15-го он делал смотр войскам в Жиромийском лагере.
17-го приступил к осаде Менена.
7 июня король въехал победителем в Менен.
8-го госпожи Шатору и Лараге выехали ночью из замка Плезанс и отправились по дороге к Лиллю.
17-го король начал осаду Ейперна.
В этот промежуток времени, между 8-м и 17-м числами, Шатору и Лараге прибыли в армию, где присутствие их произвело на всех весьма дурное впечатление: солдаты называли их потаскушками, и множество пасквилей и оскорбительных песен раздавалось под окнами их квартиры или в то время, как они куда-нибудь ехали, – и все это делалось так единодушно.., даже в присутствии короля! Поэтому, по взятии Ейперна, Людовик вынужден был отослать обеих дам, приехавших к нему в гости, в Дюнкирхен.
Приехав в Дюнкирхен на свидание с обеими сестрами, король узнал здесь, что принц Карл Лотарингский перешел 13 июля Рейн. Вследствие сего он решил оказать помощь Эльзасу. В середине июля король выехал из Дюнкирхена. Шатору и Лараге последовали за ним. В продолжение всей дороги граф де ла Сюз, генерал-квартирмейстер двора, должен был заботиться о том, чтобы во всех квартирах, где на время останавливался король для ночлега, было устроено сообщение между покоями короля и покоями герцогини.
Король должен был остановиться в Меце. Поэтому в Меце, как и в других городах, графу де ла Сюзу надлежало позаботиться о приискании походной квартиры для короля с вышеозначенными удобствами. Для фаворитки квартира была приготовлена в Сент-Арнульдском аббатстве; квартиру эту занимал в то время епископ Марсельский, настоятель аббатства. Хозяин дома, служивший председателем городского управления, попросил епископа уступить на время его квартиру герцогине Шатору. Волей или неволей аббат должен был согласиться на просьбу домохозяина! Но так как квартира, отведенная для Шатору, была довольно отдалена от квартиры, занимаемой королем, то, дабы соединить их, по возможности, одна с другою, были устроены галереи из аббатства прямо в квартиру короля.
Со времени своего отъезда из Парижа король Людовик XV, не привыкший к большим переездам, был немного измучен предпринятым им вояжем. На другой день после прибытия своего в Мец он почувствовал себя нехорошо. Ввечеру того же дня у него сделалась сильная головная боль – это было 8 августа. В тот же день королю была пущена кровь. 9-го числа дано слабительное. С этого числа мецский доктор Кассера, призванный лечить короля, объявил, что, находя болезнь довольно серьезной, он решится отвечать за жизнь короля в таком только случае, если за королем будет надлежащий уход и присмотр и если король будет пользоваться полным покоем. С этого дня, по распоряжению герцога Ришелье, все двери были заперты и впуск к королю был воспрещен для всех. Ему остались прислуживать только самые приближенные к нему камердинеры, а также герцог Ришелье, герцогиня Шатору и сестра ее де Лараге.
В это самое время около короля образовались три партии: партия министров, партия принцев и партия фаворита и фавориток.
Предводителем партии министров, имевшей одинаковый интерес с партией принцев, был Морпа.
Партия принцев состояла из герцогов Шартрского, Бульонского, ла Рошфуко и Вильруа, Фиц-Джемса, епископа Суассонского и отца Перюссо, иезуита, духовника его величества.
Третью партию составляли две любовницы – герцогиня Шатору и госпожа де Лараге, герцог Ришелье, Мез, адъютанты и камердинеры.
Целью партии принцев, имевшей общий интерес с партией министров, было пробраться во что бы то ни стало к королю и воспользоваться его болезнью и расслаблением, которое она, без сомнения, должна была произвести в его уме, дабы удалить от двора Шатору и де Лараге… Но обе эти женщины, равно как и герцог Ришелье, решили твердо держаться в комнате короля, подобно тому как в осаждаемой крепости гарнизон держится до последней минуты.
Герцогиня Шатору знала об условиях, которые существовали между партией министров и партией принцев, и, следовательно, без всякого сомнения, могла ожидать, что эти две партии будут просить короля удалить ее от двора.
Между всеми этими вельможами и сановниками, принцами, министрами, фаворитами и фаворитками вопрос о жизни или смерти короля, как видит читатель, был второстепенным вопросом; первым – и самым главным – вопросом было: останется при короле фаворитка или нет?
Один лишь народ беспокоился о короле и молил Бога о даровании ему жизни и благоденствия.
Фавориткам оставалось одно только средство – прямо вступить в переговоры с патером Перюссо, духовником короля, и, вместо того чтобы предоставить исповедовать короля и причастить его св. Тайн епископу Суассонскому, возложить эту обязанность на него как духовника.
Вследствие сего патеру Перюссо сделано было, против всех, особенное исключение: он был введен в королевские покои, где в кабинете короля ожидала его герцогиня Шатору. Зная, что при окружающих ее обстоятельствах ей нельзя терять понапрасну время, Шатору обратилась к священнику со следующим вопросом:
– Отец мой, прошу вас, отвечайте мне откровенно! В случае если король пожелает исповедаться и причаститься св. Тайн, нужно ли мне будет удалиться от него?
– Могу ли я что знать, сударыня?! Может быть, его величество не будет исповедоваться.
– Будет, – с живостью отвечала герцогиня. – Он так же религиозен, как и я. Чтобы подать хороший совет, я первая уговорю его принять от вас исповедь! Я не хочу брать на себя грех, если король умрет без исповеди… Но речь идет о том, отец мой, чтобы избежать бесчестия: скажите мне, буду я удалена от короля или нет?
На этот вопрос иезуит не дал ответа и, как бы в знак своего удивления, потряс головой и пожал плечами.
– Ну, подумайте хорошенько и ответьте мне, – продолжала Шатору с видом беспокойства. – Лучшим средством, к которому я могу прибегнуть, будет то, что я тайно уеду… Я хочу, вы понимаете, избежать скандала, бесчестия, которое будет падать не столько на меня, сколько на самого государя.
Вынужденный отвечать, патер Перюссо начал говорить так:
– Я не могу, сударыня, знать заранее, буду ли я исповедовать больного. Я не знаю, каково состояние здоровья короля. Все мои действия зависят от его воли… Со своей стороны, я вовсе не имею дурного мнения относительно ваших отношений с королем.
– Если этими словами вы хотите мне сказать, что считаете мои отношения с королем вполне безгрешными, то на это я не постыжусь вам ответить, что вы ошибаетесь, отец мой! Мы любили друг друга – вот вам моя исповедь! Скажите же мне теперь, буду ли я, в случае смерти короля, отвечать врагам моим ссылкой… Ах, отец мой, немало у меня врагов при дворе.
Перюссо находился в таком замешательстве, что не знал, что отвечать на эти слова фаворитки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90