Я дразнила его каждое утро! Я видела, что скоро он пожалел, что поставил этот крестик! Но он держал свое слово, он был настоящим джентльменом, он был такой.
Когда наступило двадцать третье, я пришла в его кабинет с зарей – но он пришел еще раньше! – она вздохнула, отдаваясь воспоминаниям. – Ах, он был пылким мужчиной, он был такой, – она улыбнулась. – Первый раз никогда не забудешь, правда, моя леди?
Я перевела дыхание.
– Надо же, вы увидели его на лошади и влюбились в него!
Бабушка Витерс искоса взглянула на меня.
– Я бы не назвала это любовью, моя леди. Помните, что в Священной Книге говорится о жажде плоти? По-моему, моя плоть жаждала его плоти, а его плоть – моей. Мы понимали друг друга, понимали, – я изумилась еще больше. – Вода кипит, – она с кряхтением встала на ноги и занялась чайником.
Когда она снова уселась, я напомнила:
– А Молли?
– Да, припоминаю, что я чувствовала в то утро, когда впервые взяла в руки Молли. Кажется, что ничего не может быть лучше, правда? А мужчинам, им все равно, – фыркнула она.
– А ее светлость узнала об этом? Бабушка Витерс была шокирована.
– Конечно, нет – он не позволил бы ничего, что задело бы ее. Он о ней заботился. Она была такой нежной леди – слишком нежной для его светлости, должна заметить. Ему нужна была женщина, которая умела бы прикрикнуть на него. Все мужчины веду себя как быки, только дай им возможность.
– Лео, не такой.
– Вы же еще не давали ему возможность, так? И совершенно правильно. Так о чем я? Ах да, о Лондоне.
– О Лондоне?
– Он нашел там для меня милый домик. Два-три дня в неделю он всегда проводил в нем со мной. Ко мне приехала Мод, чтобы создать видимость приличий. Она взяла на себя заботу о Молли. Я еще не была готова подрезать себе крылышки, но Мод, она всегда была выдержанной. Его светлость заплатил за ее обучение швейному делу, и она сумела сделать карьеру.
Да, пять лет мы с ним славно проводили времечко. Затем родился его светлость, его леди умерла – и он сломался. В одночасье стал стариком. Он назначил мне хорошее содержание, я вернулась сюда и вышла замуж за Дэна Витерса. Я всегда нравилась Дэну. Мод осталась в городе, пока Молли не выросла. А я была брошена, поэтому мне хотелось как-то устроиться. Чай заварился, моя леди, давайте, я налью вам чашечку.
Я смотрела, как бабушка Витерс пьет чай, и думала об ее рассказе. Мне не терпелось вернуться домой и рассказать всю историю Лео. Я знала, что он, конечно, как и я, будет шокирован, когда узнает, что она соблазнила его отца, но все равно не могла не чувствовать тайного восхищения бабушкой Витерс. Да, она была отчаянной женщиной!
Перед званым ужином я нервничала, но все прошло прекрасно. Я видела, что сэру Джорджу нравится разговаривать с Аннабел. Лео усиленно сводил их, но я сказала ему, что в этом не будет пользы, помня историю, которую услышала от Аннабел в ее последнее посещение. Перед вечером она начала рассказывать мне, как лазила по горам в Швейцарии, но вдруг ее лицо омрачилось:
– Я пытаюсь очиститься, Эми, но не могу.
– Очиститься?
– После Парижа. Не знаю, что нашло на меня тогда. «Соус к гусаку пойдет и к гусыне!» – искривила она губы. – Все, чего я добилась – опустилась до уровня Фрэнсиса и подвела его.
– Но... он вел себя так же.
