Потом сэр Эгберт изъявил желание вздремнуть в своей каюте перед ужином, и Джулиан увел его, успев страстно пожать руку Сьюзан и прошептать:
— Умоляю, давайте увидимся после ужина? Уйдем пораньше, пока сэр Эгберт будет пить портвейн…
Сью кивнула, не в силах произнести ни слова. Девушку переполняли самые различные чувства. Больше всего ей хотелось завизжать от восторга, а то и пройтись колесом.
Все дело было в том, что за Сью никто и никогда толком не ухаживал. Во-первых, в приюте жили только девочки. Единственными мужчинами, достаточно часто (то есть постоянно) присутствовавшими в жизни Сью, были старый Хорес и мистер Йорк, ее крестный.
В колледже она познакомилась с мальчиками ближе, некоторые пробовали ухаживать за ней, но Сью, не имевшая ни малейшего представления о кокетстве и прочих женских уловках, сама напоминавшая манерами озорного мальчишку, воспринимала представителей противоположного пола исключительно в качестве друзей.
Она не была идиоткой, она много читала, у нее было много знакомых — но монастырь есть монастырь, и довольно долго, лет до восемнадцати, она имела смутное представление о том, откуда берутся дети. Нет, в принципе ей это было известно, но вот примерить подобную ситуацию на себя она не могла.
Уже преподавая в школе, то есть будучи совершенно взрослой и самостоятельной девицей двадцати трех лет, Сью со странным волнением и смутной тревогой видела, что многие ее ученицы выглядят гораздо старше своей учительницы. Искусно подкрашенные веки, томная поволока в глазах и спокойная уверенность в обращении с мальчиками на школьных вечерах отличали некоторых девочек-старшеклассниц, и даже на исповеди Сью Йорк не призналась бы, что порой отчаянно завидует этим девчонкам.
Она помнила, как ей впервые в голову пришла мысль о том, что она обречена провести свою жизнь в монастыре. Как сестры-монахини, только еще хуже. У них хотя бы была вера.
Сью вздрогнула, обнаружив, что Вивиан уже довольно давно задумчиво смотрит на нее. Девушка смутилась и опустила голову.
— О чем задумалась моя воспитанница? Дуэнье не о чем волноваться?
— Дуэнье — нет. Дуэньям со мной вообще не о чем беспокоиться.
— Звучит печально, даже слишком. Что с тобой, Сью? Ремиссия после морской болезни?
Сью подняла голову и выпалила, холодея от ужаса:
— Вивиан, а как можно догадаться, что влюбилась?
Сейчас она рассмеется, эта красивая и гордая женщина, сейчас она посчитает, что Сью полная и законченная идиотка…
Вивиан не рассмеялась. Она печально и строго смотрела на Сьюзан, а потом молча села рядом с ней и обняла за плечи. Помолчала и медленно произнесла:
— Как бы я хотела оказаться твоей ровесницей и подругой, Сью… Душу бы заложила за один день!
— Но мы ведь и так… то есть, я хочу сказать, мы же подружились…
— О, разумеется, но я не об этом. Не совсем об этом. Я хотела бы вернуться в то время, когда все чувствуешь и переживаешь так же остро и свежо, как ты сейчас. Когда все… когда все еще впереди. И любовь. И разочарование. И потери.
Они помолчали, потом Сью тихо произнесла:
— Ты рано вышла замуж?
— Рано. Хотя некоторые полагали, что даже поздновато. В двадцать один год. Прожила в браке семь лет. Вдова… скоро полгода.
— То есть тебе всего… двадцать восемь? Двадцать девять?
— Всего? Да, пожалуй, всего.
Вивиан помолчала, а потом заговорила мерным, глуховатым голосом, глядя прямо перед собой.
— Мне было восемнадцать лет, когда меня стали сватать. Масса претендентов. Сначала я смеялась, а потом стало страшно. Как ты сказала — в конце двадцатого века? Феодалы? Вот именно.
Моя девичья фамилия — Иствич. Мой отец — граф и пэр, мама знала всех своих предков до Вильгельма Завоевателя. Я выросла в настоящем замке, у меня всегда все было, я была хорошенькая, достаточно умная, хорошо образованная, вполне современная… У меня даже прыщей не было никогда, представляешь? У всех были, а я обошлась. И вдруг я выясняю, что никому я сама неинтересна, интересен только титул, связи папы, родословная мамы, замок и земля.
Почему-то тогда меня это оскорбило. Ужасно. И я влюбилась в мальчика из простой семьи. Он меня утешал, говорил, что ему наплевать, какая у меня фамилия, потому что потом я все равно буду носить его фамилию… Его мать была прачкой, отец умер, когда Джону было три года, а сам Джон собирался стать экономистом…
А потом он меня бросил, уехал, ничего не объяснив, и тогда его мать рассказала мне, что мой отец дал ему денег на учебу с условием, что Джон больше никогда не увидится со мной. Я кричала, плакала, у меня была истерика, и я призналась, что беременна от Джона. Разумеется, мне нашли хорошего и молчаливого врача, он все сделал как надо, но детей у меня больше не будет. Никогда.
