Королева умерла. Похоже, на этот раз лампа исчезла навсегда.
— Какая из версий Бернелла представляется вам правдивой?
— Думаю, король действительно зарыл ее в Олдборо, иначе почему бы Бернеллу вздумалось об этом писать? А посланцы короля просто искали не там. Как по-вашему, я права?
— А что, если лампа снова испарилась? Вы пробовали ее искать?
— Я купила старую норманнскую церковь и прилегающие к ней земли.
— Вот как!
— Да-да, именно я, и не на деньги отца, а на свои. Я содержу превосходную гостиницу, лорд Бичем. Первоклассную.
— И что вы предлагаете предпринять? Вы обнаружили документы, касающиеся лампы. Предположим, я, чтобы не спорить зря, соглашусь, что лампа действительно существует. Однако ее свойства весьма сомнительны, чтобы не сказать больше. Вы, разумеется, просеяли весь песок до последнего зернышка, чтобы найти доказательства. Что теперь?
— Есть кое-что еще, но это я открою, только если вы согласитесь стать моим партнером. Я даже отцу не сказала.
Против такой приманки Бичем устоять не смог. Он выпрямился, не спуская с нее глаз. Ничего не скажешь, игрок она умелый.
— Что именно?
Хелен долго молчала, прежде чем ответить вопросом на вопрос:
— А вы станете моим партнером? Поможете отыскать лампу?
Он мысленно перебрал все главные события, случившиеся за тридцать три года его жизни. Беды и невзгоды. Дни, словно затянутые плотной черной массой грозовых облаков. Особенно много таких случаев в его юности, когда был жив отец. Но ведь у всех бывают неприятности, все попадают в, казалось бы, безвыходные положения. Вероятно, он просто чувствительнее остальных, и трагические события наложили неизгладимый отпечаток на его душу. Наверное, только бесконечные, неустанные поиски наслаждений и удерживали Бичема от неумолимого скольжения в бездонную темную пропасть, вечно зиявшую у самых его ног, Нет, что за бред он несет! Теперь его жизнь вполне упорядочена.., то есть почти. Он наслаждается своим существованием, женщинами, которые балуют его вниманием и дарят ему ласки.
Он долго сидел размышляя. Магическая лампа, подаренная королю рыцарем-тамплиером. По его мнению, шансы на то, что такая лампа действительно есть, равны нулю. Поверить в то, что эта самая лампа спрятана где-то в Англии? Невероятно! Невозможно. Все это химера, мечта, фантазия, ничего больше.
Задумчиво покачивая головой, он все же объявил:
— Я буду вашим партнером, мисс Мейберри. Теперь вы скажете, что еще узнали о лампе?
Она протянула руку, и они обменялись торжественным рукопожатием.
— Прекрасно. Говорите.
Глава 7
Наклонившись к его уху, Хелен прошептала:
— Три месяца назад, когда я была в Олдборо, занятая все теми же поисками, что и последние шесть лет, разразился жестокий ураган, вызвавший оползни и разрушения. Ветер обрушил часть скалы, и открылась небольшая пещера. В самой глубине я обнаружила выпавшую из трещины железную шкатулку. В ней лежал кожаный свиток, очень ветхий. Не знаю, на каком языке сделана запись, но видимо, на очень древнем.
— Почему вы не отвезли его в Кембридж, к ученым-историкам?
— О нет, это последнее средство. Я хочу, чтобы вы взглянули на свиток, лорд Бичем, и попытались его перевести. Это будет вашим первым вкладом в общее дело.
— Интересно, откуда вы знаете, что я провел два года в Оксфорде, изучая средневековые пергамента и манускрипты, особенно привезенные в Англию из Святой Земли? — едва не по слогам выговорил он. — Надеюсь, на этот раз вы не станете ссылаться на Бландера? Он не мог вам рассказать об Оксфорде, поскольку сам понятия не имеет…
— Выяснила все у одного священника. Его брат был вашим преподавателем в Оксфорде лет двенадцать назад. Сэр Джайлз…
— ..Гиллиам, — докончил лорд Бичем, вспоминая те волнующие дни, когда с каждой страницы бесценных рукописей, которые сэр Джайлз доставал из оксфордских хранилищ, на него смотрела сама вечность.
