Я просто сделаю так, чтобы это выглядело как несчастный случай.
Теперь на Джека обрушился настоящий град рубящих и колющих ударов, столь стремительных, что предугадать их не было никакой возможности. Каким-то образом Джеку удавалось парировать их, но контратаковать он уже не мог. С каждым следующим ударом запястье его болело все сильнее, а сил становилось все меньше.
Наконец он поскользнулся, упал на одно колено, и Тарлтон, шагнув вперед, резким взмахом выбил саблю Джека из его левой руки. Джек едва успел перехватить рукоять сабли ослабленной правой рукой. Отбитый в сторону клинок оставил Джека беззащитным, кончик сабли уперся в пол, и она вдруг стала тяжелой и громоздкой, словно бревно. Джек не смог бы поднять ее, даже если бы попытался.
— Какая жалость! — выдохнул Тарлтон, отступая для последнего замаха.
В следующее мгновение произошло нечто странное. Снаружи, за стенами театра, что-то громыхнуло. Потом послышался страшный треск. Клинок Тарлтона еще не достиг той высшей точки, откуда должен был обрушиться последний удар, неотразимый и смертоносный, когда крыша театра прямо над головами зрителей оказалась сорванной прочь, словно ее снесла рука злобного демона.
На миг промелькнули звезды и снег, а потом вниз обрушились колосники вместе со своими опорами.
Джек откатился в сторону, и тотчас в то место, где он только что находился, вонзился срезанный шест. Тарлтон исчез в кружении матерчатого задника сцены, словно провалился в колодец, который был на нем нарисован.
Прежде чем зрители успели вскочить со своих кресел, на театр обрушился второй удар. Прилетевшее со стороны реки пушечное ядро прошило одну стену, пролетело в футе над головами и вылетело сквозь другую, не причинив никому вреда.
— Мятежники! Нападение! Штурм! — заголосили в зале, который в одно мгновение превратился в сущий Бедлам. Мужчины и женщины, не обращая внимания ни на пол, ни на возраст, ни на чины, чуть ли не по головам друг у друга рвались к выходу.
Фон Шлабен и его телохранители куда-то исчезли, а у ног Джека шумно чертыхался запутавшийся в складках ткани задника Тарлтон. Не зная даже, откуда взялась в его руке сила, Джек вонзил острие сабли прямо в отверстие нарисованного колодца. Удар наугад, к сожалению, пришелся по какой-то деревяшке, но Джек, по крайней мере, смог порадоваться воплю ярости и страха, вырвавшемуся из извивающегося кокона. Потом на сцену хлынули люди и оттеснили его от врага.
С большим трудом Джеку удалось протолкнуться сквозь охваченную паникой толпу к Луизе, которая рвалась навстречу ему.
— Джек! Я думала, что он убьет тебя!
— Он тоже так думал!
Когда следующее ядро пролетело над крышей, толпа прижала их друг к другу, и он обнаружил, что губы их встретились.
— Ты доверяешь мне? — спросил он, разжав наконец объятия.
— Да.
— Тогда отправляйся к себе, убедись, что за тобой нет слежки, собери все, что может уместиться во вьюках, а я через час приведу туда пару лошадей.
Девушка заколебалась.
— Луиза, если мы с тобой сегодня же не убежим, то погибнем, и ты, и я. Ты разоблачена... ибо твой «Катон» водит дружбу с Андре. Давай воспользуемся этой суматохой как прикрытием.
Она, однако, все не могла решиться.
— Луиза, я понимаю твои сомнения, но мы вполне сможем обсудить все наши проблемы потом, когда окажемся в безопасности.
Наконец она кивнула, поцеловала его и исчезла в людской сутолоке. Джек повернулся в другую сторону.
«Один час, — думал Джек. — Господи, хоть бы успеть за час!»
* * *
Ему потребовалось два, ибо улицы были забиты войсками, спешно направлявшимися навстречу напавшим мятежникам. Город был полон гражданских, бежавших оттуда, где разгоралось сражение.
Шестнадцатый полк, поднятый по тревоге, уже отбыл, и в полковых конюшнях остался всего один конюх. Естественно, он не стал задавать вопросы офицеру, взявшему из стойла собственного скакуна, полковую лошадь в качестве запасной и двухнедельный запас овса.
Все прочее Джек забрал из полкового Офицерского собрания, радуясь тому, что оставил большую часть своих немногочисленных вещей там, а не на съемной квартире. Заглянуть туда за пожитками он бы не смог: фон Шлабен, Тарлтон и прочие пособники иллюминатов наверняка подстерегали его там, чтобы довести до конца свое черное дело.
В расположении полка Джек разжился всем необходимым для того, чтобы переждать некоторое время в лесу. При необходимости он мог бы продержаться там целую зиму, подобный опыт у него уже имелся.
