То, что он разрешил ей взять инициативу в свои руки, делало re равноценной партнершей в предстоящем путешествии. Арман решил, что если заставит ее чувства пробудиться, то это поможет им обоим.
— Жаклин, — шепотом напомнил он, — сними с меня рубашку.
Его голос был хриплым, горло сжал спазм. Она смущенно подняла на него взгляд и увидела, какой пожар желания бушует в его глазах. Его тело напряглось, но он не сделал ни единого движения в ее сторону, не совершил ничего, что могло бы испугать ее. И тут неожиданно она все поняла. Он не хотел просто использовать ее для получения удовольствия: она должна была дать это удовольствие по собственной воле.
Он желал, чтобы она захотела его.
— Но почему? — спросила Жаклин едва слышно.
Она спрашивала, почему он хотел ее. Они заключили соглашение, и Арман понимал, что она готова его выполнить. Ее желание не было частью этого соглашения. Но для него оно стало самым главным. Он знал, что своими ласками и поцелуями может доставить ей удовольствие и она перестанет сопротивляться. Он уже пробовал сделать это на балу, и неизвестно, чем бы это кончилось, не помешай им тогда Лаура Харрингтон. Но он не собирался просто соблазнить ее. С самого начала ему требовалась уверенность в том, что она хочет его с такой же силой, с какой он хочет ее.
— Я не знаю. Разве это важно?
Жаклин замерла в нерешительности. Она согласилась отдаться ему на одну ночь, но не соглашалась получать от этого удовольствие, однако что-то изменилось в отношениях между ними. Непонятно, когда и как это произошло, но теперь ее влекло к нему — красивый, мужественный, умный, он спас ей жизнь. Да, он сделал это за деньги, но ее спасение потребовало от него небывалой смелости. У него не было титула, он был ниже ее по происхождению, но когда она была в опасности, он защищал ее и ухаживал за ней, когда она болела. Он заставил ее заключить с ним сделку. Почему? Почему это было так важно для него? Его рубашка. Он хочет, чтобы она сняла с него рубашку. Но ей хотелось этого не меньше. Она уже изнывала от желания прижаться к его широкой груди и не могла думать ни о чем другом.
Жаклин дотронулась до него ладонями и ощутила стальную твердость его мышц. Ее руки были холодными, и тепло, исходившее от него, приятно согревало их. Она провела пальцами по мягким волосам и коснулась соска, который мгновенно стал твердым. Удивленная своим открытием, Жаклин дотронулась до второго соска и услышала, как Арман с шумом вдохнул воздух. Он смотрел на нее, его глаза горели, а губы были плотно сжаты. Удивленная тем, что ее прикосновения так сильно подействовали на него, она наконец сняла с него рубашку.
Ее руки непроизвольно заскользили по его плечам и груди, спустились на небольшие бугорки мышц живота. Все это время Арман позволял ей исследовать его тело, что оказалось совсем не страшным, скорее захватывающим и возбуждающим.
В свете пламени камина его кожа казалась бронзовой. Жаклин не могла удержаться и продолжала ласкать его грудь, наслаждаясь приятным ощущением мышц под бархатистой кожей. Желание ощутить себя в его объятиях становилось все сильнее, но она боялась показать это. Она опять взглянула на пего, и он увидел нерешительность в ее глазах. Тогда Арман начал медленно склонять к ней свое лицо. Он из последних сил сдерживался, чтобы не впиться губами в ее полуоткрытый рот, но тут Жаклин обхватила его шею и притянула его губы к споим. Ее тело прижалось к его обнаженной груди с такой страстью, что он понял — она хочет его, и дело здесь не только в заключенной между ними сделке. Когда его губы раскрылись для поцелуя, Жаклин издала хриплый стон. Услышав его, Арман уже не сомневался, что все преграды, стоявшие у них на пути, рухнули. Она здесь, она будет принадлежать ему в эту ночь, а все остальное — и прошлое, и будущее — может катиться ко всем чертям!
Он обнял ее и крепче прижал к себе. Тело Жаклин выгнулось от удовольствия, и Арман почувствовал, что ее язык совершает ответное путешествие в его рот. Это ощущение опьянило его. Все в ней действовало на него как крепкое вино, и запах ее волос, и шелковистость кожи, и тонкие линии лица. Он вытащил шпильки из ее прически. Ему вновь вспомнилось то, как он отрезал ей волосы в тюремной камере. Ради нее он рисковал своей жизнью и был готов сделать это снова и снова, потому что мысль о грозившей ей опасности была для него непереносима.
