— Да, правда! У вас там что-то вышло из-за госпожи де Ментенон? Разумеется, Кретте не прав, напрасно он не жалует эту достойную, эту святую особу, но, как вы сами изволили заметить, он ведь вольнодумец, должно быть, он из компании де Брольи, Лафара и Канильяка.
— Эти несчастные люди губят свою душу! — воскликнул маркиз де Руаянкур с притворным сочувствием, молитвенно складывая руки.
— Если у них вообще есть душа, — подхватил шевалье. Маркиз де Руаянкур с сомнением только передернул плечами, и разговор на время оборвался.
Роже был весьма доволен собою: он действовал в полном согласии с теми правилами поведения, какие обдумывал целых пятнадцать месяцев, проведенных за решеткой. Он увидел, что маркиз попался на его удочку, и теперь надеялся, что сумеет обмануть и свою жену, как только что обманул Руаянкура.
За этими и подобными разговорами прошел весь путь. Они ехали днем и ночью, лишь ненадолго остановились в Осере и буквально на одну минуту задержались в Фонтенбло.
Наконец они прибыли в Париж.
Шевалье издали увидел Фор-л'Евек и проехал под самыми стенами Бастилии.
Десять минут спустя экипаж остановился у ворот особняка д'Ангилема. Роже тут явно ждали: все в доме были предупреждены, все было готово к его приезду. Войдя во двор, он увидел, что в дверях стоят слуги, а у открытого окна сидит его жена.
Шевалье выскочил из кареты и бегом кинулся в гостиную; Сильвандир в сопровождении метра Буто вышла навстречу мужу и уже стояла в дверях.
И в эту минуту, отведя взгляд от слащаво улыбающейся жены, Роже увидел позади нее висевшие на стене портреты своих родителей: отец и мать улыбались ему из рам. И хотя за время пятнадцатимесячного заключения сердце шевалье окаменело, слезы брызнули у него из глаз при виде этих самых преданных друзей, на которых только и может всегда рассчитывать человек.
Охватившее Роже волнение было таким сильным, что он лишился чувств. Сильвандир могла подумать, будто силы оставили шевалье из-за любви к ней и от радости, что он вновь с нею свиделся; так она, без сомнения, и подумала.
XXV. КАК ШЕВАЛЬЕ Д'АНГИЛЕМ УСТРОИЛ В СВОЕМ ОСОБНЯКЕ ПОЖАР ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ УДОСТОВЕРИТЬСЯ, ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ЛИ ОН СТАЛ ТЕМ, КЕМ ОПАСАЛСЯ СТАТЬ
Дня через три после описанной нами сцены особняк д'Ангилема являл собою воистину патриархальное зрелище, и причиной тому была необыкновенная сердечность метра Буто, подчеркнутая нежность Сильвандир к мужу, дружеская предупредительность маркиза де Руаянкура к шевалье и ловкое притворство самого Роже.
Все они делали вид, будто любят друг друга так, как учит нас любить Евангелие.
А поскольку в нашем мире все показное, то каждый охотно позволял себя обманывать, даже те, кому непременно надо было проникнуть как можно глубже в подлинные чувства своих ближних. Даже сам Роже, ощущая, что, достаточно ему протянуть руку, достаточно ему бросить взгляд, и его тут же окутывают волны нежной привязанности, порою забывал о своих ужасных подозрениях.
По несчастью, Кретте не было в Париже, он уехал на целую неделю; шевалье тайно побывал у него дома и попросил Баска сразу же предупредить его, как только маркиз вернется.
Все это время Сильвандир выказывала самую глубокую нежность к мужу: она расспрашивала, как он проводил время в темнице и думал ли хотя бы изредка о ней.
Роже отвечал, что его пребывание в темнице было весьма приятным, ибо тюремщики вели себя столь же учтиво, как хорошо вышколенные слуги, что всякий день он обедал за столом у коменданта, а под вечер ежедневно выезжал вместе с ним на прогулку, по вечерам же они играли в ломбер или в шахматы, после чего его с почетом препровождали в камеру, прекрасную комнату, где был только один небольшой недостаток: дверь там была постоянно заперта на два засова, а единственное окно забрано железными решетками. Шевалье опасался, что если он расскажет Сильвандир о том, как он жил на самом деле, то она, пожалуй, поймет: человек, столько выстрадавший, должен испытывать властную потребность отомстить.
Отвечая на вопрос, вспоминал ли он о ней, Роже нежно уверял жену, будто он только и делал, что думал о ней, думал с утра до ночи, а затем — с ночи до утра. И читатель знает, что Роже говорил сущую правду.
Затем Сильвандир в свою очередь клятвенно уверяла мужа, что тюрьма, если можно так выразиться, пошла ему на пользу и он стал теперь еще красивее, чем прежде.
Однажды утром к шевалье явился Баск и сообщил, что полчаса назад в столицу возвратился маркиз де Кретте.
Роже вышел из дому, нанял на углу соседней улицы экипаж и велел отвезти себя в особняк маркиза. Тот ожидал его; друзья крепко обнялись.
Кретте уже слышал о многом из того, что за время их разлуки случилось с Роже, слышал он о двух побегах и о ранах, полученных шевалье во время неудачных попыток к бегству, но самого главного он не знал: он не знал о том, что шевалье так долго пробыл в одиночном заключении в камере, куда не проникал солнечный свет, где нельзя было даже заметить смену дня и ночи, из-за чего время тянулось мучительно медленно, че знал он, наконец, и о том, что д'Ангилем твердо решил отомстить жене, если подтвердится, что она, как он предполагал, имела хотя бы малейшее касательство к его заточению.
Кретте еще раз повторил своему другу то, о чем он ему уже писал: он рассказал, что Сильвандир внезапно исчезла из дому, рассказал о своей ссоре с маркизом де Руаянкуром и о том, что он, Кретте, твердо уверен, хотя у него и нет к тому убедительных доказательств, что именно Сильвандир передала в руки властей злосчастные ноэли, послужившие если не причиной, то, во всяком случае, поводом для взятия д'Ангилема под стражу.
Как и предполагал Роже, он был обязан своим освобождением настойчивым хлопотам Кретте, д'Эрбиньи и главным образом Шастелю: тот по женской линии состоял в дальнем родстве с г-ном д'Аржансоном; прежде Шастелю стыдился этого, но, сообразив, что оно может пойти на пользу его другу д'Ангилему, вспомнил об этом родстве. И тогда маркиз де Руаянкур, видя, что хлопоты друзей д'Ангилема оказывают свое действие и что держать шевалье за решеткой дольше не удастся, из недруга Роже, каким он был прежде, вдруг превратился в его защитника, а так как Руаянкур был лицом влиятельным, то он и в самом деле ускорил освобождение узника.
Остальное читателю уже известно.
Все, о чем Кретте поведал своему другу, полностью совпадало с тем, о чем Роже и сам не раз думал; поэтому оба они ни минуты не сомневались, что правильно понимают и причины происшедшего, и то, почему с таким трудом удалось вызволить шевалье из заточения.
Друзья расстались, вновь поклявшись в вечной дружбе, уже выдержавшей столько испытаний; они знали, что всегда могут рассчитывать друг на друга, но рассудили, что пока им следует видеться лишь в случаях крайней необходимости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110