– Знаю, но он не представлял себе ничего лучшего, теперь я это поняла, – она взглянула на меня. – Я пошла, посетить его «дядю» Жан-Поля – ты о нем слышала. Я думала... ох, даже не знаю, что и думала. Но после встречи с ним я наконец поняла Фрэнсиса. Как он мог стать другим, если такой мужчина разыгрывал перед ним отца? Ты знаешь, что он отец Фрэнсиса? Фрэнсис сказал мне об этом. Я помню, как он сказал мне: «Знаешь, я всегда иду к дяде Жан-Полю, когда попадаю в переделку. Он никогда не поучает и не стыдит. Он всегда говорит одно: «В таких случаях есть единственное правило, Фрэнсис – никогда ни о чем не жалей!» Затем он смеялся и выводил меня из любых затруднений, в какие бы я ни попадал».
Аннабел наклонилась ко мне, ее серые глаза потемнели от гнева.
– Знаешь, Эми, Фрэнсис сказал мне, что когда ему исполнилось шестнадцать лет, Жан-Поль повел его в свой любимый бордель! «Чтобы научить быть мужчиной». Какая мерзость! Только теперь я поняла, как это повлияло на Фрэнсиса. Он вел себя так только потому, что не знал ничего другого, а я не нашла ничего лучшего, как изобразить из себя проститутку! – она содрогнулась. – Теперь, когда я вижу фигуру в форме RFG, просто не представляю, что делать, если вдруг встречу того мужчину, – она на мгновение зажмурилась.
Я не знала, как утешить Аннабел, но она уже сменила тему:
– Вижу, ты поладила с Лео.
– Да, теперь он все понял... насчет Фрэнка.
– А я собиралась попытаться помирить вас, если он все еще упрямится. Я хотела объяснить Леонидасу, как великодушно с твоей стороны было сделать то, что следовало сделать мне, – она взглянула на меня в упор. – А теперь я могу только поблагодарить тебя за то, что ты утешила Фрэнсиса. Знаешь, я ездила на его могилу. Подумала – хоть это я для него сделаю. Я стояла перед простым деревянным крестом, и чувствовала гордость за Фрэнсиса, – ее глаза заблестели от непролитых слез. Я знала, что они так и останутся непролитыми – Аннабел всегда была стойкой.
Перед отъездом она сказала нам:
– Знаете, Флоре пора рассказать правду, пока она еще помнит Фрэнсиса. Она – его ребенок, а он умер геройски. Он имеет право на ее память.
Я взглянула на Лео.
– Да, Аннабел, ты права, – тихо сказал он. – Мы обязаны, сделать это для него.
Мы вместе рассказали об этом Флоре. Ее голубые глаза широко раскрылись от удивления, она неуверенно потянулась к Лео.
– Папа? – в ее голосе звучал тревожный вопрос. Лео привлек ее к себе, а я нежно сказала:
– Папа был отцом дяди Фрэнка, значит, теперь он – твой дедушка, а это не хуже, чем папа.
Прижавшись головой к его груди, она удовлетворенно кивнула. Другой секрет, секрет рождения Фрэнка, она не узнает никогда.
Всю эту осень Фрэнк занимал наши мысли, потому что в Истоне, как в каждом городе и селе, собирались поставить памятник погибшим. Место для нашего памятника, было выбрано на лужайке в начале сельской улицы, где его можно будет видеть каждый день.
Было горе, но была и надежда. Другие женщины, как и я, вынашивали младенцев, а в ноябре и Клара сказала мне, что ее подозрения превратились в уверенность. Ее лицо сияло, и я обняла ее:
– Ох, как я за тебя рада, Клара!
– Это так долго не получалось, что мы начали сомневаться, все ли делаем правильно! – Клара засмеялась, но затем посерьезнела. – Может быть, и к лучшему, что я не понесла раньше. Поначалу вся моя любовь была нужна Джиму. А теперь он так же доволен, как и я.
Наступило Рождество. Утром мы взяли с собой детей в церковь. Лео теперь иногда ходил со мной по воскресеньям в церковь, а в январе был на воскресной службе две недели подряд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109