Плетка плясала в его руке, он пользовался ею с явным удовольствием.
– Не здесь, ты, придурок. Шаю не понравится, – вмешался другой охранник, вставая между ними.
Первый охранник оглянулся и смачно сплюнул.
– А ты, пожалуй, прав, – согласился он и свернул плетку.
Айан почувствовал, как ослабло напряжение. Теперь он будет сопротивляться, он не даст себя избить просто так…
Но охранник продолжал издеваться. Он перекинул плетку через плечо, взял веревку и сделал на ее конце петлю. Подойдя вплотную, он с гнусной ухмылкой надел петлю на шею Айана.
– Мне-то наплевать, но придется теперь твоему хозяину валандаться с тобой. Как тебе нравится быть рабом, ваша милость? – он проговорил все это мерзким шепотом, чтобы никто посторонний не услышал.
Айан снова сжал кулаки. Его просто разрывало от желания убить подонка, но он сдержался. Если он свернет шею этому вонючему слизняку, то получит лишь сиюминутное удовольствие, а заплатит за это жизнью. Этот мерзавец того не стоил.
Колючая пенька больно терла шею, потому что веселящийся охранник намеренно затянул петлю потуже и дернул, протащив Айана за собой дюжину футов. Но тот едва заметил это небольшое неудобство. Шесть месяцев непрерывных мучений научили его терпению. Больше всего страдала его гордость: эта веревка на шее унижала его сильнее, чем железные кандалы на руках. Охранник – Айан не встречался с ним раньше и не знал, как его зовут, – был не лучше и не хуже других тюремщиков. Все до одного шакалы, охочие до мяса слабых. Пусть молятся Богу, чтобы помог им, если судьба сведет их опять, когда Айан снова станет самим собой.
Счастье, что его не выпороли, хотя два дня назад только за смелый взгляд его отделали так, что не было сил встать. Но почему? Его мозг, помутненный от жары или от слабости, не сразу нашел ответ: он больше не принадлежит им, они не вправе над ним измываться.
Его продали. Он освободился от этой банды садистов.
Теперь ему придется иметь дело только с хозяином.
Взгляд Айана скорее по привычке, чем сознательно прошелся вдоль веревки… На другом конце он увидел маленькую, но крепкую руку. Женскую. Его купила женщина. Поднимая глаза, чтобы рассмотреть лицо этой особы, он почувствовал жжение внутри живота. Айан знал, что это такое: стыд. А он-то думал, будто уже давно не может испытывать ничего подобного.
То, что его, как животное, продали женщине, было самым отвратительным из всего, что ему пришлось испытывать за последнее время. Когда-то, в совсем другой жизни, он бы второй раз и не взглянул на такую невзрачную и унылую даму, которая сейчас стояла перед ним, разглядывая его с решимостью и некоторым беспокойством. Маленького роста – голова ее едва доставала ему до плеча, даже когда она старалась держаться прямо, как теперь, – а ведь он сам не так уж и высок. И совершенно несимпатичная. Коренастая – вот какое слово пришло ему в голову, когда он смотрел на нее. Квадратное лицо и квадратная фигура. Грудь довольна высокая, да и бедра вполне крутые, но лишь незначительный изгиб указывал на то место, где у всех женщин обычно находится талия. Женщина явно не разбиралась в моде. Платье выцветшего бежевого цвета с разбросанными по нему оранжевыми цветами (это надо же!) ей совсем не шло, а обвисший капор выглядел просто нелепо. Даже его прекрасная брюнетка Серина, имеющая гибкую фигуру, была бы ужасна в этих тряпках.
Пока они плыли, Айан неделями лежал, скованный цепями, в темном вонючем трюме на нарах среди других заключенных. Он не сошел с ума лишь потому, что думал о будущем. Он знал, что когда корабль пристанет, его продадут с аукциона. Он станет собственностью фермера, торговца или одного из плантаторов, кто, по слухам, заправлял в этой части Нового Света под названием Каролина, как аристократы заправляли в Англии. Но Айан не намеревался долго оставаться рабом. При первой возможности он сделает все, чтобы обрести свободу, даже если придется применить к хозяину насилие. Что ж, ему не впервой. Но никогда в его планах не фигурировала женщина. Даже такая страшненькая. На насилие в отношении женщины он не способен.
Во всяком случае, был не способен. Раньше. Но обстоятельства изменились, и он вместе с ними. Каменные стены Ньюгейта и зловонное нутро корабля временно удерживали его. Эта маленькая серенькая женщина не сможет.
– Спасибо, – сказала Сузанна Джонсону, когда он отдал ей купчую.