Жаклин наслаждалась его поцелуями, его запахом, его прикосновениями. Она развязала ленту, стягивающую его волосы на затылке, в то время как его ладонь нащупывала ее грудь сквозь тонкую ткань платья. Другой рукой он притянул ее к себе, и Жаклин почувствовала, как его естество напряглось и отвердело. Это ощущение не напугало и не шокировало ее; напротив, желая возбудить его, она начала еще сильнее прижиматься к нему, потирая бедром его восставшую плоть.
Арман застонал и начал расстегивать ее платье, с ловкостью человека, отлично знающего, как это делается; однако Жаклин было уже все равно: единственное, чего ей хотелось, — поскорее слиться с ним воедино, прижаться к нему веем телом и дать ему возможность ласкать ее до бесконечности. Платье упало на пол, и она переступила через лежащую вокруг ее ног волну шелка, представ перед ним в лифчике и чулках из белого полотна, все еще стыдливо пытаясь прикрыться руками.
Арман подошел к ней и развел ее руки в стороны.
— Господи, — произнес он охрипшим от возбуждения голосом, — ты — само совершенство.
Когда он наклонился, чтобы поцеловать Жаклин, она задрожала. Решив, что ей холодно, Арман поднял ее на руки и, прижав к груди, понес к кровати. Одним движением откинув одеяло, он положил ее на прохладные простыни и лег рядом с ней.
Жаклин прижалась к нему, согреваясь теплом его тела. Арман вновь начал целовать ее, сначала медленно, потом все настойчивее. Его рука проникла под ткань ее лифчика, пальцы начали ласкать сосок, пока тот не затвердел; тогда Арман захватил его губами. Жаклин застонала и руками прижала его голову к своей груди, побуждая настойчивее ласкать ее. Он услышал разочарованный вздох, когда на секунду оторвался от одного соска и переместил губы ко второму. Одной рукой он начал расстегивать ее лифчик, и она не сопротивлялась, желая, чтобы он как можно скорее избавил ее от этой мешающей одежды.
Арман медленно один за другим снял с нее чулки. Теперь она лежала перед ним во всей своей великолепной наготе. Он поднялся, чтобы полюбоваться ею, одновременно стягивая с себя бриджи.
После этого Арман снова приник губами к ее губам, но се руки уже спускали его голову ниже. Она хотела, чтобы он целовал ее шею, грудь и живот. Жаклин едва понимала, что делали в это время его руки, которые сначала ласкали ее ноги, а потом переместились на внутреннюю сторону бедер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
— Жаклин, — шепотом напомнил он, — сними с меня рубашку.
Его голос был хриплым, горло сжал спазм. Она смущенно подняла на него взгляд и увидела, какой пожар желания бушует в его глазах. Его тело напряглось, но он не сделал ни единого движения в ее сторону, не совершил ничего, что могло бы испугать ее. И тут неожиданно она все поняла. Он не хотел просто использовать ее для получения удовольствия: она должна была дать это удовольствие по собственной воле.
Он желал, чтобы она захотела его.
— Но почему? — спросила Жаклин едва слышно.
Она спрашивала, почему он хотел ее. Они заключили соглашение, и Арман понимал, что она готова его выполнить. Ее желание не было частью этого соглашения. Но для него оно стало самым главным. Он знал, что своими ласками и поцелуями может доставить ей удовольствие и она перестанет сопротивляться. Он уже пробовал сделать это на балу, и неизвестно, чем бы это кончилось, не помешай им тогда Лаура Харрингтон. Но он не собирался просто соблазнить ее. С самого начала ему требовалась уверенность в том, что она хочет его с такой же силой, с какой он хочет ее.
— Я не знаю. Разве это важно?
Жаклин замерла в нерешительности. Она согласилась отдаться ему на одну ночь, но не соглашалась получать от этого удовольствие, однако что-то изменилось в отношениях между ними. Непонятно, когда и как это произошло, но теперь ее влекло к нему — красивый, мужественный, умный, он спас ей жизнь. Да, он сделал это за деньги, но ее спасение потребовало от него небывалой смелости. У него не было титула, он был ниже ее по происхождению, но когда она была в опасности, он защищал ее и ухаживал за ней, когда она болела. Он заставил ее заключить с ним сделку. Почему? Почему это было так важно для него? Его рубашка. Он хочет, чтобы она сняла с него рубашку. Но ей хотелось этого не меньше. Она уже изнывала от желания прижаться к его широкой груди и не могла думать ни о чем другом.
