— Мистер Харпер — человек весьма достойный, но…
Голос Элис прервался — она никак не могла найти подходящие слова.
— Но он самодовольный толстозадый болван? — предложил свой вариант Реджи.
В разноцветных глазах Элис мелькнули веселые огоньки.
— Я хотела сказать, — продолжила она, подавляя желание рассмеяться, — он ведет себя так, потому что защищает высокие идеалы морали и нравственности, а также по той причине, что сам он — человек безупречного поведения.
— Тактично сказано, моя дорогая, — заметил Дэвенпорт и удивился тому, что ласковые слова как-то сами собой слетели с его языка. Ему захотелось, чтобы на щеках мисс Уэстон появились очаровательные ямочки, и он поинтересовался:
— А скажите, его безупречное поведение — это результат искренней приверженности высоким моральным идеалам, или же оно объясняется тем, что сей духовный пастырь никогда не подвергался искушению?
Элис и впрямь не смогла сдержать улыбки, но постаралась побыстрее ее подавить. Вскинув голову, она снова забросила косу за спину.
— Нельзя сказать, что Джуниус незнаком с искушением. Когда поблизости находится Мередит, у него на лице появляется эдакое, знаете ли… голодное выражение. Но, думаю, по большей части обычные людские пороки ему не свойственны.
— В таком случае он скучный человек.
Реджи подошел к книжному шкафу и вытащил том под названием «Сам себе лошадиный доктор» — нечто вроде Библии для тех, кто держит или разводит лошадей, — и принялся лениво перелистывать страницы.
— Да, пожалуй, — согласилась Элис, не видя необходимости притворяться. — Но он сделал много хорошего для прихожан. Он помнит об ответственности священнослужителя и относится к своим обязанностям куда серьезнее, многих других слуг Божьих.
— Ну да, и в его обязанности, само собой, входит осуждение нечестивцев, выдающимся представителем которых является ваш покорный слуга, — желчно заметил Дэвенпорт и, поставив книгу на полку, прислонился к шкафу спиной.
Элис окинула его долгим изучающим взглядом, после чего сказала:
— Насколько я могу судить, самым страшным вашим пороком является ваше чувство юмора, которое действительно заслуживает всяческого порицания.
— Да, это так, не стану отрицать, — хохотнул Дэвенпорт. — Однако всякие болваны и нудные святоши пытаются приписывать мне все смертные грехи, а ваш мистер Харпер — типичный образчик этой гнусной породы, — констатировал он и не без мстительного торжества добавил:
— Похоже, мистер Харпер еще не понял, что теперь приход со всеми его прихожанами полностью находится в моей власти. Было бы куда дальновиднее держаться со мной повежливее.
Элис застыла от изумления.
— О Боже, я совсем забыла об этом, да и Джуниус скорее всего тоже. Понимаете, он получил этот приход благодаря тому, что его дед находился в каких-то особых отношениях со старым графом Уоргрейвом. — Мисс Уэстон сделала паузу и с волнением спросила:
— Вы собираетесь изгнать его из имения?
Дэвенпорт улыбнулся поистине дьявольской улыбкой:
— Старая поговорка гласит, что самая страшная месть — это прощение, а равнодушие — худшее из оскорблений. Если я не буду обращать на Харпера никакого внимания, это досадит ему гораздо больше, чем изгнание из прихода.
Элис не поверила своим ушам. Больше она уже не могла сдерживаться и расхохоталась.
— Вы невозможный человек! — с трудом выговорила она сквозь смех. — И вы совершенно правы. Влиятельные родственники Джуниуса быстро подыщут ему место в каком-нибудь другом приходе, а сам Джуниус будет доволен, как никогда, — ему невыразимо приятно будет сознавать, что он подвергся гонениям. — Элис отсмеялась, и на лице ее появилось виноватое выражение. — Мне не следовало всего этого говорить. Извините меня, — пробормотала она.
— Никогда не извиняйтесь за то, что сказали правду, моя дорогая. Я действительно невозможный человек, — насмешливо глядя на нее, произнес Дэвенпорт. После чего уселся на стул, стоящий перед столом Элис, вытянул ноги и небрежным движением, которое заставило бы содрогнуться любого камердинера, положил один сверкающий сапог на другой.
Элис не сводила с Реджи глаз, зачарованная его ленивой грацией. Она зарделась при воспоминании о грезах, не дававших ей покоя ночью. Искренне надеясь, что Дэвенпорт не может читать в ее душе с такой же легкостью, как в душах других людей, она обогнула стол и устроилась на своем обычном месте.
— Мне кажется, разговаривая со своими управляющими, владельцы поместий обычно не употребляют обращение «моя дорогая».
