Если бы у вас была хотя бы одна извилина в мозгах, вы бы понимали, что вышвырнули из дома одно из самых замечательных созданий в этом раю. Вас следует пристрелить – просто чтобы очистить мир от скверны! – Рэмси, покачиваясь, выпрямился, попытался придать себе пристойный вид и поправил несуществующий галстук. – Собственно говоря, будучи человеком здравого смысла, я и сам добьюсь мисс Саманты! – Он, шатаясь, двинулся к выходу.
Слоан схватил его сзади за сюртук, развернул к себе лицом и ударил в челюсть. Пьяный доктор полетел на блестящий пол.
– Миссис Толботт! – заревел он, нависнув над своим противником и ожидая, когда тот встанет на ноги. – Она моя жена, и ты, подонок, не можешь ее «добиваться»!
Но Рэмси почему-то не принял вызова. Джо с отвращением взглянул на своего босса и зло сплюнул.
– Похоже, придется поискать твою жену, если ты так и лезешь в драку. Она единственная, кто может тебя утихомирить.
Справедливость этих слов поразила Слоана до глубины души. Хорошо бы напиться до чертиков, чтобы ничего не слышать, но одного стакана явно недостаточно.
Переступив через Рэмси, Толботт вышел из салуна и в тот же день уехал в горняцкий лагерь.
С отъездом Слоана Саманта могла беспрепятственно заняться переоборудованием кухни. Впрочем, она считала, что это зряшное дело, поскольку Толботт все равно никогда бы не стал использовать кухню по назначению. Но зимой она всегда была неугомонной, теперь же следовало занять хотя бы руки, если не голову.
Никто, казалось, не находил странным, что она работала там, где ей ничего не принадлежит. Люди по-прежнему звали ее миссис Толботт. Наверняка большинство из них предполагало небольшую размолвку между ней и Слоаном, которая явно продлится недолго. У Толботта тяжелый характер, и симпатии поселян были целиком на ее стороне.
Саманта не считала нужным разубеждать их. В любом случае никто бы ей не поверил. Привыкшая не обращать внимания на пересуды, она делала то, что считала необходимым.
Джо возобновил окраску стен, Бернадетта в свободное время помогала с плиткой. Джек смешивал краски и бегал с поручениями, когда не был занят поисками зарытых в саду сокровищ и не слушал россказней в салуне. Эймос Доннер вызвался смастерить стол и стулья и при случае бесконечно обсуждал их размеры с Бернадеттой. Саманта посмеивалась и объясняла это – как и свою неугомонность – приближающейся весной.
По ночам ее мучила бессонница, и она часто смотрела в окно на залитые лунным светом горы на горизонте. Днем она тратила всю свою энергию на физический труд – забиралась на лестницы, скребла стены, перекапывала землю в огороде. Как и Слоану, ей ничего не помогало.
Саманта не могла погасить ни своего внутреннего огня, ни вообще выбросить Толботта из головы. Заслышав крики мужчин на улице, она в надежде, что вернулся Слоан, бросалась к окну. Когда раздавались шаги на лестнице черного хода, ее сердце замирало. Девушка беспрестанно убиралась в комнатах Слоана, о чем никогда не заботилась в его присутствии.
Она гладила пальцами книги, которых касалась его рука, открывала коробки с его сигарами – просто чтобы вдохнуть их аромат. И даже стащила из нестиранного белья его рубашку и положила ее к себе в постель, чтобы чувствовать его запах и воображать, что он рядом.
Саманта ничуть не сомневалась, что с приходом весны и поисками своей долины справится с этим наваждением. Просто на время ей надо было чем-то себя занять, а потом Слоан стал бы лишь частью ее прошлого, как старая собака, с которой она спала, будучи совсем еще ребенком. Она всегда любила животных. Их было бесчисленное множество в ее жизни, и Слоан стал одним из них.
В конце февраля из долины прискакал младший брат Хока. Дело было поздним вечером, и дул особенно сильный ветер, когда он подъехал к заброшенному хлеву – нынешней конюшне. Саманта увидела его из окна кухни и выскользнула на улицу перехватить, чтобы никто не узнал о его приезде.
Он взглянул на нее своими темными глазами и тут же отвернулся, расседлывая лошадь.
– Где Толботт?
– Пока еще в лагере при руднике. Что вам удалось разузнать?
Было сыро, и Саманта поплотнее закуталась в шаль, подвинувшись к разгоряченной лошади.
– Хок уехал в Мексику. Говорят, что вашего отца несколько месяцев назад видели там.
