Он ослаб именно тогда, когда от него требовались действия. Мысль об этом была невыносима. Ему казалось, что его собственное тело участвует в тайном заговоре против него. У него и без того проблем хватает: где-то неподалеку рыщут по лесу, разыскивая его, полицейские, времени остается слишком мало, и у него нет оружия. Да еще эта упрямая, жизнерадостная леди, прикованная цепью к его щиколотке.
Николас поднял с земли флягу и отпил воды, сожалея, что это не обжигающее, бодрящее виски.
— Ты права. Зачем зря беспокоиться? — Он утер губы тыльной стороной ладони. — Ведь речь идет всего-навсего о жизни и смерти.
Упрямая леди продолжала глядеть в ночное небо, ничуть не встревожась от его слов.
— И я так думаю. Тебе не кажется, что, если бы нам было суждено умереть, мы умерли бы в пещере? Или разбились бы вдребезги о скалы в водовороте? Или нас разорвали бы собаки на берегу реки?
— Я не верю в судьбу, мисс Делафилд.
— Я тоже, — решительно ответила она, на мгновение закрыла глаза, и голос ее зазвучал мягче: — Но мы не умерли. Мы живы. Разве этого мало? Почему ты во всем видишь только плохое?
— Я вижу не только плохое. Я вижу то, что есть. Реальность.
— Прекрасно. — Она холодно взглянула на него своими золотистыми глазами. — Будь реалистом, сколько твоей душе угодно, а я буду лежать в траве, и слушать, как шумит ветер, и глядеть на звезды, и испытывать счастье оттого, что я жива. Потому что за последние несколько дней…
— Семь дней.
— …за последние семь дней я думала, что никогда уже больше всего этого не увижу. — Она снова улеглась, сложив руки на груди. — Я будто заново вижу луну и звезды, а когда через час-другой взойдет солнце, я и им тоже буду наслаждаться. И вообще я была бы тебе благодарна, если бы ты заткнулся и не портил мне эту радость.
Николас стиснул зубы, удержавшись, чтобы не сказать ей нару ласковых слов. Обычно он не оставался в долгу, если кто-нибудь его отчитывал, тем более, если нравоучения исходили от женщины, но спорить с этой строптивой леди было бесполезно: ее не вразумишь.
Подавив раздражение, он принялся швырять в ручей камни, пробуя, осталась ли сила в левой раненой руке.
Воцарилось тяжелое молчание, нарушаемое лишь потрескиванием костра да журчанием ручья, сбегающего по склону в нескольких ярдах от них. Теплый ветерок ерошил его волосы. Где-то слева от них шуршал маленький зверек, пробираясь сквозь заросли, серебристые звезды отражались в неглубоких водах ручья.
Конечно, думал он, бросая в воду камешки, не сложись так неудачно обстоятельства, ему наверняка здесь понравилось бы. Есть много приятных вещей, которыми могут заняться на мягком травяном ковре в лунную ночь мужчина и женщина.
Он стал тренировать правую руку, пытаясь переключить свои мысли на другой, менее опасный предмет. У него нет времени на удовольствия. Он должен восстановить силы, чтобы как можно скорее выбраться отсюда.
— Я думаю, что с нами все будет в порядке. — Мисс Делафилд неожиданно прервала молчание.
Он размахнулся, но так и не бросил камень.
— Да? На каком же основании вы так думаете?
— Да без всяких оснований. Просто я верю, что так будет.
Он, наконец, бросил камень и насмешливо сказал:
— Подумать только, а ведь я начал считать тебя умной.
— Извини, — сказала она в ответ, — я должна была догадаться. Ведь ты слишком большой реалист, чтобы верить кому-нибудь, кроме себя.
— Вы правильно поняли, леди.
— Все у тебя спланировано заранее, не так ли? Ты — и никто другой — командуешь парадом.
— И это правильно.
— Ты просто самонадеянный и бессердечный тип, не способный ни во что верить. Даже любить ты не способен. — Она заглянула ему в глаза. Он промолчал, и она отвернулась.
Николас понимал, на что она рассердилась, но решил не обращать на нее внимания. А это, черт возьми, нелегко сделать, если не можешь отойти от человека более чем на два фута. Он почувствовал укол раскаяния. Он обязан ей жизнью. Если бы не она, он погиб бы в пещере. Она все время была рядом, охлаждала его лоб, шептала какие-то ободряющие слова, успокаивала его. Он погибал, вечная тьма была готова навсегда поглотить его.
