее
Помнить, как будто о сне…
Только друзья всё яснее
Здесь вспоминаются мне.
Часто сквозь сумрак темницы,
В душной каморке моей,
Вижу я смелые лица
Верных свободе людей.
Часто, как будто живые,
В этой тиши гробовой
Образы их дорогие
Ясно встают предо мной…
Всё здесь они оживляют,
Всё согревают они,
Быстро в душе пробуждают
Веру в грядущие дни…
Кажется, вот раздаётся
Голос их здесь, в тишине…
Словно струя пронесётся
Воздуха с воли ко мне!
Знаю я, тёмные силы
Их не согнут перед злом, –
Будут они до могилы
Биться с народным врагом!
1875
Петропавловская крепость
В доме предварительного заключения
Комнатки, точно пчелиные соты,
Стройно и плотно, рядами, стоят;
Люди в них тихо, без дел и заботы,
Словно личинки в тех сотах, сидят.
Самою чистою пылью одеты
Стены кругом, от окон до дверей,
Лишнего воздуха, вредного света
Нет – как ума в голове у царей.
Точно орехам под их скорлупою,
Так нам уютно в каморке пустой!
Сколько удобств!.. И за нашей стеною
Стали мы бодры, как мухи зимой!..
1877
Проклятие!
Проклятие! Пиши стихи в тюрьме,
Когда на воле ждёт не слово – дело!
Да, жить одной мечтою надоело…
Бесплодно бьётся мысль в моём уме…
Когда к борьбе с неправдой злой
Стремится всё живое,
Когда повсюду гнёт тупой
Да рабство вековое,
Тогда нет сил в тюрьме сидеть
И песни о неволе петь.
Тогда, поэт, бросай перо скорей
И меч бери, чтоб биться за свободу:
Стеснённому неволею народу
Ты не поможешь песнею своей…
Нет! Не рождён поэтом я!..
Средь грёз и рифм забыться
Я не могу! Душа моя
К борьбе с врагом стремится!
И муза мне на ум нейдёт…
Лишь жажда воли сердце рвёт!
1877
В заключении
Голые стены, тюремные думы,
Как вы унылы, темны и угрюмы!..
Скверно в неволе без дела лежать,
Целые годы о воле мечтать…
Всё здесь так тихо, безжизненно, бледно…
Годы проходят бесплодно, бесследно,
Тянутся долго недели и дни, –
Скуку тупую наводят они…
Мысли тупеют от долгой неволи,
Тяжесть в мозгу от мучительной боли,
Даже минута как вечность долга
В этой каморке в четыре шага!
Душно под низким, запачканным сводом,
Силы слабеют сильней год за годом,
Давит собой этот каменный пол,
Этот железный прикованный стол,
Эта кровать, этот стул, что прибиты
К стенам, как будто могильные плиты.
В вечном молчаньи, суровом, немом,
Даже себя сознаёшь мертвецом!
Наглухо рамы двойные забиты,
Грязью и пылью все стёкла покрыты,
Муха заснула на грязной стене,
Лапки скрестивши на тёмной спине…
Полночь пришла…
Бой часов раздаётся,
Резко их звук в коридоре несётся…
Давит, сжимает болезненно грудь,
Гложет тоска…
Не удастся заснуть…
1877
Памяти 1873–75 гг.
Я врагами в тюрьме погребён,
Но живу всё ещё год от году…
В дни тяжёлой борьбы за свободу
Было время моих похорон.
За железной тюремной решёткой,
За сырой и холодной стеной
Ярким светом горят предо мной
Эти дни моей жизни короткой.
Вспоминается мне та пора,
Как по нивам родимого края
Раздалось, мужика пробуждая,
Слово братства, свободы, добра…
Как в смятеньи подняли тревогу
Слуги мрака, оков и цепей
И покровом терновых ветвей
Застилали к народу дорогу…
Как в борьбе с их несметной толпой
Молодая, могучая сила,
Погибая, страну пробудила,
И проснулся рабочий на бой…
Вы, друзья, что в борьбе уцелели,
Тоже здесь вспоминаетесь мне…
Лучше ль вам на родной стороне?
