Шериф Прерия-Сити, Барт Симмз, оказался старым знакомым Кейна. Пару лет назад они встречались в Эль-Пасо, играли в покер, распили парочку бутылок виски и потчевали один другого чудесными небылицами. С тех пор Симмз отрастил висячие усы и повесил на грудь оловянную звезду. На взгляд Кейна, все это нисколько ему не шло.
Когда пленника ввели в тюрьму, косматые брови шерифа высоко подпрыгнули, но он ничего не сказал и просто отвел Кейна за решетку. Охранники сразу ушли, на прощание пообещав, что не уедут из города, пока не увидят Кейна на виселице.
Оставшись наедине с осужденным, шериф коротко спросил:
— Ты действительно это сделал?
— Самооборона, — односложно ответил Кейн.
Симмз некоторое время молча жевал свой табак. Наконец продолжил:
— Тогда почему ты здесь?
— Потому что дядюшке покойного Билли Холдена принадлежит Солончак, а его отцу — Прерия-Сити.
Шериф сплюнул табачную жвачку в плевательницу:
— Жаль. Билли действительно был никчемным негодяем.
— Трудно с этим не согласиться. — Кейн, прищурившись, смотрел на Симмза. Интересно, достаточно ли хорошо к нему относится шериф, чтобы рискнуть репутацией и упустить заключенного из-под стражи?
Точно прочитав мысли Кейна, Симмз отрезал:
— Весьма сожалею о случившемся, но закон есть закон.
— Закон — это дыра.
— Иногда так и есть, — согласился шериф. — Но речь идет О моей работе, а я обязан хорошо выполнять ее. — И ушел к себе.
Кейна не удивило, что шериф не узнал цитату. Симмз был не из тех людей, кто тратит свободное время на чтение Диккенса. Приговоренный устало растянулся на узкой бугристой койке и сложил руки под головой.
Рисунок из трещин на потолке почему-то напомнил ему, как рассыпались по плечам волосы Лайзы. Впрочем, о ней напоминало все вокруг. Слегка улыбаясь, Кейн принялся вспоминать каждое из тех мгновений, что они провели вдвоем, начиная с той самой минуты, когда она выскочила из гостиницы, чтобы прекратить его избиение, до прощального взгляда огромных серых глаз. Тогда от их выражения у него едва не остановилось сердце.
Пожалуй, лучшего способа скоротать последние четыре дня жизни он не мог бы придумать.
Тюрьма Прерия-Сити оставалась скучным, но мирным местом до следующего утра, когда дверь из приемной шерифа резко распахнулась и грохнула о стену. Крупный мужчина шагнул через порог и прорычал:
— Так вот этот сукин сын, который застрелил моего мальчика!
Оторванный от своих грез, Кейн мгновенно проснулся и сел. Большой Билл был широкоплеч, словно шкаф. Его маленькие глазки гневно сверкали, а лицо выдавало человека, который считал, что исполнение его желаний — это и есть проявление божественной воли. Кейн даже испугался за Лайзу, зная, что она три года прожила в доме этого господина и, возможно, останется там пожизненно.
Эта мысль его разозлила. Решив не подниматься, Кейн остался на своей лежанке в прежней вальяжной позе.
— Ну да, это я, — произнес он вызывающим тоном. — Ублюдок заслужил это. А тебе, папаша, следовало получше воспитывать сынка, чтобы не пугал беззащитных женщин. А еще лучше было предупредить его, что если он собирается стрелять в мужчин без всякого повода, то надо выбирать таких, которые не выстрелят в ответ.
— Ты заплатишь за это! — взревел Холден с яростью, от которой Кейна невольно передернуло. Хорошо еще, что их разделяли стальные прутья решетки.
Видя, что Холден потянулся к своему «кольту», Кейн сказал совершенно искренне и невозмутимо:
— Давай, стреляй. Добрые жители Прерия-Сити лишатся долгожданного зрелища, да и меня ты избавишь от трех лишних дней тюремной жратвы. А я потом буду глядеть с облачка и радостно потирать руки, когда тебя обвинят в убийстве безоружного человека.
После минутного колебания Большой Билл оставил в покое свой револьвер и, тяжело дыша, прохрипел:
— Не могу дождаться, когда ты повиснешь на веревке!
— Боюсь, тебе придется потерпеть, зато уж когда этот светлый час настанет, я постараюсь оправдать все твои ожидания. А пока… — Кейн достал свою черную шляпу из-под койки и лениво прикрыл себе лицо, — убирайся к черту. Смотреть на тебя тошно.
Еще немного порычав и погрозив, Большой Билл возмущенно вылетел прочь.
Кейн медленно вздохнул и сплел пальцы на животе. Он и сам не знал, радоваться или сожалеть, что Холден не пристрелил его прямо сейчас. Это была бы быстрая смерть — все лучше, чем болтаться на виселице. Но так неестественно желать себе смерти, даже если нет никакой надежды в конце концов выжить.
До сих пор ему удавалось сохранять хладнокровие. Эндрю даже думал порой, что те Кейны, чьи портреты красовались в фамильной галерее, гордились бы им.
Когда они добрались до ранчо Холденов, Лайза так устала, что не осталось сил даже на уныние. По крайней мере тут ее ждала чистая покойная постель.
Спешившись с помощью Джексона, она поднялась по широкой лестнице. Холден-старший любил похвастать, что его дом — самый большой от Сент-Луиса до Денвера. Возможно, он и был самым большим, но, уж конечно, самым крикливым. Войдя внутрь, она сняла пропыленную шляпку и потерла ноющие виски. Странно было теперь вспоминать, что, выходя замуж за Билли, она с радостным волнением представляла себе, как они станут жить в таком прекрасном месте.
Аделаида, предупрежденная экономкой, вышла встретить свою сноху. Лицо пожилой женщины сохранило следы былой красоты. Еще бы! Разве Большой Билл женился бы на серенькой мышке?
— Уж пора тебе было вернуться. — Оценивающие глаза Аделаиды окинули Лайзу с головы до ног. — Ты берегла себя?
Лайзу не удивило, что она не слышит ни вопросов, ни соболезнований касательно смерти ее отца.
— Да, мэм. Мы ехали очень медленно. Мистер Джексон был крайне предупредителен.
— Тебе нужно выпить чаю, чтобы подкрепиться, — заявила свекровь.
— Больше всего мне нужно выспаться, — устало промолвила Лайза. — С вашего позволения…
Аделаида подняла руку, чтобы остановить сноху.
— Очень хорошо, но прежде чем ты пойдешь к себе, я должна сообщить хорошие новости. Убийца твоего мужа уже пойман и осужден. Мистер Холден позаботился о том, чтобы это отвратительное создание публично повесили в нашем городе, во вторник.
Не в силах преодолеть горечь, Лайза сказала:
— Разве новая смерть — это хорошие новости? Ведь Билли все равно не вернешь.
— Но кто-то должен заплатить за гибель моего сына, — неумолимо молвила Аделаида. — Даже в Библии сказано: «Око за око».
Лайза насторожилась:
— Надеюсь, вы не думаете, что я пойду на это смотреть.
— Разумеется, нет, — ответила пораженная Аделаида. — Ведь у ребенка может остаться пятно на всю жизнь!
Похоже, за ней прочно закрепилось положение племенной кобылы. Подумав об этом, Лайза извинилась и отправилась в спальню, которую еще недавно делила с мужем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18