– Надеюсь, это не так утомительно, как вы ожидали?
– Нелегко сидеть неподвижно час за часом, – призналась она. – Но мистер Хоппнер развлекает меня, рассказывая об особах королевской крови, которых он рисовал, – о принце Уэльском и принцессах.
– Я думал о том, чтобы поручить это Ромни, но он берет тридцать гиней за портрет в три четверти, и это показалось мне слишком дорого.
Она не могла понять, как такой богатый человек может спорить из-за разницы в пять гиней.
– И я не могу назвать его светским художником. Он водится с такими, как леди Гамильтон и эта Энспак.
– Но мадам маркграф тоже позирует для мистера Хоппнера. Когда я выходила из его дома, я встретила ее на улице. Она пригласила меня посетить ее летние представления.
– Надеюсь, вы отказались? Она не тот человек, с кем мы можем поддерживать отношения. Развестись с лордом Крейвеном и жить с маркграфом до брака – уже плохо. Этот чудовищный спектакль стал еще одним доказательством ее бесстыдства. В будущем вы будете слушать лучших певцов и актеров здесь, в «Друри-Лейн», в «Ковент-Гарден» и в Опере. Предосудительная мода на частные театры скоро пройдет, так же как и каприз держать собственные игорные дома.
Его критика живо напомнила ей о Гаррике и его словах насчет правил – во время этой унизительной нотации в театре Энспаков. Ей стало легче, когда Ньюболд сменил тему:
– Сегодня утром я получил любопытное сообщение от поверенного вашего отца. Я не одобряю его попытку связаться со мной лично – по поводу изменения условий нашего брачного контракта он должен был обратиться к моим адвокатам.
Дэниел Уэбб ставил свои интересы превыше всего. Можно ли доверить ему защиту интересов ее семьи? Скорее всего, ей придется позаботиться об этом самой.
– Финансы моего отца пострадали, – начала она осторожно, – из-за плохих урожаев и большого количества непроданной шерсти. Он не может дать за мной хорошее приданое.
– Моя дорогая Лавиния, размер вашего приданого не имеет никакого значения, – успокоил ее Ньюболд. – Одно из преимуществ богатства – свобода выбирать невесту за ее красоту и хорошее происхождение.
Она могла бы закончить на этом обсуждение данного вопроса. Но дочерний долг вынудил ее добавить:
– Отец хотел бы перестроить свою фабрику. Обучение в университете моего брата было отложено. И врач моей сестры настаивает на том, чтобы она посетила курорт с минеральными водами. Мистер Уэбб знает об этом и будет вести переговоры как в моих, так и в их интересах.
– Это должны решать не мы, – небрежно прервал ее Ньюболд. – Мои адвокаты, конечно, будут возражать против любой передачи имущества, ежегодной ренты или содержания родственников моей жены. Так они и должны поступать, это их долг, – добавил он, смягчаясь. – Раздавать крупные суммы денег – значит существенно уменьшить мой капитал. Я должен заботиться о своей овдовевшей матери, семерых братьях и сестрах. Но мой главный долг, как главы семьи, сохранить богатство и имущество для моего наследника. И всех будущих поколений.
Лавиния почувствовала, как кровь отливает от ее лица, и холодеют руки. Никакой передачи имущества – никакой ренты – никакого содержания! Ньюболда заботит обеспечение еще не рожденных детей и вовсе не волнуют нужды живых.
– Естественно, – продолжал он, – я разрешу вам посылать подарки родственникам по подходящим случаям – на дни рождения и на Рождество. Вы можете быть такой щедрой, как вам этого захочется.
– Ваша светлость очень добры.
Что еще она могла сказать? Если бы великолепный театр внезапно объяло пламя, она не могла быть более напугана. Его решение разрушило ее самую заветную мечту.
Ньюболд любит ее, но эта любовь не распространяется на ее семью. Гаррик содержал бы их, подумала она с грустью, даже если бы ему пришлось потратить на это последнюю гинею. Для нее он сделал бы все в то короткое славное время, когда ей принадлежала его любовь.
– Надеюсь, вы понимаете мое положение? – спокойно произнес маркиз.
– Все, что вы сказали, разумно, – ответила она с притворным хладнокровием. Что ж, это было неожиданно – и очень прискорбно.
– Ваша преданность семье делает вам честь. Но запомните – в будущем ваша преданность должна принадлежать семье Шандос и нашим интересам. Вы должны порвать с вашим островом и его жителями. Как моя маркиза, вы займете высокое положение в английском обществе, и любая, даже маленькая странность в вашем поведении вызовет ненужные толки. Которые, конечно, вас огорчат.
И его тоже – это было очевидно. Правила, подумала она уныло. Гаррик предупреждал ее.