— Да, но обращение «мисс Уэстон» — слишком официальное, а «леди Элис» ввергает в трепет, — парировал Дэвенпорт и изобразил на лице недоумение. — Как же мне следует вас называть?
— Во всяком случае, не «моя дорогая». Это может спровоцировать как раз те самые сплетни, которых вы хотите избежать. Лучше всего, если вы станете обращаться ко мне просто по имени — Элис.
— А как насчет Элли?
— Уменьшительное от Элис? Что ж, вполне подойдет. Дэвенпорт ухмыльнулся:
— Вообще-то это имя чем-то напоминает мне кошачью кличку. Но поскольку вы похожи на кошку — чуть что, сразу выпускаете когти, — оно в самом деле подойдет вам как нельзя лучше.
— Мистер Дэвенпорт, — процедила Элис, стараясь подавить непрошеную улыбку, — вы неисправимы.
— Надеюсь, что так. — Реджи заразительно улыбнулся. — А меня попробуйте называть Реджи. Это излечит вас от излишней почтительности. К человеку, которого зовут Реджи, невозможно относиться с пиететом. Такое имя может носить либо негодяй, либо глупец.
— Вы, конечно же, предпочитаете быть негодяем.
— Разумеется, — удивленно поднял брови Реджи. — А вы разве предпочли бы другое?
— Пожалуй, что так. — Элис опять рассмеялась. — В моей правильной и упорядоченной жизни мне никогда не приходилось сталкиваться с таким человеком, как вы. Простите, что иногда я не знаю, как реагировать на ту или иную вашу выходку.
— Все очень просто. Всегда говорите мне правду, какой бы неприятной она ни была, — сказал Реджи легкомысленным тоном, однако нетрудно было догадаться, что на этот раз он говорит серьезно. — И запомните: жизнь без смеха не стоит того, чтобы за нее бороться.
К немалому удивлению Элис, слова Дэвенпорта произвели на нее большое впечатление и глубоко отпечатались в сознании. Она считала, что у нее есть чувство юмора — впрочем, какой человек сознается в его отсутствии? Элис получала удовольствие от хорошей шутки, часто смеялась, общаясь с детьми. Но жизнь складывалась так, что смех всегда был чем-то, чем можно было насладиться лишь после того, как сделана серьезная, тяжелая работа. Он был скорее наградой, а не неотъемлемой частью ее жизни.
— Должно быть, вы считаете меня ужасно правильной, — предположила Элис.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
Голос Элис прервался — она никак не могла найти подходящие слова.
— Но он самодовольный толстозадый болван? — предложил свой вариант Реджи.
В разноцветных глазах Элис мелькнули веселые огоньки.
— Я хотела сказать, — продолжила она, подавляя желание рассмеяться, — он ведет себя так, потому что защищает высокие идеалы морали и нравственности, а также по той причине, что сам он — человек безупречного поведения.
— Тактично сказано, моя дорогая, — заметил Дэвенпорт и удивился тому, что ласковые слова как-то сами собой слетели с его языка. Ему захотелось, чтобы на щеках мисс Уэстон появились очаровательные ямочки, и он поинтересовался:
— А скажите, его безупречное поведение — это результат искренней приверженности высоким моральным идеалам, или же оно объясняется тем, что сей духовный пастырь никогда не подвергался искушению?
Элис и впрямь не смогла сдержать улыбки, но постаралась побыстрее ее подавить. Вскинув голову, она снова забросила косу за спину.
— Нельзя сказать, что Джуниус незнаком с искушением. Когда поблизости находится Мередит, у него на лице появляется эдакое, знаете ли… голодное выражение. Но, думаю, по большей части обычные людские пороки ему не свойственны.
— В таком случае он скучный человек.
Реджи подошел к книжному шкафу и вытащил том под названием «Сам себе лошадиный доктор» — нечто вроде Библии для тех, кто держит или разводит лошадей, — и принялся лениво перелистывать страницы.
— Да, пожалуй, — согласилась Элис, не видя необходимости притворяться. — Но он сделал много хорошего для прихожан. Он помнит об ответственности священнослужителя и относится к своим обязанностям куда серьезнее, многих других слуг Божьих.
— Ну да, и в его обязанности, само собой, входит осуждение нечестивцев, выдающимся представителем которых является ваш покорный слуга, — желчно заметил Дэвенпорт и, поставив книгу на полку, прислонился к шкафу спиной.
Элис окинула его долгим изучающим взглядом, после чего сказала:
— Насколько я могу судить, самым страшным вашим пороком является ваше чувство юмора, которое действительно заслуживает всяческого порицания.