Айан впервые услышал ее голос. Низкий и глубокий, очень мелодичный и куда более обаятельный, чем можно было предположить, судя по ее внешности. Айану неожиданно понравился этот голос. Красивый, спокойный, как колыбельная в том кошмарном сне, от которого он проснулся в цепях.
– Теперь снимите кандалы.
– Мэм? – У Джонсона отвисла челюсть.
Айан моргнул. Похоже, она собирается облегчить ему задачу.
Женщина подняла брови. Густые, прямые, намного темнее волос и очень выразительные.
– Я сказала, чтобы с него сняли кандалы. Немедленно, пожалуйста. – Несмотря на бархатистость голоса, было ясно: мадам привыкла, чтобы ей повиновались.
Айан внимательно следил за своей хозяйкой из-под полуопущенных век, которые, как он надеялся, скрывают внезапно вспыхнувший блеск в глазах.
Джонсон с беспокойством взглянул на нее и облизал губы.
– Послушайте, мэм, я не смею. Это бандит. Буйный. Мы уже на себе убедились. Он здесь за попытку убийства, вот что…
– Извините, но я не пользуюсь цепями. Я бы и с собакой так не поступила, так что снимите кандалы.
Джонсон, которого она перебила на полуслове, пожал плечами и подал знак одному из охранников выполнить волю леди. Притащили наковальню, и Айан положил на нее руки. Раздался удар металла по металлу. Вылетел один штырь, потом другой. При последнем ударе молоток задел его ладонь. Айан не обратил внимания на небольшую ранку, он привык игнорировать такие неприятности. Он был жив, и это самое главное. И он не собирался сдаваться.
Странно, но теперь, когда руки оказались на свободе, Айан стал сомневаться в благоразумии маленькой женщины. Он медленно выпрямился, стараясь не растревожить головную боль, растер затекшие запястья, потом широко раскинул руки. Мускулы спины и плеч болезненно отреагировали на это забытое движение, но то была приятная ломота: ведь почти год он не имел никакой свободы. Охранник быстро отпрыгнул назад, рука Джонсона потянулась к пистолету за поясом. Но женщина совершенно спокойно смотрела на нового работника, немного склонив голову набок и все еще сжимая в руке конец веревки. Будь Айан в лучшем состоянии, эта ситуация сильно развеселила бы его. В маленькой леди и роста было не больше пяти футов, тогда как в нем – шесть футов два дюйма босиком. Хотя она выглядела крепкой, а он был истощен, ему ничего не стоило одной рукой поднять ее, а другой свернуть ей шею.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
– Не здесь, ты, придурок. Шаю не понравится, – вмешался другой охранник, вставая между ними.
Первый охранник оглянулся и смачно сплюнул.
– А ты, пожалуй, прав, – согласился он и свернул плетку.
Айан почувствовал, как ослабло напряжение. Теперь он будет сопротивляться, он не даст себя избить просто так…
Но охранник продолжал издеваться. Он перекинул плетку через плечо, взял веревку и сделал на ее конце петлю. Подойдя вплотную, он с гнусной ухмылкой надел петлю на шею Айана.
– Мне-то наплевать, но придется теперь твоему хозяину валандаться с тобой. Как тебе нравится быть рабом, ваша милость? – он проговорил все это мерзким шепотом, чтобы никто посторонний не услышал.
Айан снова сжал кулаки. Его просто разрывало от желания убить подонка, но он сдержался. Если он свернет шею этому вонючему слизняку, то получит лишь сиюминутное удовольствие, а заплатит за это жизнью. Этот мерзавец того не стоил.
Колючая пенька больно терла шею, потому что веселящийся охранник намеренно затянул петлю потуже и дернул, протащив Айана за собой дюжину футов. Но тот едва заметил это небольшое неудобство. Шесть месяцев непрерывных мучений научили его терпению. Больше всего страдала его гордость: эта веревка на шее унижала его сильнее, чем железные кандалы на руках. Охранник – Айан не встречался с ним раньше и не знал, как его зовут, – был не лучше и не хуже других тюремщиков. Все до одного шакалы, охочие до мяса слабых. Пусть молятся Богу, чтобы помог им, если судьба сведет их опять, когда Айан снова станет самим собой.
Счастье, что его не выпороли, хотя два дня назад только за смелый взгляд его отделали так, что не было сил встать. Но почему? Его мозг, помутненный от жары или от слабости, не сразу нашел ответ: он больше не принадлежит им, они не вправе над ним измываться.
Его продали. Он освободился от этой банды садистов.
Теперь ему придется иметь дело только с хозяином.
Взгляд Айана скорее по привычке, чем сознательно прошелся вдоль веревки… На другом конце он увидел маленькую, но крепкую руку. Женскую. Его купила женщина. Поднимая глаза, чтобы рассмотреть лицо этой особы, он почувствовал жжение внутри живота. Айан знал, что это такое: стыд. А он-то думал, будто уже давно не может испытывать ничего подобного.