Когда Джек, пробираясь по переулку позади дома Луизы, подвел коней к черному ходу и привязал их, на колокольне стоявшей на углу церкви зазвонил колокол. Полночь. Звуки боя к тому времени стихли: мятежников отогнали от города или они отступили сами. Эта атака была самой крупной, однако далеко не первой: Вашингтон постоянно тревожил англичан, не давая им покоя даже в столице.
Дом выглядел покинутым, фонарь над парадным входом не горел. Задняя дверь стояла открытой, но света не было и там. Луиза приняла меры предосторожности.
На ощупь, как крот, Джек добрался до лестницы, молча поднялся наверх и лишь на площадке верхнего этажа шепотом позвал:
— Луиза!
Тишина продлилась чуть дольше, чем требовалось для ответа, а когда из спальни все же донеслось тихое: «Я здесь», что-то в голосе девушки побудило Джека потянуться за одним из двух висевших на поясе пистолетов. Щелчок взведенного курка показался оглушительным в темном, погруженном в молчание доме. Медлить было нельзя, и Джек, приставив ствол к двери, толкнул ее.
Она отворилась с уже знакомым ему скрипом.
В помещении царил почти полный мрак, лишь у окна, впускавшего в комнату ночь, оттенок темноты был не столь густым. А в следующее мгновение тьму с пугающей неожиданностью прорезал свет. На письменном столе стояла зажженная и накрытая шляпой лампа; теперь эту шляпу сняли.
После непроглядной темноты свет лампы слепил, словно полуденное солнце. Джек прищурился, чтобы увидеть цель, но, поняв, что в комнате находится около пяти человек, медленно опустил ствол.
— Джек, дорогой, заходите, заходите, пожалуйста.
Сидевший за письменным столом Джон Андре обернулся посмотреть на него.
— И положите этот пистолет, ладно? Право же, он вам больше не понадобится.
Джек постоял на пороге, пока его глаза не приноровились к свету и он смог разглядеть присутствующих. Один солдат стоял у окна, за спиной Андре, другой положил мушкетон на комод. Энтони Гервей, Боб Акр по пьесе, находился возле. В одной руке он держал пистолет, другая лежала на плече Луизы, сидевшей опершись спиной о изголовье.
— Джек, я...
Она попыталась встать, но младший лейтенант надавил ладонью на ее плечо.
— Не волнуйтесь так, дорогая, он знает, что это не ваша вина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
Теперь на Джека обрушился настоящий град рубящих и колющих ударов, столь стремительных, что предугадать их не было никакой возможности. Каким-то образом Джеку удавалось парировать их, но контратаковать он уже не мог. С каждым следующим ударом запястье его болело все сильнее, а сил становилось все меньше.
Наконец он поскользнулся, упал на одно колено, и Тарлтон, шагнув вперед, резким взмахом выбил саблю Джека из его левой руки. Джек едва успел перехватить рукоять сабли ослабленной правой рукой. Отбитый в сторону клинок оставил Джека беззащитным, кончик сабли уперся в пол, и она вдруг стала тяжелой и громоздкой, словно бревно. Джек не смог бы поднять ее, даже если бы попытался.
— Какая жалость! — выдохнул Тарлтон, отступая для последнего замаха.
В следующее мгновение произошло нечто странное. Снаружи, за стенами театра, что-то громыхнуло. Потом послышался страшный треск. Клинок Тарлтона еще не достиг той высшей точки, откуда должен был обрушиться последний удар, неотразимый и смертоносный, когда крыша театра прямо над головами зрителей оказалась сорванной прочь, словно ее снесла рука злобного демона.
На миг промелькнули звезды и снег, а потом вниз обрушились колосники вместе со своими опорами.
Джек откатился в сторону, и тотчас в то место, где он только что находился, вонзился срезанный шест. Тарлтон исчез в кружении матерчатого задника сцены, словно провалился в колодец, который был на нем нарисован.
Прежде чем зрители успели вскочить со своих кресел, на театр обрушился второй удар. Прилетевшее со стороны реки пушечное ядро прошило одну стену, пролетело в футе над головами и вылетело сквозь другую, не причинив никому вреда.
— Мятежники! Нападение! Штурм! — заголосили в зале, который в одно мгновение превратился в сущий Бедлам. Мужчины и женщины, не обращая внимания ни на пол, ни на возраст, ни на чины, чуть ли не по головам друг у друга рвались к выходу.
Фон Шлабен и его телохранители куда-то исчезли, а у ног Джека шумно чертыхался запутавшийся в складках ткани задника Тарлтон. Не зная даже, откуда взялась в его руке сила, Джек вонзил острие сабли прямо в отверстие нарисованного колодца. Удар наугад, к сожалению, пришелся по какой-то деревяшке, но Джек, по крайней мере, смог порадоваться воплю ярости и страха, вырвавшемуся из извивающегося кокона. Потом на сцену хлынули люди и оттеснили его от врага.