Мне стало все равно, Сью. Я как будто умерла, только двигалась, дышала и ела. А еще я стала злая. Злая как ведьма. Я так издевалась над этими бедными женихами… Заставляла их разрывать помолвки с другими девушками, доводила почти до свадьбы и бросала. Я мстила невиновным, думая, что мщу Джону.
И тогда появился сэр Брайан. Брайан Милтон, герцог Рочестер, пэр, сэр, лорд, кавалер всех орденов Британии и герой всех войн. Знаешь, сколько ему было? Восемьдесят один год! Правда, на вид больше шестидесяти ему никто не давал. Он приехал в гости к моему деду, они с ним ровесники, прожил у нас в замке несколько недель, и мы с ним подружились. Понимаешь, он меня не учил, не осуждал и не жалел. Он просто объяснил мне то, чего я не понимала в силу возраста. Он говорил со мной на равных. А еще через месяц сделал предложение. Он все про меня знал, я ничего не утаила от него. Объяснил он свое решение очень просто.
Тебе нужна защита, сказал сэр Брайан. Нужно имя, которым ты закроешься, как щитом. Никто не посмеет сплетничать о герцогине Рочестер. Слухов и скандалов больше не будет. Дети у меня уже давно выросли, внуки хорошие, семья у нас большая и дружная, тебе обрадуются.
Он оказался абсолютно прав, Сью. Я переехала к нему этаким маленьким озлобленным зверьком, а меня встретили искренние улыбки и поздравления. В этом доме я обрела друзей, настоящую семью, а самое главное — их всех совершенно не волновали ни мое происхождение, ни мои земли, ни мой титул. Они сами были королевской крови, так что на мою родословную им было наплевать.
Знаешь, Сьюзан, к чему я все это рассказываю? Я очень любила своего мужа, сэра Брайана. Я всю жизнь обращалась к нему на вы, но он всегда был моим настоящим другом и защитником. Я прожила с ним самые счастливые годы своей жизни, хотя в них и не было плотских удовольствий… не красней, Сью, это ведь тоже очень важно в браке.
Он умер от старости, в своей постели, без мучений, очень красиво и достойно. Я пообещала ему, что не буду убиваться и плакать, что не стану отказываться от счастья, если найдется еще мужчина, которого я смогу полюбить… И все же, Сью, меня совершенно не тяготит мой траур.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
— Умоляю, давайте увидимся после ужина? Уйдем пораньше, пока сэр Эгберт будет пить портвейн…
Сью кивнула, не в силах произнести ни слова. Девушку переполняли самые различные чувства. Больше всего ей хотелось завизжать от восторга, а то и пройтись колесом.
Все дело было в том, что за Сью никто и никогда толком не ухаживал. Во-первых, в приюте жили только девочки. Единственными мужчинами, достаточно часто (то есть постоянно) присутствовавшими в жизни Сью, были старый Хорес и мистер Йорк, ее крестный.
В колледже она познакомилась с мальчиками ближе, некоторые пробовали ухаживать за ней, но Сью, не имевшая ни малейшего представления о кокетстве и прочих женских уловках, сама напоминавшая манерами озорного мальчишку, воспринимала представителей противоположного пола исключительно в качестве друзей.
Она не была идиоткой, она много читала, у нее было много знакомых — но монастырь есть монастырь, и довольно долго, лет до восемнадцати, она имела смутное представление о том, откуда берутся дети. Нет, в принципе ей это было известно, но вот примерить подобную ситуацию на себя она не могла.
Уже преподавая в школе, то есть будучи совершенно взрослой и самостоятельной девицей двадцати трех лет, Сью со странным волнением и смутной тревогой видела, что многие ее ученицы выглядят гораздо старше своей учительницы. Искусно подкрашенные веки, томная поволока в глазах и спокойная уверенность в обращении с мальчиками на школьных вечерах отличали некоторых девочек-старшеклассниц, и даже на исповеди Сью Йорк не призналась бы, что порой отчаянно завидует этим девчонкам.
Она помнила, как ей впервые в голову пришла мысль о том, что она обречена провести свою жизнь в монастыре. Как сестры-монахини, только еще хуже. У них хотя бы была вера.
Сью вздрогнула, обнаружив, что Вивиан уже довольно давно задумчиво смотрит на нее. Девушка смутилась и опустила голову.
— О чем задумалась моя воспитанница? Дуэнье не о чем волноваться?
— Дуэнье — нет. Дуэньям со мной вообще не о чем беспокоиться.
— Звучит печально, даже слишком. Что с тобой, Сью? Ремиссия после морской болезни?
Сью подняла голову и выпалила, холодея от ужаса:
— Вивиан, а как можно догадаться, что влюбилась?
