— Да! — сказал Сен-Ле смеясь. — В самом деле забавное желание!
— А чем ответил Шароле? — спросил граф. — Какое желание загадал он, в свою очередь. Вы помните?
— Не совсем, — отвечал Морлиер с некоторым замешательством.
— Граф де Шароле, — продолжал граф, — пожелал барону взять в любовницы через месяц первую девушку, замужнюю женщину или вдову, которую он встретит, выходя из таверны, будь она стара, безобразна, дряхла, или четыре дня подряд носить парик из кабаньей шкуры.
— Одно желание стоило другого! — заметил Сен-Ле улыбаясь.
— Но откуда вы-то все это знаете? — спросил Морлиер. — Ведь вы не ужинали с нами!
— Я знаю то, что мне нужно знать, — ответил граф А, — и всегда бываю там, где должен быть.
— Стало быть, вы обладаете даром быть невидимым и между тем присутствовать везде?
— Вы говорите, что в 1725 году сидели в тюрьме?
— Совершенно верно.
— Вас посадили в тюрьму 30 января, а выпустили 30 июля — так?
— Так, месье.
— В этом самом году, весной, — обратился граф к Бриссо, — вы продавали букеты в саду Пале-Рояль?
— Да, — отвечала Бриссо с удивлением, — я этого не забыла. Но как вы это помните? Я была цветочницей всего полгода.
— Да, вы начали продавать букеты 12 января в том самом году.
Бриссо вздрогнула, как будто воспоминание об этой дате произвело на нее сильное впечатление.
— 12 января! — повторила она.
— В этот самый день вы продали свой первый букет? — спросил граф.
— Да… Но откуда вам известно, что в этот самый день я продала мой первый букет?
Граф не ответил. Бриссо смотрела на него, не смея продолжать расспросы.
— Как много вам известно, граф! — сказал Морлиер, с наслаждением попивая превосходное вино. — Право, мне кажется, что вы знаете все на свете.
— Хотите доказательство? — спросил граф.
— Ну да. Ничто не делает ужин столь приятным, как беседа с человеком таких необыкновенных достоинств, граф.
Поклонившись графу, Морлиер налил себе очередной стакан ронского вина. Бриссо смотрела на графа, стараясь вызвать былые воспоминания. С начала ужина она не принимала никакого участия в разговоре до тех пор, пока граф не заговорил с ней. Устремив на него взгляд, она упорно припоминала, где видела этого человека, но никак не могла вспомнить. Сен-Ле, по-видимому, мало обращавший внимания на то, что происходило вокруг него, занимался только ужином: он накладывал кушанья, наполнял стаканы, разговаривал со своим соседом справа, со своей соседкой слева с живостью и с увлечением, которые шевалье де Морлиер оценил по достоинству.
— Вернемся к тому ужину в ночь на 1 января 1725 года, — резко сказал граф.
XXVI
Протокол
— Когда все желания были загаданы, — продолжал граф А, — принц Конти, выбранный председателем собрания, велел написать протокол заседания в двенадцати экземплярах на белом атласе. Каждый собеседник должен был хранить свой экземпляр в продолжение целого года. Вот один из двенадцати экземпляров.
Граф А вынул из кармана жилета кусок шелковой материи, которую положил на стол. На материи в рамке из гербов крупными буквами было написано кистью:
«ПРОТОКОЛ БЛАГОРОДНОГО ЗАСЕДАНИЯ КУТИЛ, проходившего в первый час первого дня 1725 года в трактире „Царь Соломон“, в комнате № 7.
В минуту, когда пробило полночь и мы переходили из одного года в другой, любезные собеседники обменялись взаимными пожеланиями.
Формальное обязательство было принято любезным собранием для исполнения этих пожеланий во избежание наказаний, означенных против каждого желания.
Список пожеланий:
Принцу Конти: найти лучшего повара во всей Франции,
или никто из нас не будет у него ужинать.
Герцогу Ришелье: посольство в Вене
или пойти в монахи на целый год.
Герцогу Фиц-Джемсу: быть обманутым шесть раз
или быть верным шесть месяцев.
Виконту де Таванну: располагать нами в продолжение двадцати четырех часов
или быть в нашем распоряжении двадцать четыре часа.
Графу де Конфлану: любовь г-жи де При
или ненависть госпожи де Буффлер.
Маркизу де Креки: дать три удара шпагой
или получить три удара шпагой.
Графу де Коаньи: счастье в игре
или несчастье в любви.
Герцогу де Лозену: не быть янсенистом
или съесть змею.
Графу де Рие: обладать Авесной, Жевр и Собран
или праздновать Флажеланов.
Шевалье де Морлиеру: просидеть шесть месяцев в тюрьме
или получить наследство.
Графу де Шароле: отбить за неделю любовницу первого дворянина или буржуа, которого он встретит сегодня утром после полудня,
или носить четыре дня желтый костюм.
Барону де Монжуа: через месяц стать любовником первой девушки, замужней женщины или вдовы, которую он встретит, выходя из этого трактира, даже если эта девушка, замужняя женщина или вдова будет старой, безобразной и дряхлой,
или носить четыре дня парик из кабаньей шкуры».
Следовали подписи двенадцати дворян.
— Да! — вскричал Морлиер. — Я помню! У меня был такой же протокол, он пропал, когда меня посадили в тюрьму.
— Я не буду рассказывать об окончании этого ужина, — сказал граф А, — все дождались рассвета, чтобы выйти из-за стола, и договорились не расставаться до полудня из-за двух последних пожеланий барону и графу.
— Так все и было!
— Барону выпало идти первым, шестеро дворян должны были встать напротив трактира на другой стороне улицы, трое — поместиться справа от двери, еще трое — слева. Де Монжуа был волен пойти направо или налево, куда захочет, в сопровождении всех своих товарищей, которые будут следовать за ним по обеим сторонам улицы, пока не встретят первую особу женского пола. В этот ранний час улицы были не очень многолюдны. Не встретив ни души, барон дошел до площади Лувра, там в раздумьях постоял минуту напротив дворца. Он начал чувствовать некоторое беспокойство, и сердце его сжималось, хотя он сам не знал отчего. Монжуа посмотрел направо, потом налево — не было никого. Наконец он повернул налево, к монастырю Сен-Жермен. В ту минуту, когда он проходил мимо паперти, он увидел женщину, закутанную в мантилью так, что ее лица видно не было. Барон вздрогнул: приключение началось, и надо было его продолжать. Женщина, увидев перед собой двенадцать человек, остановившихся и смотревших на нее, в ужасе отпрянула назад…
— Этим движением она отбросила свою мантилью, — подсказал Морлиер, — и мы увидели самое восхитительное личико, какое только можно вообразить. Все вскрикнули. Ужас ее был огромен. Барон подошел к ней и успокоил. Таким образом началось их знакомство. Как видите, память у меня превосходная.
— Слуга, проинструктированный заранее, — продолжал граф А, — должен был следить за этой женщиной и узнать необходимые сведения. Женщина, успокоенная благосклонными словами Монжуа, продолжила свой путь к набережной Эколь;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126