Он по-прежнему не смотрел на нее. Саманта нахмурилась. И парень-то вроде не особенно застенчивый… Возможно, его смущало, что Гарриет рассказала сестре о его несуществующих достоинствах? Но это ее сейчас вовсе не беспокоило.
– Мексика. – До нее постепенно доходил смысл его слов. Отца видели живым всего несколько месяцев назад. Почему же он не писал? Может быть, он болен? Ничего не слышали?
– Если эти слухи – правда, я бы сказал, что он был болен. Но Хок просил меня не сплетничать. Я приехал поговорить с Толботтом.
И он стал подчеркнуто молча чистить лошадь. Похоже, из этого молодого человека, не такого крепкого, правда, как Хок, но с таким же темным, суровым лицом, больше не удастся вытянуть ни слова.
– Как твое настоящее имя? – спросила она просто интереса ради.
– Парящий Орел, – ответил он кратко.
– Ну да. Конечно, это звучит более мужественно, чем Сэмюэл или Генри, но тем не менее довольно нелепо. Оставь лошадь, я накормлю тебя супом и напою кофе. Мне нетрудно.
Саманта выскочила из хлева и устремилась через виноградник к кухне отеля, уклоняясь от первых дождевых капель. Парящий Орел неохотно последовал за ней, но она прекрасно знала нужды молодых мужчин. Упомянув о еде, она попала в самую точку.
Плиту она держала все время теплой: рассада бы погибла в холоде. Мать также часто использовала эту плиту, когда для ресторана не хватало той, в асиенде. На суп в такие холодные дни был большой спрос. Саманта весь день держала здесь полную кастрюлю и теперь, наполнив тарелку, подала ее вымокшему до нитки молодому человеку.
– В ресторане тебе пришлось бы платить, так что никому не говори, что я тебя накормила, – предупредила она.
Он кивнул и жадно накинулся на еду, потом стал пить кофе. Через некоторое время Саманта с удовлетворением отметила, что он стал замечать ее, и решила выпытать все до конца, прежде чем он уедет.
– Доннер делает стол и стулья, но все это еще не готово. Извини, пока придется сидеть на полу. Думаю, я смогу заставить Слоана заплатить ему за мебель. Пусть попробует тогда называть Доннера бесполезным и выгонять на улицу! – Она чуть сдвинула горшки с цветами в сторону и уселась на подоконник.
Парящий Орел так и остался стоять у плиты, где только что ел суп, и настороженно посмотрел на нее.
– Разве Толботт вам не муж? Почему вы так на него сердитесь?
– Я не сердита на него. А может, и сердита, не важно. Он считает меня беспомощной женщиной, а себя – Господом Богом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
Слоан схватил его сзади за сюртук, развернул к себе лицом и ударил в челюсть. Пьяный доктор полетел на блестящий пол.
– Миссис Толботт! – заревел он, нависнув над своим противником и ожидая, когда тот встанет на ноги. – Она моя жена, и ты, подонок, не можешь ее «добиваться»!
Но Рэмси почему-то не принял вызова. Джо с отвращением взглянул на своего босса и зло сплюнул.
– Похоже, придется поискать твою жену, если ты так и лезешь в драку. Она единственная, кто может тебя утихомирить.
Справедливость этих слов поразила Слоана до глубины души. Хорошо бы напиться до чертиков, чтобы ничего не слышать, но одного стакана явно недостаточно.
Переступив через Рэмси, Толботт вышел из салуна и в тот же день уехал в горняцкий лагерь.
С отъездом Слоана Саманта могла беспрепятственно заняться переоборудованием кухни. Впрочем, она считала, что это зряшное дело, поскольку Толботт все равно никогда бы не стал использовать кухню по назначению. Но зимой она всегда была неугомонной, теперь же следовало занять хотя бы руки, если не голову.
Никто, казалось, не находил странным, что она работала там, где ей ничего не принадлежит. Люди по-прежнему звали ее миссис Толботт. Наверняка большинство из них предполагало небольшую размолвку между ней и Слоаном, которая явно продлится недолго. У Толботта тяжелый характер, и симпатии поселян были целиком на ее стороне.
Саманта не считала нужным разубеждать их. В любом случае никто бы ей не поверил. Привыкшая не обращать внимания на пересуды, она делала то, что считала необходимым.
Джо возобновил окраску стен, Бернадетта в свободное время помогала с плиткой. Джек смешивал краски и бегал с поручениями, когда не был занят поисками зарытых в саду сокровищ и не слушал россказней в салуне. Эймос Доннер вызвался смастерить стол и стулья и при случае бесконечно обсуждал их размеры с Бернадеттой. Саманта посмеивалась и объясняла это – как и свою неугомонность – приближающейся весной.
