Другого такого нет, и ты сразу его узнаешь.
Предупреждаю — не ищи помощи у Сент-Ивза! Он ни за что не расстанется с кинжалом. Не вздумай взывать к его совести — это ничего тебе не даст, но плохо отразится на твоей сестре.
Я ожидаю, что ты выполнишь мою просьбу, и по возможности быстро.
Если ты не привезешь мне кинжал к Рождеству, в качестве компенсации, я сделаю Ариэль своей любовницей. Если она не доставит мне удовольствия, в Париже есть дома, которые всегда готовы заплатить высокую цену за таких нежных цыплят, как твоя сестра.
Выбор за тобой, но я знаю, что ты не подведешь свою сестру.
Жду тебя к полуночи в канун Рождества.
Твой Фабиан».
Как долго она сидела, глядя на письмо, Хелена не знала. Ей было плохо, очень плохо, и она боялась пошевелиться, пока не прошла тошнота.
Она не могла думать, не могла соображать.
Потом это прошло, и ей стало еще хуже.
— Ариэль! — сдавленно выкрикнула она, закрыв лицо руками.
Мысль о том, что ждет ее дорогую маленькую сестренку, чуть не лишила ее сознания.
Сердце болело, во рту появился металлический привкус.
Она никогда не освободится от Фабиана — он всегда будет дергать ее за веревочки. Письмо было тому подтверждением.
Фабиан шантажировал ее как последнюю дуру.
Она никогда не будет свободной.
У нее никогда не будет шанса жить так, как она хочет. Жить своей жизнью, а не жизнью этого негодяя. Время работало не на нее. Прежде чем она сумела облегчить свое отчаяние, выплеснуть гнев, поплакать и даже покричать, чтобы успокоиться и поразмыслить, пришла служанка и напомнила, что пора переодеться к обеду. Сунув письма под футляр с драгоценностями, она переоделась, после чего показала служанке, как уложить ей волосы.
— Малышка, ты здорова?
Хелена выдавила из себя улыбку, бросила взгляд на Себастьяна и протянула ему руку. Она все еще не могла опомниться от потрясения, не могла контролировать свои эмоции. До этого момента ей казалось, что она сможет скрыть свое состояние и никто его не заметит. Но Себастьян, как только вошел в малую гостиную, сразу направился к ней.
— Все в порядке, — с трудом произнесла она. — Думаю, это просто путешествие меня утомило.
Он промолчал, и она не осмелилась поднять на него глаза.
— Будем надеяться, что обед придаст тебе сил. Идем.
Он повел ее в фамильную столовую, роскошную комнату, которая была намного уютнее огромной столовой. Когда Себастьян усадил ее справа от себя, Хелена пожалела, что он не выбрал большую столовую, где она оказалась бы дальше от его проницательного взгляда.
Гнев, отчаяние и страх — все перемешалось в ней. Она должна сдержать свои эмоции, найти силы, чтобы вести себя как обычно: расточать улыбки, смеяться, следить за разговором, а не копаться в своих мыслях. Ей будет трудно разыграть этот спектакль в присутствии Себастьяна, чуткого наблюдателя. Он сидел, развалясь, в огромном кресле, вертел в руках стакан с вином и из-под опущенных ресниц наблюдал за ней.
Из всего, что она запомнила за этот час, был перстень с сапфиром на его правой руке, его отблески в свете свечей, когда его пальцы играли со стаканом. Камень был того же цвета, что и его глаза. И то и другое ее гипнотизировало.
Наконец обед закончился. Хелена не могла вспомнить ничего из того, о чем только что говорилось. Все встали, и она поняла, что джентльмены останутся пить портвейн и курить сигары. Она испытала облегчение. Улыбка, какой она одарила Себастьяна, когда он приложился к ее руке, получилась почти веселой.
Вместе с Кларой и Марджори она вернулась в гостиную. Когда спустя двадцать минут туда пришли мужчины, Хелена уже полностью владела собой. Она заставила себя терпеливо ждать, когда подадут чай и когда наконец чаепитие закончится. И все это время упорно молчала.
Когда подошел Себастьян, чтобы взять у нее пустую чашку, она слабо улыбнулась ему и всем остальным.
— К сожалению, у меня тоже болит голова. — Луи уже ушел под тем же предлогом.
Тьерри, Марджори и Клара стали выражать свое сочувствие. Себастьян просто наблюдал за ней. Клара предложила нюхательную соль.
— Мне надо сегодня пораньше лечь спать, — сказала Хелена, продолжая слабо улыбаться. — Я уверена, что утром буду чувствовать себя вполне здоровой.
— Ну, если ты уверена, дорогая…
Она кивнула и посмотрела на Себастьяна. Он протянул ей руку, помогая подняться. Она склонилась в реверансе, пожелала всем спокойной ночи и направилась к двери. Себастьян, продолжая держать ее за руку, шел рядом.
Не дойдя до ее двери, он остановился. Хелена вопросительно посмотрела на него. Их взгляды встретились. Он поднял руку и погладил пальцем ее бровь.