Пьеса продолжалась. Лавиния смотрела, как леди Макбет ходит по сцене, вскрикивая и взмахивая руками. Лавиния искренне завидовала ее способности навязать другим свою волю и дать выход своему разочарованию. Декорации и мастерство режиссера ее не трогали. Ведьмы, танцующие на пустоши, роскошный пир, дымящийся котел, царственные призраки – ничто не казалось ей столь же ужасным как трагедия, которую она переживала сейчас.
Раздавленная свалившейся на нее информацией, она прошептала Фрэнсис:
– Мне нужен воздух – я выйду.
– Мне пойти с тобой?
Лавиния отказалась – ей хотелось побыть одной.
– Я ненадолго.
Она встала с места, провожаемая еще одним неодобрительным взглядом Ньюболда. Она надеялась, что он когда-нибудь избавится от этой привычки.
В фойе не было никого, за исключением двух торговок апельсинами, шепчущихся в углу. Она села в позолоченное кресло и стянула узкие лайковые перчатки. Потом скинула туфли и наклонилась, чтобы растереть пальцы на ногах. Девушки-торговки открыли рты от удивления.
Они были бы еще более удивлены, если бы узнали, что она, в атласе и кружевах, с радостью поменялась бы с ними местами. Торговать фруктами в театре гораздо лучше, чем изображать влюбленную невесту, чтобы будущий муж увеличил ее содержание.
Если она не обеспечит деньгами свою семью – они потеряют замок Кэшин.
Если она не удовлетворит Дэниела Уэбба – ее он уничтожит.
Ее душа тосковала по Гаррику. Она мечтала вновь увидеть его, оказаться в уютных объятиях любимого. Но он не может ей помочь, даже если бы захотел.
«Лживое лицо должно скрыть то, что знает лживое сердце».
Эта фраза не давала ей покоя. Она слишком часто лгала Гаррику, и он поверил, что и сердцу ее тоже нельзя доверять.
Оставив позади оживленный Ньюмаркет, карета Рэдстоков въехала в Суффолк, графство, которое Лавиния никогда не надеялась увидеть и в котором меньше всего хотела оказаться.
Она еще никогда не видела таких огромных, широких и плоских полей. Домики были покрыты соломой, стены побелены и украшены замысловатой лепниной.
– Штукатурка, вот как это называется, – объяснила ей Фрэнсис.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
– Нелегко сидеть неподвижно час за часом, – призналась она. – Но мистер Хоппнер развлекает меня, рассказывая об особах королевской крови, которых он рисовал, – о принце Уэльском и принцессах.
– Я думал о том, чтобы поручить это Ромни, но он берет тридцать гиней за портрет в три четверти, и это показалось мне слишком дорого.
Она не могла понять, как такой богатый человек может спорить из-за разницы в пять гиней.
– И я не могу назвать его светским художником. Он водится с такими, как леди Гамильтон и эта Энспак.
– Но мадам маркграф тоже позирует для мистера Хоппнера. Когда я выходила из его дома, я встретила ее на улице. Она пригласила меня посетить ее летние представления.
– Надеюсь, вы отказались? Она не тот человек, с кем мы можем поддерживать отношения. Развестись с лордом Крейвеном и жить с маркграфом до брака – уже плохо. Этот чудовищный спектакль стал еще одним доказательством ее бесстыдства. В будущем вы будете слушать лучших певцов и актеров здесь, в «Друри-Лейн», в «Ковент-Гарден» и в Опере. Предосудительная мода на частные театры скоро пройдет, так же как и каприз держать собственные игорные дома.
Его критика живо напомнила ей о Гаррике и его словах насчет правил – во время этой унизительной нотации в театре Энспаков. Ей стало легче, когда Ньюболд сменил тему:
– Сегодня утром я получил любопытное сообщение от поверенного вашего отца. Я не одобряю его попытку связаться со мной лично – по поводу изменения условий нашего брачного контракта он должен был обратиться к моим адвокатам.
Дэниел Уэбб ставил свои интересы превыше всего. Можно ли доверить ему защиту интересов ее семьи? Скорее всего, ей придется позаботиться об этом самой.
– Финансы моего отца пострадали, – начала она осторожно, – из-за плохих урожаев и большого количества непроданной шерсти. Он не может дать за мной хорошее приданое.
– Моя дорогая Лавиния, размер вашего приданого не имеет никакого значения, – успокоил ее Ньюболд. – Одно из преимуществ богатства – свобода выбирать невесту за ее красоту и хорошее происхождение.