— Да, это так, не стану отрицать, — хохотнул Дэвенпорт. — Однако всякие болваны и нудные святоши пытаются приписывать мне все смертные грехи, а ваш мистер Харпер — типичный образчик этой гнусной породы, — констатировал он и не без мстительного торжества добавил:
— Похоже, мистер Харпер еще не понял, что теперь приход со всеми его прихожанами полностью находится в моей власти. Было бы куда дальновиднее держаться со мной повежливее.
Элис застыла от изумления.
— О Боже, я совсем забыла об этом, да и Джуниус скорее всего тоже. Понимаете, он получил этот приход благодаря тому, что его дед находился в каких-то особых отношениях со старым графом Уоргрейвом. — Мисс Уэстон сделала паузу и с волнением спросила:
— Вы собираетесь изгнать его из имения?
Дэвенпорт улыбнулся поистине дьявольской улыбкой:
— Старая поговорка гласит, что самая страшная месть — это прощение, а равнодушие — худшее из оскорблений. Если я не буду обращать на Харпера никакого внимания, это досадит ему гораздо больше, чем изгнание из прихода.
Элис не поверила своим ушам. Больше она уже не могла сдерживаться и расхохоталась.
— Вы невозможный человек! — с трудом выговорила она сквозь смех. — И вы совершенно правы. Влиятельные родственники Джуниуса быстро подыщут ему место в каком-нибудь другом приходе, а сам Джуниус будет доволен, как никогда, — ему невыразимо приятно будет сознавать, что он подвергся гонениям. — Элис отсмеялась, и на лице ее появилось виноватое выражение. — Мне не следовало всего этого говорить. Извините меня, — пробормотала она.
— Никогда не извиняйтесь за то, что сказали правду, моя дорогая. Я действительно невозможный человек, — насмешливо глядя на нее, произнес Дэвенпорт. После чего уселся на стул, стоящий перед столом Элис, вытянул ноги и небрежным движением, которое заставило бы содрогнуться любого камердинера, положил один сверкающий сапог на другой.
Элис не сводила с Реджи глаз, зачарованная его ленивой грацией. Она зарделась при воспоминании о грезах, не дававших ей покоя ночью. Искренне надеясь, что Дэвенпорт не может читать в ее душе с такой же легкостью, как в душах других людей, она обогнула стол и устроилась на своем обычном месте.
— Мне кажется, разговаривая со своими управляющими, владельцы поместий обычно не употребляют обращение «моя дорогая».
— Да, но обращение «мисс Уэстон» — слишком официальное, а «леди Элис» ввергает в трепет, — парировал Дэвенпорт и изобразил на лице недоумение. — Как же мне следует вас называть?
— Во всяком случае, не «моя дорогая». Это может спровоцировать как раз те самые сплетни, которых вы хотите избежать. Лучше всего, если вы станете обращаться ко мне просто по имени — Элис.
— А как насчет Элли?
— Уменьшительное от Элис? Что ж, вполне подойдет. Дэвенпорт ухмыльнулся:
— Вообще-то это имя чем-то напоминает мне кошачью кличку. Но поскольку вы похожи на кошку — чуть что, сразу выпускаете когти, — оно в самом деле подойдет вам как нельзя лучше.
— Мистер Дэвенпорт, — процедила Элис, стараясь подавить непрошеную улыбку, — вы неисправимы.
— Надеюсь, что так. — Реджи заразительно улыбнулся. — А меня попробуйте называть Реджи. Это излечит вас от излишней почтительности. К человеку, которого зовут Реджи, невозможно относиться с пиететом. Такое имя может носить либо негодяй, либо глупец.
— Вы, конечно же, предпочитаете быть негодяем.
— Разумеется, — удивленно поднял брови Реджи. — А вы разве предпочли бы другое?
— Пожалуй, что так. — Элис опять рассмеялась. — В моей правильной и упорядоченной жизни мне никогда не приходилось сталкиваться с таким человеком, как вы. Простите, что иногда я не знаю, как реагировать на ту или иную вашу выходку.
— Все очень просто. Всегда говорите мне правду, какой бы неприятной она ни была, — сказал Реджи легкомысленным тоном, однако нетрудно было догадаться, что на этот раз он говорит серьезно. — И запомните: жизнь без смеха не стоит того, чтобы за нее бороться.
К немалому удивлению Элис, слова Дэвенпорта произвели на нее большое впечатление и глубоко отпечатались в сознании. Она считала, что у нее есть чувство юмора — впрочем, какой человек сознается в его отсутствии? Элис получала удовольствие от хорошей шутки, часто смеялась, общаясь с детьми. Но жизнь складывалась так, что смех всегда был чем-то, чем можно было насладиться лишь после того, как сделана серьезная, тяжелая работа. Он был скорее наградой, а не неотъемлемой частью ее жизни.
— Должно быть, вы считаете меня ужасно правильной, — предположила Элис.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114