Сейчас она рассмеется, эта красивая и гордая женщина, сейчас она посчитает, что Сью полная и законченная идиотка…
Вивиан не рассмеялась. Она печально и строго смотрела на Сьюзан, а потом молча села рядом с ней и обняла за плечи. Помолчала и медленно произнесла:
— Как бы я хотела оказаться твоей ровесницей и подругой, Сью… Душу бы заложила за один день!
— Но мы ведь и так… то есть, я хочу сказать, мы же подружились…
— О, разумеется, но я не об этом. Не совсем об этом. Я хотела бы вернуться в то время, когда все чувствуешь и переживаешь так же остро и свежо, как ты сейчас. Когда все… когда все еще впереди. И любовь. И разочарование. И потери.
Они помолчали, потом Сью тихо произнесла:
— Ты рано вышла замуж?
— Рано. Хотя некоторые полагали, что даже поздновато. В двадцать один год. Прожила в браке семь лет. Вдова… скоро полгода.
— То есть тебе всего… двадцать восемь? Двадцать девять?
— Всего? Да, пожалуй, всего.
Вивиан помолчала, а потом заговорила мерным, глуховатым голосом, глядя прямо перед собой.
— Мне было восемнадцать лет, когда меня стали сватать. Масса претендентов. Сначала я смеялась, а потом стало страшно. Как ты сказала — в конце двадцатого века? Феодалы? Вот именно.
Моя девичья фамилия — Иствич. Мой отец — граф и пэр, мама знала всех своих предков до Вильгельма Завоевателя. Я выросла в настоящем замке, у меня всегда все было, я была хорошенькая, достаточно умная, хорошо образованная, вполне современная… У меня даже прыщей не было никогда, представляешь? У всех были, а я обошлась. И вдруг я выясняю, что никому я сама неинтересна, интересен только титул, связи папы, родословная мамы, замок и земля.
Почему-то тогда меня это оскорбило. Ужасно. И я влюбилась в мальчика из простой семьи. Он меня утешал, говорил, что ему наплевать, какая у меня фамилия, потому что потом я все равно буду носить его фамилию… Его мать была прачкой, отец умер, когда Джону было три года, а сам Джон собирался стать экономистом…
А потом он меня бросил, уехал, ничего не объяснив, и тогда его мать рассказала мне, что мой отец дал ему денег на учебу с условием, что Джон больше никогда не увидится со мной. Я кричала, плакала, у меня была истерика, и я призналась, что беременна от Джона. Разумеется, мне нашли хорошего и молчаливого врача, он все сделал как надо, но детей у меня больше не будет. Никогда.
Мне стало все равно, Сью. Я как будто умерла, только двигалась, дышала и ела. А еще я стала злая. Злая как ведьма. Я так издевалась над этими бедными женихами… Заставляла их разрывать помолвки с другими девушками, доводила почти до свадьбы и бросала. Я мстила невиновным, думая, что мщу Джону.
И тогда появился сэр Брайан. Брайан Милтон, герцог Рочестер, пэр, сэр, лорд, кавалер всех орденов Британии и герой всех войн. Знаешь, сколько ему было? Восемьдесят один год! Правда, на вид больше шестидесяти ему никто не давал. Он приехал в гости к моему деду, они с ним ровесники, прожил у нас в замке несколько недель, и мы с ним подружились. Понимаешь, он меня не учил, не осуждал и не жалел. Он просто объяснил мне то, чего я не понимала в силу возраста. Он говорил со мной на равных. А еще через месяц сделал предложение. Он все про меня знал, я ничего не утаила от него. Объяснил он свое решение очень просто.
Тебе нужна защита, сказал сэр Брайан. Нужно имя, которым ты закроешься, как щитом. Никто не посмеет сплетничать о герцогине Рочестер. Слухов и скандалов больше не будет. Дети у меня уже давно выросли, внуки хорошие, семья у нас большая и дружная, тебе обрадуются.
Он оказался абсолютно прав, Сью. Я переехала к нему этаким маленьким озлобленным зверьком, а меня встретили искренние улыбки и поздравления. В этом доме я обрела друзей, настоящую семью, а самое главное — их всех совершенно не волновали ни мое происхождение, ни мои земли, ни мой титул. Они сами были королевской крови, так что на мою родословную им было наплевать.
Знаешь, Сьюзан, к чему я все это рассказываю? Я очень любила своего мужа, сэра Брайана. Я всю жизнь обращалась к нему на вы, но он всегда был моим настоящим другом и защитником. Я прожила с ним самые счастливые годы своей жизни, хотя в них и не было плотских удовольствий… не красней, Сью, это ведь тоже очень важно в браке.
Он умер от старости, в своей постели, без мучений, очень красиво и достойно. Я пообещала ему, что не буду убиваться и плакать, что не стану отказываться от счастья, если найдется еще мужчина, которого я смогу полюбить… И все же, Сью, меня совершенно не тяготит мой траур.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37