Она могла бы закончить на этом обсуждение данного вопроса. Но дочерний долг вынудил ее добавить:
– Отец хотел бы перестроить свою фабрику. Обучение в университете моего брата было отложено. И врач моей сестры настаивает на том, чтобы она посетила курорт с минеральными водами. Мистер Уэбб знает об этом и будет вести переговоры как в моих, так и в их интересах.
– Это должны решать не мы, – небрежно прервал ее Ньюболд. – Мои адвокаты, конечно, будут возражать против любой передачи имущества, ежегодной ренты или содержания родственников моей жены. Так они и должны поступать, это их долг, – добавил он, смягчаясь. – Раздавать крупные суммы денег – значит существенно уменьшить мой капитал. Я должен заботиться о своей овдовевшей матери, семерых братьях и сестрах. Но мой главный долг, как главы семьи, сохранить богатство и имущество для моего наследника. И всех будущих поколений.
Лавиния почувствовала, как кровь отливает от ее лица, и холодеют руки. Никакой передачи имущества – никакой ренты – никакого содержания! Ньюболда заботит обеспечение еще не рожденных детей и вовсе не волнуют нужды живых.
– Естественно, – продолжал он, – я разрешу вам посылать подарки родственникам по подходящим случаям – на дни рождения и на Рождество. Вы можете быть такой щедрой, как вам этого захочется.
– Ваша светлость очень добры.
Что еще она могла сказать? Если бы великолепный театр внезапно объяло пламя, она не могла быть более напугана. Его решение разрушило ее самую заветную мечту.
Ньюболд любит ее, но эта любовь не распространяется на ее семью. Гаррик содержал бы их, подумала она с грустью, даже если бы ему пришлось потратить на это последнюю гинею. Для нее он сделал бы все в то короткое славное время, когда ей принадлежала его любовь.
– Надеюсь, вы понимаете мое положение? – спокойно произнес маркиз.
– Все, что вы сказали, разумно, – ответила она с притворным хладнокровием. Что ж, это было неожиданно – и очень прискорбно.
– Ваша преданность семье делает вам честь. Но запомните – в будущем ваша преданность должна принадлежать семье Шандос и нашим интересам. Вы должны порвать с вашим островом и его жителями. Как моя маркиза, вы займете высокое положение в английском обществе, и любая, даже маленькая странность в вашем поведении вызовет ненужные толки. Которые, конечно, вас огорчат.
И его тоже – это было очевидно. Правила, подумала она уныло. Гаррик предупреждал ее.
Пьеса продолжалась. Лавиния смотрела, как леди Макбет ходит по сцене, вскрикивая и взмахивая руками. Лавиния искренне завидовала ее способности навязать другим свою волю и дать выход своему разочарованию. Декорации и мастерство режиссера ее не трогали. Ведьмы, танцующие на пустоши, роскошный пир, дымящийся котел, царственные призраки – ничто не казалось ей столь же ужасным как трагедия, которую она переживала сейчас.
Раздавленная свалившейся на нее информацией, она прошептала Фрэнсис:
– Мне нужен воздух – я выйду.
– Мне пойти с тобой?
Лавиния отказалась – ей хотелось побыть одной.
– Я ненадолго.
Она встала с места, провожаемая еще одним неодобрительным взглядом Ньюболда. Она надеялась, что он когда-нибудь избавится от этой привычки.
В фойе не было никого, за исключением двух торговок апельсинами, шепчущихся в углу. Она села в позолоченное кресло и стянула узкие лайковые перчатки. Потом скинула туфли и наклонилась, чтобы растереть пальцы на ногах. Девушки-торговки открыли рты от удивления.
Они были бы еще более удивлены, если бы узнали, что она, в атласе и кружевах, с радостью поменялась бы с ними местами. Торговать фруктами в театре гораздо лучше, чем изображать влюбленную невесту, чтобы будущий муж увеличил ее содержание.
Если она не обеспечит деньгами свою семью – они потеряют замок Кэшин.
Если она не удовлетворит Дэниела Уэбба – ее он уничтожит.
Ее душа тосковала по Гаррику. Она мечтала вновь увидеть его, оказаться в уютных объятиях любимого. Но он не может ей помочь, даже если бы захотел.
«Лживое лицо должно скрыть то, что знает лживое сердце».
Эта фраза не давала ей покоя. Она слишком часто лгала Гаррику, и он поверил, что и сердцу ее тоже нельзя доверять.
Оставив позади оживленный Ньюмаркет, карета Рэдстоков въехала в Суффолк, графство, которое Лавиния никогда не надеялась увидеть и в котором меньше всего хотела оказаться.
Она еще никогда не видела таких огромных, широких и плоских полей. Домики были покрыты соломой, стены побелены и украшены замысловатой лепниной.
– Штукатурка, вот как это называется, – объяснила ей Фрэнсис.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73