— Вперед! Вперед! — закричали гвардейцы и бросились за офицером.
— Ага, вдова Плюмо, — сказал Симон, — ты сдаешь свой подвал аристократам!
В стене был пролом. На влажной почве виднелось множество следов, в направлении Канатной улицы был вырыт ход шириной в три фута и высотой — в пять, похожий на колено траншеи.
Офицер отважился двинуться по этому ходу, решив преследовать аристократов хоть до чрева земли. Но не успел он сделать трех-четырех шагов, как уперся в железную решетку.
— Стой! — крикнул он тем, кто шел вплотную за ним. — Дальше идти нельзя: проход загорожен.
— А ну, в чем тут дело? — поинтересовались муниципальные гвардейцы, которые, заперев узниц, пришли узнать новости. — Давай посмотрим!
— Ей-Богу, — сказал офицер, появляясь из хода, — это заговор: аристократы хотели похитить королеву во время прогулки, и, вероятно, она была заодно с ними.
— Черт возьми! — возмутился муниципальный гвардеец. — Пусть сбегают за гражданином Сантером и предупредят Коммуну.
— Солдаты, — приказал офицер, — оставайтесь в этом подвале и убивайте каждого, кто здесь появится!
Отдав этот приказ, офицер поднялся наверх, чтобы составить рапорт.
— Ага! Ага! — кричал Симон, потирая руки. — Ага! Будут еще говорить, что я не в своем уме? Молодец, Блек! Блек — славный патриот, Блек спас Республику. Иди сюда, Блек, иди!
И, умильно глядя на бедную собаку, негодяй, дав ей приблизиться, пнул ее ногой так, что она отлетела шагов на двадцать.
— Эй, Блек, я тебя люблю! — опять сказал Симон. — По твоей милости отрубят голову твоей хозяйке. Иди сюда, Блек, иди!
Но на этот раз, вместо того чтобы послушаться, Блек с воплем понесся к башне.

Часть вторая
I. МЮСКАДЕН
Прошло около двух часов после событий, о которых мы только что рассказали.
Лорен прохаживался по комнате Мориса, Агесилай чистил сапоги своего хозяина в прихожей; чтобы им было удобнее беседовать, дверь в комнату была открыта, и Лорен, проходя мимо, останавливался, чтобы задать вопрос служителю.
— Так ты говоришь, гражданин Агесилай, что твой хозяин ушел утром?
— Да, Боже мой, да.
— В обычное время?
— Может, на десять минут раньше или позже, я не могу сказать точно.
— И с тех пор ты его не видел?
— Нет, гражданин.
Лорен замолчал и, сделав по комнате три или четыре круга, заговорил снова:
— Он взял с собой саблю?
— Когда он идет в секцию, то всегда берет ее с собой.
— Ты уверен, что он пошел именно в секцию?
— Так он, по крайней мере, мне сказал.
— В таком случае, я отправлюсь к нему, — сказал Лорен. — Если мы разминемся, скажешь, что я приходил и скоро вернусь.
— Подождите, — сказал Агесилай.
— Что?
— Я слышу его шаги на лестнице.
— Ты думаешь?
— Я уверен в этом.
Почти в ту же минуту дверь отворилась и вошел Морис. Лорен бросил на него быстрый взгляд и не заметил в облике друга ничего необычного.
— А, вот наконец-то и ты! — сказал Лорен. — Я жду тебя Уже два часа.
— Тем лучше, — улыбнулся Морис. — Значит, у тебя было достаточно времени, чтобы приготовить несколько двустиший или катренов.
— Ах, дорогой Морис, — ответил импровизатор, — я этим больше не занимаюсь.
— Двустишиями и катренами?
— Да.
— Ба! Что, наступает конец света?
— Морис, друг мой, мне очень грустно.
— Тебе грустно?
— Я несчастен.
— Ты несчастен?
— Да, что поделаешь: меня мучает совесть.
— Совесть?