По ночам ее мучила бессонница, и она часто смотрела в окно на залитые лунным светом горы на горизонте. Днем она тратила всю свою энергию на физический труд – забиралась на лестницы, скребла стены, перекапывала землю в огороде. Как и Слоану, ей ничего не помогало.
Саманта не могла погасить ни своего внутреннего огня, ни вообще выбросить Толботта из головы. Заслышав крики мужчин на улице, она в надежде, что вернулся Слоан, бросалась к окну. Когда раздавались шаги на лестнице черного хода, ее сердце замирало. Девушка беспрестанно убиралась в комнатах Слоана, о чем никогда не заботилась в его присутствии.
Она гладила пальцами книги, которых касалась его рука, открывала коробки с его сигарами – просто чтобы вдохнуть их аромат. И даже стащила из нестиранного белья его рубашку и положила ее к себе в постель, чтобы чувствовать его запах и воображать, что он рядом.
Саманта ничуть не сомневалась, что с приходом весны и поисками своей долины справится с этим наваждением. Просто на время ей надо было чем-то себя занять, а потом Слоан стал бы лишь частью ее прошлого, как старая собака, с которой она спала, будучи совсем еще ребенком. Она всегда любила животных. Их было бесчисленное множество в ее жизни, и Слоан стал одним из них.
В конце февраля из долины прискакал младший брат Хока. Дело было поздним вечером, и дул особенно сильный ветер, когда он подъехал к заброшенному хлеву – нынешней конюшне. Саманта увидела его из окна кухни и выскользнула на улицу перехватить, чтобы никто не узнал о его приезде.
Он взглянул на нее своими темными глазами и тут же отвернулся, расседлывая лошадь.
– Где Толботт?
– Пока еще в лагере при руднике. Что вам удалось разузнать?
Было сыро, и Саманта поплотнее закуталась в шаль, подвинувшись к разгоряченной лошади.
– Хок уехал в Мексику. Говорят, что вашего отца несколько месяцев назад видели там.
Он по-прежнему не смотрел на нее. Саманта нахмурилась. И парень-то вроде не особенно застенчивый… Возможно, его смущало, что Гарриет рассказала сестре о его несуществующих достоинствах? Но это ее сейчас вовсе не беспокоило.
– Мексика. – До нее постепенно доходил смысл его слов. Отца видели живым всего несколько месяцев назад. Почему же он не писал? Может быть, он болен? Ничего не слышали?
– Если эти слухи – правда, я бы сказал, что он был болен. Но Хок просил меня не сплетничать. Я приехал поговорить с Толботтом.
И он стал подчеркнуто молча чистить лошадь. Похоже, из этого молодого человека, не такого крепкого, правда, как Хок, но с таким же темным, суровым лицом, больше не удастся вытянуть ни слова.
– Как твое настоящее имя? – спросила она просто интереса ради.
– Парящий Орел, – ответил он кратко.
– Ну да. Конечно, это звучит более мужественно, чем Сэмюэл или Генри, но тем не менее довольно нелепо. Оставь лошадь, я накормлю тебя супом и напою кофе. Мне нетрудно.
Саманта выскочила из хлева и устремилась через виноградник к кухне отеля, уклоняясь от первых дождевых капель. Парящий Орел неохотно последовал за ней, но она прекрасно знала нужды молодых мужчин. Упомянув о еде, она попала в самую точку.
Плиту она держала все время теплой: рассада бы погибла в холоде. Мать также часто использовала эту плиту, когда для ресторана не хватало той, в асиенде. На суп в такие холодные дни был большой спрос. Саманта весь день держала здесь полную кастрюлю и теперь, наполнив тарелку, подала ее вымокшему до нитки молодому человеку.
– В ресторане тебе пришлось бы платить, так что никому не говори, что я тебя накормила, – предупредила она.
Он кивнул и жадно накинулся на еду, потом стал пить кофе. Через некоторое время Саманта с удовлетворением отметила, что он стал замечать ее, и решила выпытать все до конца, прежде чем он уедет.
– Доннер делает стол и стулья, но все это еще не готово. Извини, пока придется сидеть на полу. Думаю, я смогу заставить Слоана заплатить ему за мебель. Пусть попробует тогда называть Доннера бесполезным и выгонять на улицу! – Она чуть сдвинула горшки с цветами в сторону и уселась на подоконник.
Парящий Орел так и остался стоять у плиты, где только что ел суп, и настороженно посмотрел на нее.
– Разве Толботт вам не муж? Почему вы так на него сердитесь?
– Я не сердита на него. А может, и сердита, не важно. Он считает меня беспомощной женщиной, а себя – Господом Богом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95