Жаклин дотронулась до него ладонями и ощутила стальную твердость его мышц. Ее руки были холодными, и тепло, исходившее от него, приятно согревало их. Она провела пальцами по мягким волосам и коснулась соска, который мгновенно стал твердым. Удивленная своим открытием, Жаклин дотронулась до второго соска и услышала, как Арман с шумом вдохнул воздух. Он смотрел на нее, его глаза горели, а губы были плотно сжаты. Удивленная тем, что ее прикосновения так сильно подействовали на него, она наконец сняла с него рубашку.
Ее руки непроизвольно заскользили по его плечам и груди, спустились на небольшие бугорки мышц живота. Все это время Арман позволял ей исследовать его тело, что оказалось совсем не страшным, скорее захватывающим и возбуждающим.
В свете пламени камина его кожа казалась бронзовой. Жаклин не могла удержаться и продолжала ласкать его грудь, наслаждаясь приятным ощущением мышц под бархатистой кожей. Желание ощутить себя в его объятиях становилось все сильнее, но она боялась показать это. Она опять взглянула на пего, и он увидел нерешительность в ее глазах. Тогда Арман начал медленно склонять к ней свое лицо. Он из последних сил сдерживался, чтобы не впиться губами в ее полуоткрытый рот, но тут Жаклин обхватила его шею и притянула его губы к споим. Ее тело прижалось к его обнаженной груди с такой страстью, что он понял — она хочет его, и дело здесь не только в заключенной между ними сделке. Когда его губы раскрылись для поцелуя, Жаклин издала хриплый стон. Услышав его, Арман уже не сомневался, что все преграды, стоявшие у них на пути, рухнули. Она здесь, она будет принадлежать ему в эту ночь, а все остальное — и прошлое, и будущее — может катиться ко всем чертям!
Он обнял ее и крепче прижал к себе. Тело Жаклин выгнулось от удовольствия, и Арман почувствовал, что ее язык совершает ответное путешествие в его рот. Это ощущение опьянило его. Все в ней действовало на него как крепкое вино, и запах ее волос, и шелковистость кожи, и тонкие линии лица. Он вытащил шпильки из ее прически. Ему вновь вспомнилось то, как он отрезал ей волосы в тюремной камере. Ради нее он рисковал своей жизнью и был готов сделать это снова и снова, потому что мысль о грозившей ей опасности была для него непереносима.
Жаклин наслаждалась его поцелуями, его запахом, его прикосновениями. Она развязала ленту, стягивающую его волосы на затылке, в то время как его ладонь нащупывала ее грудь сквозь тонкую ткань платья. Другой рукой он притянул ее к себе, и Жаклин почувствовала, как его естество напряглось и отвердело. Это ощущение не напугало и не шокировало ее; напротив, желая возбудить его, она начала еще сильнее прижиматься к нему, потирая бедром его восставшую плоть.
Арман застонал и начал расстегивать ее платье, с ловкостью человека, отлично знающего, как это делается; однако Жаклин было уже все равно: единственное, чего ей хотелось, — поскорее слиться с ним воедино, прижаться к нему веем телом и дать ему возможность ласкать ее до бесконечности. Платье упало на пол, и она переступила через лежащую вокруг ее ног волну шелка, представ перед ним в лифчике и чулках из белого полотна, все еще стыдливо пытаясь прикрыться руками.
Арман подошел к ней и развел ее руки в стороны.
— Господи, — произнес он охрипшим от возбуждения голосом, — ты — само совершенство.
Когда он наклонился, чтобы поцеловать Жаклин, она задрожала. Решив, что ей холодно, Арман поднял ее на руки и, прижав к груди, понес к кровати. Одним движением откинув одеяло, он положил ее на прохладные простыни и лег рядом с ней.
Жаклин прижалась к нему, согреваясь теплом его тела. Арман вновь начал целовать ее, сначала медленно, потом все настойчивее. Его рука проникла под ткань ее лифчика, пальцы начали ласкать сосок, пока тот не затвердел; тогда Арман захватил его губами. Жаклин застонала и руками прижала его голову к своей груди, побуждая настойчивее ласкать ее. Он услышал разочарованный вздох, когда на секунду оторвался от одного соска и переместил губы ко второму. Одной рукой он начал расстегивать ее лифчик, и она не сопротивлялась, желая, чтобы он как можно скорее избавил ее от этой мешающей одежды.
Арман медленно один за другим снял с нее чулки. Теперь она лежала перед ним во всей своей великолепной наготе. Он поднялся, чтобы полюбоваться ею, одновременно стягивая с себя бриджи.
После этого Арман снова приник губами к ее губам, но се руки уже спускали его голову ниже. Она хотела, чтобы он целовал ее шею, грудь и живот. Жаклин едва понимала, что делали в это время его руки, которые сначала ласкали ее ноги, а потом переместились на внутреннюю сторону бедер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82