То, что его, как животное, продали женщине, было самым отвратительным из всего, что ему пришлось испытывать за последнее время. Когда-то, в совсем другой жизни, он бы второй раз и не взглянул на такую невзрачную и унылую даму, которая сейчас стояла перед ним, разглядывая его с решимостью и некоторым беспокойством. Маленького роста – голова ее едва доставала ему до плеча, даже когда она старалась держаться прямо, как теперь, – а ведь он сам не так уж и высок. И совершенно несимпатичная. Коренастая – вот какое слово пришло ему в голову, когда он смотрел на нее. Квадратное лицо и квадратная фигура. Грудь довольна высокая, да и бедра вполне крутые, но лишь незначительный изгиб указывал на то место, где у всех женщин обычно находится талия. Женщина явно не разбиралась в моде. Платье выцветшего бежевого цвета с разбросанными по нему оранжевыми цветами (это надо же!) ей совсем не шло, а обвисший капор выглядел просто нелепо. Даже его прекрасная брюнетка Серина, имеющая гибкую фигуру, была бы ужасна в этих тряпках.
Пока они плыли, Айан неделями лежал, скованный цепями, в темном вонючем трюме на нарах среди других заключенных. Он не сошел с ума лишь потому, что думал о будущем. Он знал, что когда корабль пристанет, его продадут с аукциона. Он станет собственностью фермера, торговца или одного из плантаторов, кто, по слухам, заправлял в этой части Нового Света под названием Каролина, как аристократы заправляли в Англии. Но Айан не намеревался долго оставаться рабом. При первой возможности он сделает все, чтобы обрести свободу, даже если придется применить к хозяину насилие. Что ж, ему не впервой. Но никогда в его планах не фигурировала женщина. Даже такая страшненькая. На насилие в отношении женщины он не способен.
Во всяком случае, был не способен. Раньше. Но обстоятельства изменились, и он вместе с ними. Каменные стены Ньюгейта и зловонное нутро корабля временно удерживали его. Эта маленькая серенькая женщина не сможет.
– Спасибо, – сказала Сузанна Джонсону, когда он отдал ей купчую.
Айан впервые услышал ее голос. Низкий и глубокий, очень мелодичный и куда более обаятельный, чем можно было предположить, судя по ее внешности. Айану неожиданно понравился этот голос. Красивый, спокойный, как колыбельная в том кошмарном сне, от которого он проснулся в цепях.
– Теперь снимите кандалы.
– Мэм? – У Джонсона отвисла челюсть.
Айан моргнул. Похоже, она собирается облегчить ему задачу.
Женщина подняла брови. Густые, прямые, намного темнее волос и очень выразительные.
– Я сказала, чтобы с него сняли кандалы. Немедленно, пожалуйста. – Несмотря на бархатистость голоса, было ясно: мадам привыкла, чтобы ей повиновались.
Айан внимательно следил за своей хозяйкой из-под полуопущенных век, которые, как он надеялся, скрывают внезапно вспыхнувший блеск в глазах.
Джонсон с беспокойством взглянул на нее и облизал губы.
– Послушайте, мэм, я не смею. Это бандит. Буйный. Мы уже на себе убедились. Он здесь за попытку убийства, вот что…
– Извините, но я не пользуюсь цепями. Я бы и с собакой так не поступила, так что снимите кандалы.
Джонсон, которого она перебила на полуслове, пожал плечами и подал знак одному из охранников выполнить волю леди. Притащили наковальню, и Айан положил на нее руки. Раздался удар металла по металлу. Вылетел один штырь, потом другой. При последнем ударе молоток задел его ладонь. Айан не обратил внимания на небольшую ранку, он привык игнорировать такие неприятности. Он был жив, и это самое главное. И он не собирался сдаваться.
Странно, но теперь, когда руки оказались на свободе, Айан стал сомневаться в благоразумии маленькой женщины. Он медленно выпрямился, стараясь не растревожить головную боль, растер затекшие запястья, потом широко раскинул руки. Мускулы спины и плеч болезненно отреагировали на это забытое движение, но то была приятная ломота: ведь почти год он не имел никакой свободы. Охранник быстро отпрыгнул назад, рука Джонсона потянулась к пистолету за поясом. Но женщина совершенно спокойно смотрела на нового работника, немного склонив голову набок и все еще сжимая в руке конец веревки. Будь Айан в лучшем состоянии, эта ситуация сильно развеселила бы его. В маленькой леди и роста было не больше пяти футов, тогда как в нем – шесть футов два дюйма босиком. Хотя она выглядела крепкой, а он был истощен, ему ничего не стоило одной рукой поднять ее, а другой свернуть ей шею.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80