Полезен бывает крючок, или карта с незаметно загнутым кверху углом, которым захватывают при срезке несколько карт из колоды. А при следующей срезке, заметив падающие налево карты, кладут их обратно. Сверх того в фараоне нахлобучивают, складывая при съемке, тоже несколько карт, а потом помещают их обратно.
Если же обреченный осторожен, играет только у себя дома и сам мечет, то картежники стараются пустить свои карты или через прислугу, или через лавочника, у которого покупают, и это делают так, чтобы лавочник не имел о том никакого понятия. Например, слуга картежника берет дюжину карт в лавке и через несколько часов приносит ее назад, говоря, что барин привез карты из Совета и эти уже не нужны. А чтобы лавочник не упрямился, ему уступают 10 процентов с рубля. И таким образом подделанные карты рано или поздно попадут по назначению.
К одному очень богатому человеку, любящему игру, картежники тщетно старались пустить свои карты - их брали из Совета. А к людям подобраться не было никакой возможности.
Господин этот жил в парке и всегда в известный час перед вечером выезжал в город. Спровадив барина, люди его собрались у ворот поглазеть да послушать под балалайку песен Ваньки-кучера. Самый лучший перелив песни: "взвейся сизый голубочик" был прерван топотом лошади, на которой пьяный вершник в ливрее ехал мимо дачи. Он был так пьян, что едва держался на лошади, а из-за пазу хи у него валились дюжинами карты. Ему кричат: потерял! потерял! он ничего не слышит, скачет и, наконец, пропал совсем из вида.
Карты были подняты и в тот же вечер поданы собравшимся гостям.
К утру барин остался без семидесяти тысяч. Рассмотрев после игры карты, барин заметил тушевку и спросил, откуда эти карты взялись. Его люди отвечали: "Бог дал нам, сударь, их на улице".
Но вернемся к разъяснению игры.
В палках допускаются держка и подбор, но подбор - тайна, не многим известная.
В висте - бочонки и подбор, подобный преферансовому, только через одну карту.
В галбике - наколка.
В ланскнехт подбирают на лету, особенно если обреченный дозволяет сжигать, то есть отбрасывать, а не метать вплоть, в противном случае употребляется держка.
Квинтет. Лакированный стол, и с совершенно неопытными играют на физиономии, узнавая по движениям: подымать ли игру или нет. Но эта игра мало употребляется.
Всех же опаснее татарский банк, потому что по наружности он представляет все выгоды понтеру, а между тем в десяти талиях он не убьет пятьюдесятью картами, которые ему дают, пяти карт банкомета.
В трынку и горку играют на чистые карты, но после двух сдач нужные помечаются незаметно ногтем.
Все эти фокусы были бы мало полезны, если бы не скрывались под разными личинами и не были приноровлены к каждому новому лицу. Заставить никогда не играющего играть, довести его до азарта, возбудить в нем страсть к игре, притвориться совершенно неумелым или открыть ему свое знание, для того чтобы приобрести его доверие и втянуть в долю, а после спустить. Или подыграться под купца, надеть парик, остановиться в одной гостинице с обреченным, вкрасться в его душу и наконец опорожнить тысячные запасы - это искусство картежников, которым они владеют в высшей степени. Если же им не удается поймать обреченного на свою удочку, то они передают его аферистам первого разбора и берут с них долю.
Самое трудное для картежников время - лето. Все в разъезде, и им остаются одни только гуртовщики, которых они залавливают по вечерам в публичных домах. В остальное же время дня играют они между собой, собираясь у кого-нибудь из несостоятельных игроков, для поддержки их существования.
Там, между прочим, составляются у них новые планы на будущее и изобретаются новые фокусы.
На этом сборище в ходу бывает не более тысячи рублей, которые и переходят у них из рук в руки. Хозяин же квартиры получает 10 процентов с выигрыша и пользуется доходом от карт.
Блаженное же время начинается у них после макарьевской ярмарки, где, в особенности для них, по невежеству своему и разгулу занимательны сибиряки, которых они ловят на всех перекрестках, тратят с ними огромные деньги в надежде на вознаграждение.
Недурны также для них провинциалы и ремонтеры, которых они стараются встречать в публичных домах.
В тяжелое время года картежники поддевают друг друга и за это нисколько не сердятся, по пословице: на то щука в море, чтобы карась не дремал.