Ближе ль, братья, стоите вы к цели?
Тяжкий крест привелось вам принять,
Лёгкий жребий мне выпал на долю:
Трудно жить и бороться за волю,
Но легко за неё умирать.
Трудно жить, чтоб порой не дрожала,
На врага подымаясь, рука,
Чтобы сил не съедала тоска,
Если счастье в борьбе изменяло,
Чтобы в том, кто восстал за любовь,
Вплоть до двери холодного гроба
Не смолкала могучая злоба
И кипела бы мщением кровь!
1877
Некуда деться от муки и боли!..
Порча какая случилася, что ли,
Жёлчь ли во мне разлилась в эту ночь, –
Право, не знаю! Но только невмочь!
Против любимой недавно отчизны
Льются из сердца слова укоризны…
Русская жизнь! Средь густой темноты
Как неуклюже сложилася ты!..
Родина-мать! Нет ни счёту, ни сметы
Змеям, что были тобою пригреты, –
Дедов вина и беспечность отцов
Создали целое племя рабов!..
Всюду душил тебя льстивый сенатор,
Хищный чиновник, жандарм, император,
Поп и помещик, судья и купец;
Грабил последний судейский писец…
Ты же – ты только терпела, страдала,
Вечно трудилась и вечно молчала;
И средь громадной родимой земли
Вечно валялся народ твой в пыли…
Нет! Разойдись ты, тоска гробовая!
Злу не поможешь, лениво страдая;
Некогда плакать, не время стонать,
Надобно делу все силы отдать!..
Родина-мать! Разверни свои силы,
Жизнь пробуди средь молчанья могилы!
Встань! Угнетенье и тьму прекрати
И за погибших детей отомсти!
1877
Сгинули силы…
Тускло сияние дня…
Холод могилы
Обнял, как саван, меня…
Те же всё стены,
Тяжесть тупая в уме,
Нет перемены!
Глухо и душно в тюрьме.
Чаша всё ближе,
Мало осталось пути…
Благослови же,
Родина-мать, и прости!..
1877
Тюремные видения
1
Однажды я в башне тюремной лежал,
Тоска мою грудь надрывала,
В окошко порывистый ветер стучал,
И лампочка слабо мерцала.
В каморку сквозь тучи светила луна,
Решётку её озаряя;
Болезненно, бледно глядела она,
Как смотрит дитя, умирая.
Той тёмною ночью всё виделись мне
10 Унылые жизни картины:
Я думал о воле, родной стороне,
Мне грезились нивы, равнины
И бедные хижины с бедной землёй,
Покрытые кровью народной…
И много картин тех прошло предо мной
В тот вечер сырой и холодный.

2
Казалось, иду я тернистым путём
Один по кургану крутому;
Терновник мне в платье вцепился кругом,
20 И трудно идти мне, больному.
Везде непроглядною, чёрною мглой
Степная равнина одета,
И мрачно и душно в пустыне глухой,
И нет в ней ни жизни, ни света.
Там только, как смутные тени, стоят
Какие-то робкие люди:
Глаза их потухшие в землю глядят,
И впали иссохшие груди.
Темно, неприветно в глухой стороне,
30 Молчит всё в природе глубоко;
И только, я слышу, в ночной тишине
Их песня звучит одиноко:
«Таится болезненно в бедном уме
Сознанье тяжёлой неволи,
Весь век свой мы прожили в рабстве и тьме,
Не видев ни счастья, ни воли.
Под вечным трудом мы клонились без сил,
Без хлеба и крова мы жили,
Нас ветер зимой в непогоду знобил,
40 Оковы и цепи давили.
Мы жили в бесплодных и диких степях,
В безвестной глуши умирали,
И часто в подземных, сырых рудниках
Напрасно мы смерть призывали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13