— Спокойной ночи, малышка. Тебя никто не побеспокоит.
Что-то в его тоне, в его взгляде подсказывало ей, заверяло ее… Но она была слишком опустошена, слишком измучена, чтобы уловить скрытый смысл его слов.
Он взял ее руку и прижался губами к пульсу на запястье. Она почувствовала, как тепло разлилось по ее телу.
— Сладких тебе снов, малышка.
Хелена кивнула и направилась к двери. Войдя в спальню, она тихо закрыла за собой дверь, освободившись от изучающего взгляда Себастьяна.
Ей хотелось только одного — поскорее остаться одной, положить на подушку свою больную голову, чтобы облегчить тяжесть на сердце, дать волю чувствам, но ей не суждено было это сделать. В дверь вдруг постучали, и на пороге возник Луи.
— В чем дело? — спросила она сердито.
— Я хотел только спросить. Ты сделаешь это?
Она недоуменно взглянула на него:
— Конечно.
И тут до нее дошло, что Фабиан, как всегда, прячет свои карты в рукаве. Луи не знал, чем его дядя ей угрожал. Если бы знал, то даже не задал бы теперь столь глупого вопроса.
— Дядя настаивает, чтобы это ты похитила ту вещь, а не я.
Мрачный тон Луи ее рассмешил. Она громко расхохоталась. Он был обижен, потому что дядя использовал ее талант, а не его.
Но почему? Она сосредоточила свои мысли и наконец поняла. Потому что она была женщиной — женщиной, которую Себастьян хотел. Он, очевидно, оказался Фабиану не по зубам, поэтому со своей обычной прозорливостью дядя выбрал в качестве своей марионетки ту, кто не только сумеет похитить кинжал, но заодно и оскорбит гордость Себастьяна.
Фабиан готов на все, чтобы причинить вред Себастьяну, — то, что он причинит вред и ей тоже, даже не приходит ему в голову. Это его вовсе не волнует. Скорее всего, он заранее решил наказать ее за то, что ему пришлось просить ее об этом.
— Если тебе потребуется помощь, я к твоим услугам, — проговорил Луи. — Но я настоятельно рекомендую тебе держать Сент-Ивза на некотором расстоянии, пока мы не уедем отсюда, если, конечно, тебе интересно знать мое мнение.
Хелена посмотрела на него. Почему он так решил?
— Я возвращу собственность твоего дяди тогда, когда сочту нужным, и способ, каким я это сделаю, тебя не касается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
Предупреждаю — не ищи помощи у Сент-Ивза! Он ни за что не расстанется с кинжалом. Не вздумай взывать к его совести — это ничего тебе не даст, но плохо отразится на твоей сестре.
Я ожидаю, что ты выполнишь мою просьбу, и по возможности быстро.
Если ты не привезешь мне кинжал к Рождеству, в качестве компенсации, я сделаю Ариэль своей любовницей. Если она не доставит мне удовольствия, в Париже есть дома, которые всегда готовы заплатить высокую цену за таких нежных цыплят, как твоя сестра.
Выбор за тобой, но я знаю, что ты не подведешь свою сестру.
Жду тебя к полуночи в канун Рождества.
Твой Фабиан».
Как долго она сидела, глядя на письмо, Хелена не знала. Ей было плохо, очень плохо, и она боялась пошевелиться, пока не прошла тошнота.
Она не могла думать, не могла соображать.
Потом это прошло, и ей стало еще хуже.
— Ариэль! — сдавленно выкрикнула она, закрыв лицо руками.
Мысль о том, что ждет ее дорогую маленькую сестренку, чуть не лишила ее сознания.
Сердце болело, во рту появился металлический привкус.
Она никогда не освободится от Фабиана — он всегда будет дергать ее за веревочки. Письмо было тому подтверждением.
Фабиан шантажировал ее как последнюю дуру.
Она никогда не будет свободной.
У нее никогда не будет шанса жить так, как она хочет. Жить своей жизнью, а не жизнью этого негодяя. Время работало не на нее. Прежде чем она сумела облегчить свое отчаяние, выплеснуть гнев, поплакать и даже покричать, чтобы успокоиться и поразмыслить, пришла служанка и напомнила, что пора переодеться к обеду. Сунув письма под футляр с драгоценностями, она переоделась, после чего показала служанке, как уложить ей волосы.
— Малышка, ты здорова?
Хелена выдавила из себя улыбку, бросила взгляд на Себастьяна и протянула ему руку. Она все еще не могла опомниться от потрясения, не могла контролировать свои эмоции. До этого момента ей казалось, что она сможет скрыть свое состояние и никто его не заметит. Но Себастьян, как только вошел в малую гостиную, сразу направился к ней.
— Все в порядке, — с трудом произнесла она. — Думаю, это просто путешествие меня утомило.
Он промолчал, и она не осмелилась поднять на него глаза.
— Будем надеяться, что обед придаст тебе сил. Идем.