Так некто из игроков Т. находился в больших крайностях. На счастье его, является к нему вовсе неожиданно из путешествия по ярмаркам Кавказа и благословенной Малороссии старый его знакомый, но мало известный московским игрокам, картежный игрок Б. В голове Т. тотчас появляется мысль употребить его в дело.
Для этого он отправляется к родному своему брату, нажившему состояние игрой, и говорит: "Брат, сюда приехал богатый человек, черниговский помещик, чистый баран, еще не пробованный, и страстный игрок. Я повезу его к Шевалье обедать, а ты приезжай туда: я тебя с ним познакомлю. Мы увезем его к тебе и делу конец. Но у меня нет денег, а дурака надо отуманить".
Брат его тотчас дает ему сто рублей, велит взять закрытую коляску, чтобы его другие не видели, а то отобьют, и велит денег не жалеть на угощение.
Т. все это исполнил. К концу обеда брат был в восторге от помещика, который ему чрезмерно понравился. После шампанского он приглашает черниговца к себе, где тотчас заводит с ним речь об игре. Но черниговец объясняет, что он никакой другой не знает, кроме скоренькой, то есть направо и налево, в которую у них в Путивле только и играют.
- Прекрасно! Скорее стол и карты.
Черниговский помещик, получивший для образца от Т. карты, рвал банк за банком. Брат Т. удивляется, приписывает неудачу свою лишнему бокалу шампанского, протирает глаза, пьет зельтерскую воду для освежения, но ему ничто не помогает. Кончается игра, и черниговец уезжает с десятью тысячами рублей.
Искусство картежных игроков утонченно до невозможности и понятно лишь братьям общества, да тем, кто заплатил уже дань за свою неопытность, пройдя через руки аферистов и картежных игроков. Перед этими страдальцами картежники не скрывают своего искусства в надежде, что лишенные средств пожелают исправить свои обстоятельства, поступив к ним агентами, в чем часто и успевают.
В этом случае кого винить? Не знаю.
Теперь перейдем, - сказал Ф., - к бильярдным игрокам. О картежниках же и о других замечательных проделках их я расскажу вам после.
Рассказ 12
Игра на бильярде доступна понятиям каждого, и потому игроку надо слишком тонко маскировать себя и выдерживать роль свою до конца, во-первых, чтобы не открыться и не потерять выгодного для себя противника, и во-вторых, чтобы не уронить себя во мнении товарищей, без чего не будет у него практики, и, наконец, чтобы не навлечь на себя неприятностей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Если же обреченный осторожен, играет только у себя дома и сам мечет, то картежники стараются пустить свои карты или через прислугу, или через лавочника, у которого покупают, и это делают так, чтобы лавочник не имел о том никакого понятия. Например, слуга картежника берет дюжину карт в лавке и через несколько часов приносит ее назад, говоря, что барин привез карты из Совета и эти уже не нужны. А чтобы лавочник не упрямился, ему уступают 10 процентов с рубля. И таким образом подделанные карты рано или поздно попадут по назначению.
К одному очень богатому человеку, любящему игру, картежники тщетно старались пустить свои карты - их брали из Совета. А к людям подобраться не было никакой возможности.
Господин этот жил в парке и всегда в известный час перед вечером выезжал в город. Спровадив барина, люди его собрались у ворот поглазеть да послушать под балалайку песен Ваньки-кучера. Самый лучший перелив песни: "взвейся сизый голубочик" был прерван топотом лошади, на которой пьяный вершник в ливрее ехал мимо дачи. Он был так пьян, что едва держался на лошади, а из-за пазу хи у него валились дюжинами карты. Ему кричат: потерял! потерял! он ничего не слышит, скачет и, наконец, пропал совсем из вида.
Карты были подняты и в тот же вечер поданы собравшимся гостям.
К утру барин остался без семидесяти тысяч. Рассмотрев после игры карты, барин заметил тушевку и спросил, откуда эти карты взялись. Его люди отвечали: "Бог дал нам, сударь, их на улице".
Но вернемся к разъяснению игры.
В палках допускаются держка и подбор, но подбор - тайна, не многим известная.
В висте - бочонки и подбор, подобный преферансовому, только через одну карту.
В галбике - наколка.
В ланскнехт подбирают на лету, особенно если обреченный дозволяет сжигать, то есть отбрасывать, а не метать вплоть, в противном случае употребляется держка.
Квинтет. Лакированный стол, и с совершенно неопытными играют на физиономии, узнавая по движениям: подымать ли игру или нет. Но эта игра мало употребляется.
