OCR: Dinny; SpellCheck: Elenor
«Маргарет Уэй «Повелитель Долины»»: Радуга; Москва; 2008
ISBN 978-5-05-007042-5
Аннотация
Жизнь неутомимой труженицы Аланы Кэллахан тяжела и безотрадна – пьянство отца ввергло некогда процветающую овцеводческую ферму в разорение. Преуспевающий сосед Гай Радклифф хочет помочь, но гордая девушка решительно пресекает любые его попытки…
Маргарет Уэй
Повелитель Долины
Глава первая
Алана пробудилась прежде птах. Много потребовалось времени, чтобы это стало ее обыкновением. А все потому, что долина, над которой возвышался дом, непреодолимо манила девушку в эту безлюдную пору перед первым лучом рассвета. Именно тогда красота особого рода словно дымкой окутывает окрестности, а таинственные тени сгущаются настолько, что полностью преображают ландшафт. Повсюду в лощине – мрачные буераки такой непроницаемой черноты, что воображение невольно населяет их всяческими сущностями. А предрассветная темень приобретает свою особенную прохладную шелковистость, которая сменяет уютную тяжесть бархатного одеяния глубокой и влажной ночи, будоражаще действует на сонный разум, на разомлевшее в постели тело.
И в тот короткий промежуток, когда тишина особенно зловеща и до первого всплеска зари остается крохотный миг, прихоть ума успевает загнать сознание в такие дальние дали, каких ни один даже самый фантастический сон не способен достичь.
Порой одинокий зимородок окликает Алану посреди тишины, и все сооруженное капризом воображения тотчас распадается на мельчайшие крупицы, оставляя девушку с растерянной полуулыбкой на губах и какой-то запрятанной внутри очарованностью. Запрятанной до следующего предрассветного часа, которых в копилке ее памяти собралось уж немало, потому что каждый день, не исключая выходных и праздников, она начинала именно так. С некоторых пор ей больше не нужны были ни петухи, ни будильники с их истерическими призывами, когда тело начинает протестовать и упрямиться, как в ответ на любое принуждение.
Теперь же само тело и побуждало Алану открыть глаза, наслаждалось утренней прохладой и побуждало к ранней прогулке.
Запахнувшись в плед, Алана сходила с крыльца и неспешно брела, завороженно озираясь. В царящем безмолвии она видела себя властительницей таинственной страны, которая простиралась насколько хватало глаз, но при этом без труда вмещалась в ее сердце.
Босыми стопами она различала травы, подминаемые, но неизменно восстающие вновь. Прохладный воздух струился и колыхал подол ночной сорочки, который очень быстро становился влажным и облеплял икры. Плечи зябко подрагивали, но ноги сами продолжали нести ее все дальше и дальше от дома. Девушка подчинялась этой воле…
В миг, когда краски начинали проглядывать сквозь мрак, она замирала. Горизонт был по-прежнему бесцветен, но листья уже отливали слабыми оттенками зелени, а с холма, коронованного пышной рощей, начинали доноситься первые звуки рождающегося дня, слабые и обрывистые, но возобновляющиеся с большей силой. И тогда же восточный край начинало золотить – а когда и румянить – акварельными красками.
Алана спешила повернуть к дому, чтобы с веранды, забравшись с ногами в плетеное кресло, укутавшись уютно в просторный плед, уже не отрывая глаз наблюдать аметистовый рассвет, так сказать, из императорской ложи следить за представлением, дающимся в ее честь. У Аланы безграничный обзор, благодаря тому, что дом и просторная веранда, примыкающая к нему, стоят на некотором возвышении. Ей открывается вся рассветная долина. Идиллические виды сельской Австралии.
Звезды еще мерцают на сизом полотне неба, когда розовеющими рифами всходит солнце.
И вот уже сад полон ярких цветов, которые распахиваются свету, занимаются тонкие струйки ароматов, сбрызнутых росой. Пестрые ковры клумб, изящные ширмочки кустарников, колоннада деревьев… Внутреннее убранство сада схоже с райским.
«Шиповная гряда» была для Аланы средоточием всей жизни. Но в нынешнюю пору усадьба находилась отнюдь не в лучшем своем состоянии, хотя и оставалась для девушки наикрасивейшим уголком земли.
Эту землю знали ее босые стопы с самых ранних детских лет. Каждый уголок Алана помнила еще по младенческому благоговейному страху, и терпкие садовые ароматы, приправленные эвкалиптовой свежестью, были знакомы ей все до единого. Ее легкие занемогали, если долго не вдыхали здешнего воздуха.
Новый день – новый бой в ее битве за выживание.
Алана бодро хлопнула ладонями по перилам веранды и пошла в дом.
Последние три года, невзирая на ее упорный труд и страстное желание воспрянуть, ферма находилась в упадке. И виной тому была засуха. Фермеры боролись с ней во все времена, но часто без особого успеха. Прогресс принес решение этой проблемы, но приложение прогрессивных методов требовало значительных затрат, которые немыслимы для хозяйства, истощенного засухой.
Ее отец – фермер от Бога – крепкий и закаленный, но уже немолодой, отчаялся. Он позволил невзгодам себя сломить, впал в беспробудное пьянство, и вряд ли теперь отдавал себе отчет в происходящем с его землей.
И личность Гая Радклиффа, которого Алана за глаза прозвала Повелителем Долины, тоже не вызывала особого доверия, хотя он и предложил ее отцу помощь. Но люди, подобные Рад-клиффу, как полагала девушка, сначала предлагают помощь, потом начинают выдвигать свои условия, потом требуют их соблюдения, а после… После они без труда получают то, на что зарились с самого начала. Гая Радклиффа Алана знала плохо, но мнение на его счет сформировалось само собой.
Лично Гай Радклифф, хозяин легендарного овечьего царства «Уонгари», вызывал в девушке двойственные чувства. Безусловно, прежде прочих была опаска, следствие врожденной осмотрительности, но он еще имел исключительную способность вгонять ее в ступор каждым своим появлением. Она цепенела и конфузилась, ненавидя себя и его за это. Но самого Гая Радклиффа Алана ни в чем не могла упрекнуть, кроме того, что он слишком удачлив, слишком богат и слишком известен как филантроп.
Впрочем, в овцеводстве Гай был новичок. Несколько лет он проработал управляющим, развивая фамильный винный бизнес, сколотил немалый личный капитал, после чего решил еще дальше забраться в сельскую глушь. И здесь, в глуши, он взял в свое ведение самое лакомое скотоводческое хозяйство. Помимо овечьей шерсти, которая высоко ценится в Австралии и за ее пределами, и вина, которое позволило ему так разбогатеть, были у него ещетенистые оливковые рощи, красивые и быстрые лошади, дорогие увлечения и изысканный вкус. Всякий раз, когда Алана видела его, он был одет в шикарный костюм из тонкой шерсти, в шелковую рубашку или в изумительный кашемировый джемпер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26