Зимою с 1702 на 1703 год гетман снова ездил в Москву и воротился с новыми пожалованиями; он получил Крупецкую волость со всеми принадлежащими к ней селами и деревнями, ему надарили соболей, бархатов, вина и прочего. Польский король во внимание к услугам, оказанным малороссийским войском, прислал Мазепе орден Белого Орла.
В следующий за тем 1703 год мы почти нс видим участия козаков в войне на севере; известно только, что запорожцы находились на устье Невы и жаловались, что им не дают ни круп, ни сухарей, а заставляют жить на одном хлебе, да и того дают только половину против положенного. Вернувшись на Запорожье, эти сечевики своими рассказами настраивали товарищей против великорусской власти. Разгорелось волнение, возбуждаемое заклятым врагом москалей Костею Гордеенком, бывшим тогда в звании кошевого атамана. Возмутительный дух разносился по Украине отчасти запорожцами, которые каждый год от Сырной недели до Пасхи, по давнему обычаю, посещали своих свойственников в Украине, отчасти малороссийскими торговцами, проживавшими по временам в Сече но своим торговым делам. В Гетманщине народное негодование возбуждалось и подогревалось своевольствами, которые не переставали показывать ратные царские люди. «Купы» (шайки) удальцов стали бегать в запорожские степи, и гетман нашел необходимым, с целью не допускать народ до побегов, обставить, как он выражался, охотными полками весь рубеж гетманского регимента. В Запорожье, где увеличивалось число беглецов загоралось желание идти в Украину и расправляться там с москалями, панами и арендаторами. В особенности бегство в Сечу происходило из Полтавского полка. Гетман по этому поводу отставил полтавского полковника Искру и счел нужным заметить в своем донесении в приказ, что вообще у всего малороссийского народа «зело отпадает сердце к великому государю». Это тревожное положение не разразилось, однако, никаким всеобщим волнением в народе и не прервало участия Козаков в царской войне со Швециею.
С 1704 года царь Петр нашел удобнее посылать малороссиян против шведов не на север, а в польские области в качестве вспомогательных военных сил своему союзнику королю Августу II, и с этою целью указано было гетману держать в Польше своего резидента, а с коронными гетманами вести «любительную корреспонденцию».
В апреле по царскому указу Мазепа должен был со всем своим войском, переправившись через Днепр у Киева, вступить за рубеж польских владений и чинить промысел над нерасположенными к королю Августу панами, нещадно опустошая огнем и мечом их маетности. Мазепа шел уже со скрытым намерением схватить Палея и в своих донесениях в приказ постоянно сообщал, на основании показаний какого-то беглого канцеляриста из Белой Церкви. что Палей беспрестанно сносится с Любомирскими, которые решительно уже пристали к шведам. Между тем, отклоняя Палея от всякого против себя подозрения, он приглашал его к себе на соединение с своими полчанами и спрашивал, как знатока местных путей: куда идет лучше тракт в Польшу — через Подоль или через Волынь?
В самой Речи Посполитой дела для короля Августа пошли плохо. Паны уже перестали между собою толковать о примирении двух королей во вред России, но прямо один за другим отступали к шведской стороне и приходили к согласному отрешению короля Августа от престола и к выбору иного короля. Август, подозревая, что выбор их остановится на ком-нибудь из сыновей покойного короля Яна Собеского, приказал арестовать и отправить в Саксонию двух братьев Собеских, Якова и Константина. Это, как показали последствия, не спасло Августа от конкурентов.
Гетман Мазепа в мае стоял обозом близ могилы Перепетыхи, ожидая прибытия козацких полков, которым приказал спешить. Отсюда по желанию короля Августа, сообщенному царским резидентом в Варшаве, гетман отправил в Польшу 3000 Козаков с миргородским полковником Данилом Апостолом, а четвертую тысячу поручил комиссариусу князю Дмитрию Михайловичу Голицыну, который шел с великорусскими военными силами туда же в помощь королю Августу.
15 июня Мазепа с войском стоя под Паволочью на шляху Гончарихе. Сюда прибыл к нему Палей со своими полчанами, не подозревая никаких козней, и расположился особым обозом рядом с обозом гетмана. Мазепа у себя в обозе принимал Палея очень радушно и угощал. По этому поводу гетман писал к Головину: «Вот уже наступила четвертая неделя, как Палей находится при мне (при боку моем гетманском). Он беспрестанно пьян, и день и ночь, не видал я его трезвым. Я стараюсь обратить его против Любомирских и предлагал ему дать своих Козаков для усиления его полчан, но он, насыщенный духом Любомирских, все только отговаривается то болезнью, то другими предлогами». Между тем Любомирский, владелец Полонного, написал гетману Мазепе, что удивляется — зачем это гетман с козацкими силами вступил в черту владений Речи Посполитой. Сам он, Любомирский, стоит с войском не с дурным каким умыслом против короля Августа, а для того, чтобы оберегать край от мужицких бунтов, и просил гетмана оказывать покровительство его маетностям. С тех пор все лето стоял Мазепа у Паволочи, переписывался с Головиным и сообщал ему разные доводы измены Палея и связи его с врагами. Гетман писал, что приезжал к нему Самусь, говорил, что Палей ничего доброго не желает ни царю Петру, ни королю Августу, что Палей собирал раду в Кошеватой и произносил такие речи, которые показывали худой умысел против Мазепы и его войска. Гетман писал, что приезжал к нему из Дубна польский полковник Барановский и жаловался, что палеевские «гультаи» разоряют маетности панов, верных королю Августу, наконец, прислал Мазепе письмо Иосиф Потоцкий, киевский воевода. «За два года назад, — писал он, — с подущения Палея свирепствовало хлопство над своими панами по всему Поднестрью, а Палей оглашал, будто вероломные варварские поступки совершаются во имя царя и с согласия гетмана Войска Запорожского. Ныне, обращаясь как пес на свою блевотину, взялся Палей за то же: по его наущению своевольная шайка замучила моего сотника Алексея, мятежники овладели Немировом и разграбили». Приезжали к Мазепе губернаторы разных маетностей и коменданты городов, убегавшие от «гультаев»; они извещали о разных шайках, бродивших по краю. Единомышленник Палеев Шпак из Умани составил ватагу и делал разорения около Днестра, ссылаясь на то, будто это творится с согласия царя и гетмана войска запорожского. Другой предводитель ватаги в том же крае был сотник Палеева полка Назуленко; третий — запорожец из Сечи. Корсун; четвертый — в окрестностях Каменца — Ворона. Все они называли себя царскими полковниками. Приезжавшие к Мазепе губернаторы представляли ему, что все зло этих бунтов идет от Палея, наконец и сам король Август написал к Мазепе, жалуясь, что разбои чинятся над шляхетством около Буга и Днестра по наущению Палея.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130