Всех же опаснее татарский банк, потому что по наружности он представляет все выгоды понтеру, а между тем в десяти талиях он не убьет пятьюдесятью картами, которые ему дают, пяти карт банкомета.
В трынку и горку играют на чистые карты, но после двух сдач нужные помечаются незаметно ногтем.
Все эти фокусы были бы мало полезны, если бы не скрывались под разными личинами и не были приноровлены к каждому новому лицу. Заставить никогда не играющего играть, довести его до азарта, возбудить в нем страсть к игре, притвориться совершенно неумелым или открыть ему свое знание, для того чтобы приобрести его доверие и втянуть в долю, а после спустить. Или подыграться под купца, надеть парик, остановиться в одной гостинице с обреченным, вкрасться в его душу и наконец опорожнить тысячные запасы - это искусство картежников, которым они владеют в высшей степени. Если же им не удается поймать обреченного на свою удочку, то они передают его аферистам первого разбора и берут с них долю.
Самое трудное для картежников время - лето. Все в разъезде, и им остаются одни только гуртовщики, которых они залавливают по вечерам в публичных домах. В остальное же время дня играют они между собой, собираясь у кого-нибудь из несостоятельных игроков, для поддержки их существования.
Там, между прочим, составляются у них новые планы на будущее и изобретаются новые фокусы.
На этом сборище в ходу бывает не более тысячи рублей, которые и переходят у них из рук в руки. Хозяин же квартиры получает 10 процентов с выигрыша и пользуется доходом от карт.
Блаженное же время начинается у них после макарьевской ярмарки, где, в особенности для них, по невежеству своему и разгулу занимательны сибиряки, которых они ловят на всех перекрестках, тратят с ними огромные деньги в надежде на вознаграждение.
Недурны также для них провинциалы и ремонтеры, которых они стараются встречать в публичных домах.
В тяжелое время года картежники поддевают друг друга и за это нисколько не сердятся, по пословице: на то щука в море, чтобы карась не дремал.
Так некто из игроков Т. находился в больших крайностях. На счастье его, является к нему вовсе неожиданно из путешествия по ярмаркам Кавказа и благословенной Малороссии старый его знакомый, но мало известный московским игрокам, картежный игрок Б. В голове Т. тотчас появляется мысль употребить его в дело.
Для этого он отправляется к родному своему брату, нажившему состояние игрой, и говорит: "Брат, сюда приехал богатый человек, черниговский помещик, чистый баран, еще не пробованный, и страстный игрок. Я повезу его к Шевалье обедать, а ты приезжай туда: я тебя с ним познакомлю. Мы увезем его к тебе и делу конец. Но у меня нет денег, а дурака надо отуманить".
Брат его тотчас дает ему сто рублей, велит взять закрытую коляску, чтобы его другие не видели, а то отобьют, и велит денег не жалеть на угощение.
Т. все это исполнил. К концу обеда брат был в восторге от помещика, который ему чрезмерно понравился. После шампанского он приглашает черниговца к себе, где тотчас заводит с ним речь об игре. Но черниговец объясняет, что он никакой другой не знает, кроме скоренькой, то есть направо и налево, в которую у них в Путивле только и играют.
- Прекрасно! Скорее стол и карты.
Черниговский помещик, получивший для образца от Т. карты, рвал банк за банком. Брат Т. удивляется, приписывает неудачу свою лишнему бокалу шампанского, протирает глаза, пьет зельтерскую воду для освежения, но ему ничто не помогает. Кончается игра, и черниговец уезжает с десятью тысячами рублей.
Искусство картежных игроков утонченно до невозможности и понятно лишь братьям общества, да тем, кто заплатил уже дань за свою неопытность, пройдя через руки аферистов и картежных игроков. Перед этими страдальцами картежники не скрывают своего искусства в надежде, что лишенные средств пожелают исправить свои обстоятельства, поступив к ним агентами, в чем часто и успевают.
В этом случае кого винить? Не знаю.
Теперь перейдем, - сказал Ф., - к бильярдным игрокам. О картежниках же и о других замечательных проделках их я расскажу вам после.
Рассказ 12
Игра на бильярде доступна понятиям каждого, и потому игроку надо слишком тонко маскировать себя и выдерживать роль свою до конца, во-первых, чтобы не открыться и не потерять выгодного для себя противника, и во-вторых, чтобы не уронить себя во мнении товарищей, без чего не будет у него практики, и, наконец, чтобы не навлечь на себя неприятностей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50