С большим трудом Джеку удалось протолкнуться сквозь охваченную паникой толпу к Луизе, которая рвалась навстречу ему.
— Джек! Я думала, что он убьет тебя!
— Он тоже так думал!
Когда следующее ядро пролетело над крышей, толпа прижала их друг к другу, и он обнаружил, что губы их встретились.
— Ты доверяешь мне? — спросил он, разжав наконец объятия.
— Да.
— Тогда отправляйся к себе, убедись, что за тобой нет слежки, собери все, что может уместиться во вьюках, а я через час приведу туда пару лошадей.
Девушка заколебалась.
— Луиза, если мы с тобой сегодня же не убежим, то погибнем, и ты, и я. Ты разоблачена... ибо твой «Катон» водит дружбу с Андре. Давай воспользуемся этой суматохой как прикрытием.
Она, однако, все не могла решиться.
— Луиза, я понимаю твои сомнения, но мы вполне сможем обсудить все наши проблемы потом, когда окажемся в безопасности.
Наконец она кивнула, поцеловала его и исчезла в людской сутолоке. Джек повернулся в другую сторону.
«Один час, — думал Джек. — Господи, хоть бы успеть за час!»
* * *
Ему потребовалось два, ибо улицы были забиты войсками, спешно направлявшимися навстречу напавшим мятежникам. Город был полон гражданских, бежавших оттуда, где разгоралось сражение.
Шестнадцатый полк, поднятый по тревоге, уже отбыл, и в полковых конюшнях остался всего один конюх. Естественно, он не стал задавать вопросы офицеру, взявшему из стойла собственного скакуна, полковую лошадь в качестве запасной и двухнедельный запас овса.
Все прочее Джек забрал из полкового Офицерского собрания, радуясь тому, что оставил большую часть своих немногочисленных вещей там, а не на съемной квартире. Заглянуть туда за пожитками он бы не смог: фон Шлабен, Тарлтон и прочие пособники иллюминатов наверняка подстерегали его там, чтобы довести до конца свое черное дело.
В расположении полка Джек разжился всем необходимым для того, чтобы переждать некоторое время в лесу. При необходимости он мог бы продержаться там целую зиму, подобный опыт у него уже имелся.
Когда Джек, пробираясь по переулку позади дома Луизы, подвел коней к черному ходу и привязал их, на колокольне стоявшей на углу церкви зазвонил колокол. Полночь. Звуки боя к тому времени стихли: мятежников отогнали от города или они отступили сами. Эта атака была самой крупной, однако далеко не первой: Вашингтон постоянно тревожил англичан, не давая им покоя даже в столице.
Дом выглядел покинутым, фонарь над парадным входом не горел. Задняя дверь стояла открытой, но света не было и там. Луиза приняла меры предосторожности.
На ощупь, как крот, Джек добрался до лестницы, молча поднялся наверх и лишь на площадке верхнего этажа шепотом позвал:
— Луиза!
Тишина продлилась чуть дольше, чем требовалось для ответа, а когда из спальни все же донеслось тихое: «Я здесь», что-то в голосе девушки побудило Джека потянуться за одним из двух висевших на поясе пистолетов. Щелчок взведенного курка показался оглушительным в темном, погруженном в молчание доме. Медлить было нельзя, и Джек, приставив ствол к двери, толкнул ее.
Она отворилась с уже знакомым ему скрипом.
В помещении царил почти полный мрак, лишь у окна, впускавшего в комнату ночь, оттенок темноты был не столь густым. А в следующее мгновение тьму с пугающей неожиданностью прорезал свет. На письменном столе стояла зажженная и накрытая шляпой лампа; теперь эту шляпу сняли.
После непроглядной темноты свет лампы слепил, словно полуденное солнце. Джек прищурился, чтобы увидеть цель, но, поняв, что в комнате находится около пяти человек, медленно опустил ствол.
— Джек, дорогой, заходите, заходите, пожалуйста.
Сидевший за письменным столом Джон Андре обернулся посмотреть на него.
— И положите этот пистолет, ладно? Право же, он вам больше не понадобится.
Джек постоял на пороге, пока его глаза не приноровились к свету и он смог разглядеть присутствующих. Один солдат стоял у окна, за спиной Андре, другой положил мушкетон на комод. Энтони Гервей, Боб Акр по пьесе, находился возле. В одной руке он держал пистолет, другая лежала на плече Луизы, сидевшей опершись спиной о изголовье.
— Джек, я...
Она попыталась встать, но младший лейтенант надавил ладонью на ее плечо.
— Не волнуйтесь так, дорогая, он знает, что это не ваша вина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98