ИЗ «СООБРАЖЕНИЙ ПО ПЛАНУ СТРАТЕГИЧЕСКОГО
РАЗВЕРТЫВАНИЯ…»
Западный фронт: четыре армии, в составе — 31 стрелковой, 8 танковых, 4 моторизованных и 2 кавалерийских дивизий, а всего 45 дивизий и 21 полк авиации.
Задачи: Упорной обороной на фронте Друскеники, Остроленка, прочно прикрыть Лидское и Белостокское направления; с переходом армий Юго-Западного фронта в наступление, ударом левого крыла фронта в направлениях на Варшаву, Седлец, Радом, разбить Варшавскую группировку и овладеть Варшавой; во взаимодействии с Юго-Западным фронтом разбить Люблинско-Радомскую группировку противника, выйти на реку Висла и подвижными частями овладеть
Радомом…
Юго-Западный фронт: восемь армий, в составе 74 стрелковых, 28 танковых, 15 моторизованных и 5 кавалерийских дивизий, а всего 122 дивизии и 91 полк авиации, с ближайшими задачами: Концентрическим ударом армий правого крыла фронта окружить и уничтожить основную группировку противника восточнее р. Висла в районе Люблин; одновременным ударом с фронта Сенява, Перемышль, Лютовиска разбить силы противника на Краковском и Сандомирско-Келецком направлениях и овладеть районами Краков, Катовице, Кельце, имея в виду в дальнейшем наступать из этого района в Северном, или Северо-Западном направлении для разгрома крупных сил Северного крыла фронта противника и овладения территорией бывшей Польши и Восточной Пруссии…
В соответствии с боевыми задачами фронтов, основные советские воинские силы — 122 дивизии и 91 полк авиации — должны были быть сосредоточены на «наступательном» Юго-Западном фронте, противостоящем группе «ЮГ». В то же время «оборонительный» Западный фронт должен был получить всего 45 дивизий и 21 полк авиации, но, при этом, должен был противостоять сразу двум группировкам вражеских войск — группам «ЦЕНТР» и «СЕВЕР».
«Оборонительные» задачи, поставленные Западному фронту, избавляли войска этого фронта от лобового столкновения с основными силами германской армии на очень сложной с географической точки зрения местности. В то же время сосредоточенные на Юго-Западном фронте основные советские воинские силы имели возможность нанести мощный концентрический «ответный удар» по относительно слабой группировке противника на удобном, с географической точки зрения, пространстве.
Концентрический удар Юго-Западного фронта должен был отсечь Германию от ее основного союзника Румынии, вывести мощный советский кулак во фланг передовой группировки германских войск, отрезать ее от основных сил, дислоцированных в Восточной Пруссии, и, при благоприятных обстоятельствах, привести к быстрой победе.
Стратегический замысел Сталина сложен, и трудно отделаться от мысли, что он, в определенном смысле, схож с военным планом, использованным русской армией в войне против Наполеона.
Стратегический замысел Сталина схож именно с тем самым военным планом, который гитлеровские генштабисты — генерал-майор Эрих Маркс и подполковник Бернхард фон Лоссберг — считали самым «неблагоприятным» для Германии и называли условно «Вариант1812».
Планы противостояния « Чудовищу»
Летом 1812 г., когда, несмотря не все ухищрения Наполеона, его намерения были разгаданы, Россия начала готовиться к войне.
Планов противостоянию «Чудовищу», как называли в те дни Бонапарта, у российского императора Александра I было несколько — наиболее известны два из них — план, идея которого принадлежала князю Петру Багратиону, и план военного министра Михаила Барклая-де-Толли.
Князь Багратион, правнук грузинского царя Вахтанга VI, любимец Суворова, кумир солдат, славился бесстрашием. Из своих неполных сорока семи годов, тридцать лет Багратион провел в рядах русской армии. Он участвовал во всех войнах, считался виртуозом внезапной атаки, и его идея, вполне естественно, сводилась к осуществлению упреждающего удара по французской армии. Еще в начале 1812 г. Багратион писал императору: «…опасность с каждым днем увеличивается, война неизбежна, необходимо оградить себя от внезапного нападения, выиграть время, по крайней мере, шесть недель, дабы сделать первые удары и вести войну не оборонительную, а наступательную».
Для того чтобы предупредить опасность внезапного нападения, Багратион предлагал направить Наполеону ноту, в которой сообщалось бы, что России известно о сосредоточении французских войск в Германии и в случае, если эти войска начнут переправляться через реку Одер, Россия расценит это как объявление войны. После обнародования такой «предупредительной» ноты можно будет спокойно нанести внезапный удар по французской армии в тот момент, когда она еще не полностью сосредоточена и не развернута для вторжения.
План генерал-фельдмаршала Барклая-де-Толли отвергал упреждающий удар и основывался на так называемой Скифской идее стратегического отступления.
Михаила Барклая-де-Толли почему-то считали немцем, хотя родиной его была Шотландия. Сын бедного армейского поручика, Барклай, так же как Багратион, служил в русской армии чуть ли не с детства. Он дрался под Очаковом и под Аккерманом, воевал в Польше и в Финляндии. Как и Багратиону, Барклаю нельзя было отказать в храбрости, хотя он, конечно, был более хладнокровен, чем горячий грузин Багратион. Идею стратегического отступления Барклай сформулировал так:
«В случае вторжения его [Наполеона] в Россию следует искусным отступлением заставить неприятеля удалиться от операционного базиса, утомить его мелкими предприятиями и завлечь во внутрь страны, а затем, с сохраненными войсками и с помощью климата, подготовить ему, хотя бы за Москвой, новую Полтаву».
Итак, два плана — «наступательный» и «оборонительный» — которые, как казалось, исчерпывали все возможные варианты противостояния «Чудовищу». Но император Александр I не принял ни один из них. К возмущению своих генералов, император принял третий, необычный, военный план, автором которого считался генерал фон Фуль.
Прусский стратег барон Карл Людвиг Август фон Фуль состоял на русской службе с 1806 г. В тот год, случайно познакомившись с Фулем, прибывшим в Москву с каким то незначительным поручением от прусского короля Фридриха-Вильгельма III, Александр, к удивлению всех его придворных, был очарован этой курьезной личностью и буквально выпросил его у Фридриха. Карл фон Фуль действительно производил очень странное впечатление. Это был уже старый, по тем временам, пятидесятисемилетний немец, с морщинистым, худым лицом и кисточками седых волос на костлявом черепе. Резкий до грубости, Фуль, при каждом удобном случае, отпускал грязные немецкие ругательства и откровенно презирал русских, считая их варварами. За шесть лет, проведенных в России, он не удосужился выучить ни одного русского слова и пользовался услугами «толмача» — дюжего мужика Федора Владыко, который, хотя и был неграмотным, но сумел, служа денщиком у «немчуры», выучиться лихо болтать по-«басурмански».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202