Это она вернула его к жизни. Она ухаживала за ним так, как давным-давно никто о нем не заботился. А теперь он делает вид, как будто ничего этого не было. Николас посмотрел вдаль, убеждая себя, что нет никаких причин чувствовать себя виноватым и вообще что-нибудь чувствовать. Да, он не выжил бы без нее, но ведь они с самого начала договорились, что будут поддерживать друг друга. Очень справедливая сделка. И условия достаточно простые.
По крайней мере так ему казалось всего несколько дней назад. Он даже подумывал, не убить ли ее, ведь она могла оказаться опасной для него. Она и сейчас опасна, как любой человек, знающий его тайну.
Конечно, о том, чтобы причинить ей какое-нибудь зло, больше не могло быть и речи.
Все у тебя спланировано заранее, сказала она. Николас закрыл глаза. Проклятие! Хотел бы он, чтобы это было правдой. Он и не заметил, как все запуталось и усложнилось. Он не хотел, чтобы отношения между ними изменились, не хотел испытывать никаких чувств к ней. Ему нужно думать только о себе, как это всегда бывало раньше. Это единственный способ выжить.
Поэтому он и не говорил больше ни слова о том, что произошло в пещере. Ведь он поблагодарил ее, разве этого мало? И не все ли ему равно, злится она или обижается? Ему это… безразлично…
Он возмущенно взглянул ей в спину. За всю жизнь ни одна женщина не приводила его в такое замешательство. Что, черт возьми, она с ним проделывает?
Правда, в данный момент она не делала ничего, а просто сидела, уставившись в темноту и упрямо расправив плечи, по которым разметались белокурые волосы. В золотистом свете костра и серебристом звездном свете она смотрелась почти величественно.
Величественная, холодная, далекая.
В пещере он видел ее совсем другой. Он отлично помнил, как его разбудило прикосновение кончиков пальцев к его груди.
В этом прикосновении было любопытство, смешанное с самым чистым в мире желанием, зарождающимся у него на глазах. Он видел, как оно рождалось, но в тот момент был настолько беспомощен, что не мог на него ответить.
Ну что ж, теперь он больше не беспомощен, усмехнулся Николас, эта мысль волной прокатилась по телу, обжигая, как глоток крепкого вина.
Упрямая леди сидела совсем рядом. Она казалась холодной и далекой, но он помнил ее робкие прикосновения. Возможно, она тогда сама себя не понимала, но он видел, как в ней зарождается страсть, видел это в ее затуманившихся глазах, когда их взгляды встретились.
Он почувствовал, как участилось дыхание, ощутил знакомый жар внутри. Разум подсказывал, что ему не следует идти на поводу инстинкта, но уверенность в том, что их желания совпадают, сделала его желание нестерпимым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
Николас поднял с земли флягу и отпил воды, сожалея, что это не обжигающее, бодрящее виски.
— Ты права. Зачем зря беспокоиться? — Он утер губы тыльной стороной ладони. — Ведь речь идет всего-навсего о жизни и смерти.
Упрямая леди продолжала глядеть в ночное небо, ничуть не встревожась от его слов.
— И я так думаю. Тебе не кажется, что, если бы нам было суждено умереть, мы умерли бы в пещере? Или разбились бы вдребезги о скалы в водовороте? Или нас разорвали бы собаки на берегу реки?
— Я не верю в судьбу, мисс Делафилд.
— Я тоже, — решительно ответила она, на мгновение закрыла глаза, и голос ее зазвучал мягче: — Но мы не умерли. Мы живы. Разве этого мало? Почему ты во всем видишь только плохое?
— Я вижу не только плохое. Я вижу то, что есть. Реальность.
— Прекрасно. — Она холодно взглянула на него своими золотистыми глазами. — Будь реалистом, сколько твоей душе угодно, а я буду лежать в траве, и слушать, как шумит ветер, и глядеть на звезды, и испытывать счастье оттого, что я жива. Потому что за последние несколько дней…
— Семь дней.
— …за последние семь дней я думала, что никогда уже больше всего этого не увижу. — Она снова улеглась, сложив руки на груди. — Я будто заново вижу луну и звезды, а когда через час-другой взойдет солнце, я и им тоже буду наслаждаться. И вообще я была бы тебе благодарна, если бы ты заткнулся и не портил мне эту радость.
Николас стиснул зубы, удержавшись, чтобы не сказать ей нару ласковых слов. Обычно он не оставался в долгу, если кто-нибудь его отчитывал, тем более, если нравоучения исходили от женщины, но спорить с этой строптивой леди было бесполезно: ее не вразумишь.
Подавив раздражение, он принялся швырять в ручей камни, пробуя, осталась ли сила в левой раненой руке.
Воцарилось тяжелое молчание, нарушаемое лишь потрескиванием костра да журчанием ручья, сбегающего по склону в нескольких ярдах от них. Теплый ветерок ерошил его волосы. Где-то слева от них шуршал маленький зверек, пробираясь сквозь заросли, серебристые звезды отражались в неглубоких водах ручья.