— Да, Бог мой, — ответил Лорен, — ты или она, дорогой мой, ведь середины здесь быть не могло. Ты или она. Ты хорошо знаешь, я не колебался. А вот Артемиза в отчаянии. Это была ее подруга.
— Бедная девушка!
— А поскольку Артемиза сообщила мне ее адрес…
— Ты гораздо лучше сделал бы, предоставив всему идти своим чередом.
— Конечно, и тебя бы приговорили вместо нее. Очень разумно. И я еще пришел к тебе за советом! Я думал, что ты сильнее.
— Ладно, продолжай.
— Понимаешь? Бедная девушка, я хотел бы сделать хоть что-то для ее спасения. Порой мне кажется, что если бы я хорошенько подрался из-за нее с кем-нибудь, и то стало бы легче.
— Ты с ума сошел, Лорен, — пожал плечами Морис.
— Слушай, а что, если пойти в Революционный трибунал?
— Слишком поздно, приговор ей уже вынесен.
— И то правда, — согласился Лорен, — ужасно, что девушка вот так погибнет.
— А самое ужасное то, что мое спасение повлекло за собой ее смерть. Но, в конце концов, Лорен, нас должно утешать то, что она участвовала в заговоре.
— Ах, Боже мой, да ведь в наши дни каждый более или менее заговорщик, разве не так? Она поступила как все. Бедная девушка!
— Не слишком жалей ее, друг мой, а главное, не жалей ее слишком громко, — сказал Морис, — ведь часть постигшей ее кары лежит на нас. Поверь, мы не так уж хорошо отмылись от обвинения в соучастии; пятно осталось. Сегодня в секции капитан егерей из Сен-Лё обозвал меня жирондистом. Мне пришлось взяться за саблю, чтобы доказать ему, что он ошибается.
— Так вот почему ты вернулся так поздно?
— Вот именно.
— А почему ты не предупредил меня?
— Потому что в делах такого рода ты не можешь сдержать себя. Нужно было покончить с этим сразу, чтобы не было лишнего шума. Вот мы с ним и схватились за то, что было у нас под рукой.
— И этот негодяй назвал тебя, Морис, жирондистом? Тебя, безупречного?..
— Да, черт возьми! А это доказывает, мой дорогой, что еще одно подобное приключение, и мы станем непопулярными. Ты знаешь, Лорен, что в наше время «непопулярный» — синоним слова «подозрительный».
— Я хорошо это знаю, — сказал Лорен, — от этого слова вздрагивают даже самые храбрые. Но это не важно… Отвратительно, что я отправлю на гильотину бедную Элоизу, не попросив у нее прощения.
— Чего же ты в конце концов хочешь?
— Я хочу, чтобы ты остался здесь, Морис, ведь тебе не в чем себя упрекнуть по отношению к ней. А что касается меня, то это другое дело. Раз я ничего большего не могу для нее сделать, я хочу встать на дороге, по которой ее повезут — ты меня понимаешь, друг мой, Морис, — лишь бы только она подала мне руку!..
— В таком случае, я буду сопровождать тебя, — решил Морис.
— Друг мой, это невозможно, только подумай: ты муниципальный гвардеец, секретарь секции, ты был в этом деле замешан, тогда как я был только твоим защитником. Тебя сочтут виновным. Так что оставайся. Я другое дело: я не рискую ничем, и я пойду.
Все сказанное Лореном было настолько справедливо, что возразить было нечего. Если бы Морис обменялся хоть одним взглядом с девицей Тизон на ее пути к эшафоту, то признал бы этим свое соучастие.
— Тогда иди, — сказал он Лорену, — но будь осторожен. Лорен улыбнулся, пожал руку Морису и ушел. Морис открыл окно и грустно помахал ему вслед. Пока
Лорен не свернул за угол, Морис не раз возвращался к окну, чтобы опять увидеть друга, и тот каждый раз, будто повинуясь магнетическому влечению, оборачивался и, улыбаясь, смотрел на него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124