Рассудок вернулся к ней. Нет, он не умер. Всего лишь потерял сознание.
— Скоро прибудет доктор, миссис Стэнфорд. — Сказала ей миссис Кросби. — Давайте разденем графа, ему должно быть удобно. Он сильно изможден.
Заглянув в глаза экономки, и не увидев в них страха, лишь озабоченность состоянием хозяина, Гейл, как сомнамбула встала с кровати.
Общими усилиями стянув с ног графа грязные сапоги, они принялись расстегивать на нем одежду. Сюртук еще не успел пропитаться кровью, чего нельзя было сказать о жилете, черное пятно на сером фоне уже успело достигнуть размеров чайного блюдца. Гейл лихорадочно расстегнула жилет и глухо простонала, увидев рубашку, прямо-таки алевшую от крови.
Разве при таких ранах живут? Разве от таких не умирают?..
Стоило ей добраться до его голой груди и увидеть толстый слой алых бинтов, и кровь стекающую вниз по животу, размазанную по коже, как она больше не выдержала и все же потеряла сознание.
Открыв глаза, она недоуменно моргнула. Перед ней стояла Виктория и прижав палец к губам, подавала знаки, приказывая ей выйти из комнаты. Бесшумно последовав за свекровью, Гейл обернулась, кинув обеспокоенный взгляд на Джослина, который по-прежнему спал, и скривилась, ибо шея от многочасового сидения на кресле немилосердно затекла. Но ничто, никакие неудобства в мире, не могли ее заставить не ночевать в его комнате. После злополучного обморока, из-за которого приглашенной доктор был вынужден заниматься сразу же двумя больными, прошла уже неделя. Но до сих пор Гейл неотлучно — днем и ночью находилась возле постели мужа, который по большей части спал, а если просыпался, то ненадолго.
Тихонько прикрыв за собой дверь, Гейл широко зевнула и поинтересовалась:
— Что случилось?
Виктория вот уже несколько дней, как вернулась из Бата. Правда, ее отношение к состоянию сына очень уязвило Гейл. Преспокойно поцеловав того в лоб и пробормотав, что-то вроде того, что он в хороших руках, она отправилась в свои апартаменты и больше из них не показывалась. Вот так-то вот! Ни слез, ни истерик, не беспокойства.
Виктория отступила на шаг и указала на зеркало.
— Вот это!
Не понимая, что та имеет в виду, Гейл шагнула ближе, но так ничего и не увидела.
— Ничего не понимаю… — пробурчала она и вопросительно уставилась на свекровь.
— Вот именно, что не понимаешь! А раз ты не можешь увидеть это сама, мой долг, как хорошей матери, помочь тебе разобраться.
Гейл еле сдержалась, чтобы насмешливо не пройтись на счет «хорошей матери», но все же промолчала.
— Видит Бог, я не хотела вмешиваться. Как бы мне не хотелось окружить сына заботой и вниманием, я все же смогла сообразить, что вы оба так настрадались, что никто другой вам больше и не нужен. Но так больше нельзя, Гейл. Ты только взгляни на себя. — Виктория взяла ее за подбородок и заставила Гейл взглянуть на свое отражение в зеркале. — В кого ты себя превратила? Пугало, и то симпатичнее будет. Разве тебе хочется, чтобы после пробуждения мой сын увидел эти всклоченные сальные волосы, темные круги под глазами и эту мятую тряпку, вместо платья?..
— Он еще так слаб…
— О Господи, какая ерунда! Да вы со своим доктором так часто пичкайте его снотворным, что неудивительно, что он только и делает, что спит!
— Да откуда вы знаете, как обстоят дела?!
— Не смотря на то, что я не сижу у изголовья больного, я все же интересуюсь его состоянием у доктора и Дженнингса. Послушай меня, Гейл. Довольно! Остановись! Джос сильный мужчина. Он не умирает…
Гейл задумалась. Да, конечно, она понимала, что Виктория права, но трудно пересилить собственное беспокойство. Сейчас, когда Джос слаб, еще можно обманывать себя и находить оправдания своему поведению. Но стоит ему очнуться и потребовать, чтобы она выполнила свои клятвы, то, что тогда?.. Если Джос напомнит ей об обещании покинуть его, разве от горя у нее не разорвется сердце?..
Виктории-то легко. Она не жила неделями с мыслью о том, что Джос умер. Ей легко поверить в его выздоровление, ведь она не видела, как в него стреляли, и в каком виде, тот пришел к ней. Смерть и то краше будет. А эта ужасная рана…
— Гейл, — еще более настойчивее сказала Виктория, — приди в себя!
Что ж, эта ситуация не могла продолжаться вечно. Она ведь отнюдь не трусиха! И не будет сознательно оттягивать конец, зная при этом, что занимается самообманом. Пора-пора расставлять все точки над «и». Но конечно, не в таком виде. Уж в этом-то Виктория права. О-о, она мудрая женщина. И инстинктивно угадала все.
Все эти дни, она так переживала из-за состояния Джослина, что была неспособна и думать об отдыхе. И как итог, в зеркале отражалось словно бы чужое, одутловатое, оплывшее лицо, с впавшими глазницами, потрескавшимся губами и ужасными, отвратительными волосами. И вот это страшилище и будет решать свою дальнейшую судьбу?
Гейл лихорадочно дернула за ленту звонка, вызывая прислугу и уже полчаса спустя, наслаждалась обжигающей ванной, наносила на губы мед, чтобы избавиться от сухости, намыливала волосы и нещадно терла жесткой мочалкой тело. Виктория, поняв, что ее замысел удался, удалилась «досыпать», ведь она встала в несусветную рань — пять часов утра!
Высушить волосы оказалось не так-то быстро, как Гейл на то рассчитывала, зато она успела в мельчайших деталях продумать свой гардероб.
Она надела розовое. Воздушный, легкий розовый шелк, украшенный лишь белыми гофрированными блондами по вырезу платья, полностью открывавшим плечи. Гейл знала, что этот цвет придаст ее лицу несуществующий румянец, слишком смелый вырез для домашнего платья отвлечет внимание Джослина от ее запавших глаз, а запах розовой воды, прогонит запах лекарств и спертого воздуха. Уж если он и отвергнет ее, то по крайней мере не будет жалеть…
Джос нахмурившись, наблюдал за бесшумными движениями жены.
Недосказанность, да что там, нелепость, так и витала в воздухе.
Этим утром он считал себя самым счастливым человеком на земле. То, о чем он беспрерывно молил Бога все эти недели, сбылось. Тогда, за те недели, он был готов отдать за то желание все что угодно. А в итоге получил все за бесплатно. Ну, не радоваться ли ему? Его жена рядом, живая и здоровая. Этим утром он впервые не почувствовал тяжелого дурмана, от которого хотелось лишь одного — спать, спать и спать. Он даже с аппетитом поел, неслыханная роскошь за эти недели, когда он даже вкуса пищи не ощущал. Что там, он почувствовал себя окрепшим настолько, что сам, без чьей-либо помощи дошел до ванной комнаты и чуть ли не целый час наслаждался горячей благоухающей ванной. При этом швы на ране не разошлись, кровь не текла, и казалось, что наконец-то его дела пошли на поправку. Чего еще желать? Его враги повержены, справедливость восторжествовала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74