Конечно, думал он, бросая в воду камешки, не сложись так неудачно обстоятельства, ему наверняка здесь понравилось бы. Есть много приятных вещей, которыми могут заняться на мягком травяном ковре в лунную ночь мужчина и женщина.
Он стал тренировать правую руку, пытаясь переключить свои мысли на другой, менее опасный предмет. У него нет времени на удовольствия. Он должен восстановить силы, чтобы как можно скорее выбраться отсюда.
— Я думаю, что с нами все будет в порядке. — Мисс Делафилд неожиданно прервала молчание.
Он размахнулся, но так и не бросил камень.
— Да? На каком же основании вы так думаете?
— Да без всяких оснований. Просто я верю, что так будет.
Он, наконец, бросил камень и насмешливо сказал:
— Подумать только, а ведь я начал считать тебя умной.
— Извини, — сказала она в ответ, — я должна была догадаться. Ведь ты слишком большой реалист, чтобы верить кому-нибудь, кроме себя.
— Вы правильно поняли, леди.
— Все у тебя спланировано заранее, не так ли? Ты — и никто другой — командуешь парадом.
— И это правильно.
— Ты просто самонадеянный и бессердечный тип, не способный ни во что верить. Даже любить ты не способен. — Она заглянула ему в глаза. Он промолчал, и она отвернулась.
Николас понимал, на что она рассердилась, но решил не обращать на нее внимания. А это, черт возьми, нелегко сделать, если не можешь отойти от человека более чем на два фута. Он почувствовал укол раскаяния. Он обязан ей жизнью. Если бы не она, он погиб бы в пещере. Она все время была рядом, охлаждала его лоб, шептала какие-то ободряющие слова, успокаивала его. Он погибал, вечная тьма была готова навсегда поглотить его.
Это она вернула его к жизни. Она ухаживала за ним так, как давным-давно никто о нем не заботился. А теперь он делает вид, как будто ничего этого не было. Николас посмотрел вдаль, убеждая себя, что нет никаких причин чувствовать себя виноватым и вообще что-нибудь чувствовать. Да, он не выжил бы без нее, но ведь они с самого начала договорились, что будут поддерживать друг друга. Очень справедливая сделка. И условия достаточно простые.
По крайней мере так ему казалось всего несколько дней назад. Он даже подумывал, не убить ли ее, ведь она могла оказаться опасной для него. Она и сейчас опасна, как любой человек, знающий его тайну.
Конечно, о том, чтобы причинить ей какое-нибудь зло, больше не могло быть и речи.
Все у тебя спланировано заранее, сказала она. Николас закрыл глаза. Проклятие! Хотел бы он, чтобы это было правдой. Он и не заметил, как все запуталось и усложнилось. Он не хотел, чтобы отношения между ними изменились, не хотел испытывать никаких чувств к ней. Ему нужно думать только о себе, как это всегда бывало раньше. Это единственный способ выжить.
Поэтому он и не говорил больше ни слова о том, что произошло в пещере. Ведь он поблагодарил ее, разве этого мало? И не все ли ему равно, злится она или обижается? Ему это… безразлично…
Он возмущенно взглянул ей в спину. За всю жизнь ни одна женщина не приводила его в такое замешательство. Что, черт возьми, она с ним проделывает?
Правда, в данный момент она не делала ничего, а просто сидела, уставившись в темноту и упрямо расправив плечи, по которым разметались белокурые волосы. В золотистом свете костра и серебристом звездном свете она смотрелась почти величественно.
Величественная, холодная, далекая.
В пещере он видел ее совсем другой. Он отлично помнил, как его разбудило прикосновение кончиков пальцев к его груди.
В этом прикосновении было любопытство, смешанное с самым чистым в мире желанием, зарождающимся у него на глазах. Он видел, как оно рождалось, но в тот момент был настолько беспомощен, что не мог на него ответить.
Ну что ж, теперь он больше не беспомощен, усмехнулся Николас, эта мысль волной прокатилась по телу, обжигая, как глоток крепкого вина.
Упрямая леди сидела совсем рядом. Она казалась холодной и далекой, но он помнил ее робкие прикосновения. Возможно, она тогда сама себя не понимала, но он видел, как в ней зарождается страсть, видел это в ее затуманившихся глазах, когда их взгляды встретились.
Он почувствовал, как участилось дыхание, ощутил знакомый жар внутри. Разум подсказывал, что ему не следует идти на поводу инстинкта, но уверенность в том, что их желания совпадают, сделала его желание нестерпимым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75