Он повел ее в фамильную столовую, роскошную комнату, которая была намного уютнее огромной столовой. Когда Себастьян усадил ее справа от себя, Хелена пожалела, что он не выбрал большую столовую, где она оказалась бы дальше от его проницательного взгляда.
Гнев, отчаяние и страх — все перемешалось в ней. Она должна сдержать свои эмоции, найти силы, чтобы вести себя как обычно: расточать улыбки, смеяться, следить за разговором, а не копаться в своих мыслях. Ей будет трудно разыграть этот спектакль в присутствии Себастьяна, чуткого наблюдателя. Он сидел, развалясь, в огромном кресле, вертел в руках стакан с вином и из-под опущенных ресниц наблюдал за ней.
Из всего, что она запомнила за этот час, был перстень с сапфиром на его правой руке, его отблески в свете свечей, когда его пальцы играли со стаканом. Камень был того же цвета, что и его глаза. И то и другое ее гипнотизировало.
Наконец обед закончился. Хелена не могла вспомнить ничего из того, о чем только что говорилось. Все встали, и она поняла, что джентльмены останутся пить портвейн и курить сигары. Она испытала облегчение. Улыбка, какой она одарила Себастьяна, когда он приложился к ее руке, получилась почти веселой.
Вместе с Кларой и Марджори она вернулась в гостиную. Когда спустя двадцать минут туда пришли мужчины, Хелена уже полностью владела собой. Она заставила себя терпеливо ждать, когда подадут чай и когда наконец чаепитие закончится. И все это время упорно молчала.
Когда подошел Себастьян, чтобы взять у нее пустую чашку, она слабо улыбнулась ему и всем остальным.
— К сожалению, у меня тоже болит голова. — Луи уже ушел под тем же предлогом.
Тьерри, Марджори и Клара стали выражать свое сочувствие. Себастьян просто наблюдал за ней. Клара предложила нюхательную соль.
— Мне надо сегодня пораньше лечь спать, — сказала Хелена, продолжая слабо улыбаться. — Я уверена, что утром буду чувствовать себя вполне здоровой.
— Ну, если ты уверена, дорогая…
Она кивнула и посмотрела на Себастьяна. Он протянул ей руку, помогая подняться. Она склонилась в реверансе, пожелала всем спокойной ночи и направилась к двери. Себастьян, продолжая держать ее за руку, шел рядом.
Не дойдя до ее двери, он остановился. Хелена вопросительно посмотрела на него. Их взгляды встретились. Он поднял руку и погладил пальцем ее бровь.
— Спокойной ночи, малышка. Тебя никто не побеспокоит.
Что-то в его тоне, в его взгляде подсказывало ей, заверяло ее… Но она была слишком опустошена, слишком измучена, чтобы уловить скрытый смысл его слов.
Он взял ее руку и прижался губами к пульсу на запястье. Она почувствовала, как тепло разлилось по ее телу.
— Сладких тебе снов, малышка.
Хелена кивнула и направилась к двери. Войдя в спальню, она тихо закрыла за собой дверь, освободившись от изучающего взгляда Себастьяна.
Ей хотелось только одного — поскорее остаться одной, положить на подушку свою больную голову, чтобы облегчить тяжесть на сердце, дать волю чувствам, но ей не суждено было это сделать. В дверь вдруг постучали, и на пороге возник Луи.
— В чем дело? — спросила она сердито.
— Я хотел только спросить. Ты сделаешь это?
Она недоуменно взглянула на него:
— Конечно.
И тут до нее дошло, что Фабиан, как всегда, прячет свои карты в рукаве. Луи не знал, чем его дядя ей угрожал. Если бы знал, то даже не задал бы теперь столь глупого вопроса.
— Дядя настаивает, чтобы это ты похитила ту вещь, а не я.
Мрачный тон Луи ее рассмешил. Она громко расхохоталась. Он был обижен, потому что дядя использовал ее талант, а не его.
Но почему? Она сосредоточила свои мысли и наконец поняла. Потому что она была женщиной — женщиной, которую Себастьян хотел. Он, очевидно, оказался Фабиану не по зубам, поэтому со своей обычной прозорливостью дядя выбрал в качестве своей марионетки ту, кто не только сумеет похитить кинжал, но заодно и оскорбит гордость Себастьяна.
Фабиан готов на все, чтобы причинить вред Себастьяну, — то, что он причинит вред и ей тоже, даже не приходит ему в голову. Это его вовсе не волнует. Скорее всего, он заранее решил наказать ее за то, что ему пришлось просить ее об этом.
— Если тебе потребуется помощь, я к твоим услугам, — проговорил Луи. — Но я настоятельно рекомендую тебе держать Сент-Ивза на некотором расстоянии, пока мы не уедем отсюда, если, конечно, тебе интересно знать мое мнение.
Хелена посмотрела на него. Почему он так решил?
— Я возвращу собственность твоего дяди тогда, когда сочту нужным, и способ, каким я это сделаю, тебя не касается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66