— Да. Его брат — Локлир Гиллиам, викарий в Дирхеме, в очередной раз поженил моих родителей за два года до смерти матери.
— О чем это вы?!
— О, совсем забыла. Мой отец — величайший в мире романтик. Он венчался с моей матерью три раза, по разным, но уважительным причинам. Викарий Гиллиам — человек широчайшего ума и бесконечной доброты, совершенно лишенный предрассудков. Большой друг отца.
— Но почему бы просто не отвезти свиток к сэру Джайлзу?
— Он умер в прошлом году.
— Я не знал, — выдавил лорд Бичем, сгорбившись под тяжестью неизъяснимой вины, гнувшей его к земле. Он действительно не знал. Никто не позаботился сообщить ему, потому что теперь он превратился всего лишь в одного из неутомимых искателей наслаждений, которым было наплевать на все, кроме собственных удовольствий.
Он опомнился, лишь когда ее рука легла на его пальцы.
— Мне очень жаль. Я встречала сэра Джайлза лишь однажды, в доме его брата. Он постоянно беседовал, но не с нами. С людьми, жившими давным-давно, в Англии тринадцатого столетия. Толковал, объяснял, советовался. Время от времени он замолкал, и клянусь, мне казалось тогда, что он прислушивается к кому-то невидимому! Викарий попросил меня не обращать внимания на сэра Джайлза, но упомянул, что именно после таких бесед тот пишет совершенно невероятные научные труды.
Перед глазами Хелен встал сэр Джайлз, который, склонив голову набок, внимательно прислушивается к пустоте. Время от времени он застывает перед книжной полкой, глядя то на картину на стене, то на ковер под ногами.
— Это крайне меня смущало. Когда сэр Джайлз наконец осознал, что, кроме его брата, в комнате присутствую я, он задумчиво изрек, и я никогда не забуду его слова:
"Как вы прекрасны! Поистине великолепны. Но это не важно. Самое главное — сохранять ум ясным и острым”.
Лорд Бичем рассмеялся беззаботно и раскатисто, словно снова стал двадцатилетним юнцом, жадно впитывавшим знания. Сэр Джайлз сказал как-то, похлопав его по плечу, что он весьма неглупый и способный молодой человек и что он, Джайлз, благодарен судьбе, пославшей ему такого ученика. Нет ничего проницательнее разума средневековых гениев, говаривал сэр Джайлз, поднося к губам стаканчик великолепного контрабандного бренди. Но Спенсер не остался в Оксфорде. Отец умер, и он стал седьмым бароном Вейлсдейлом и пятым виконтом Бичемом. В двадцать один год он покинул Оксфорд.
— Помню, — вздохнул он, — как сэр Джайлз убеждал меня, что католическая церковь ошибается. Мужчине совершенно ни к чему отказываться от плотских удовольствий, чтобы быть послушным слугой Господа. Он просто должен быть верен обетам, данным женщине и Богу, и тогда не будет нужды грешить тайком.
— Думаю, его брат викарий Локлир счастлив, что принадлежит к англиканской церкви, — улыбнулась Хелен. — У него двое детей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
— Какая из версий Бернелла представляется вам правдивой?
— Думаю, король действительно зарыл ее в Олдборо, иначе почему бы Бернеллу вздумалось об этом писать? А посланцы короля просто искали не там. Как по-вашему, я права?
— А что, если лампа снова испарилась? Вы пробовали ее искать?
— Я купила старую норманнскую церковь и прилегающие к ней земли.
— Вот как!
— Да-да, именно я, и не на деньги отца, а на свои. Я содержу превосходную гостиницу, лорд Бичем. Первоклассную.
— И что вы предлагаете предпринять? Вы обнаружили документы, касающиеся лампы. Предположим, я, чтобы не спорить зря, соглашусь, что лампа действительно существует. Однако ее свойства весьма сомнительны, чтобы не сказать больше. Вы, разумеется, просеяли весь песок до последнего зернышка, чтобы найти доказательства. Что теперь?
— Есть кое-что еще, но это я открою, только если вы согласитесь стать моим партнером. Я даже отцу не сказала.
Против такой приманки Бичем устоять не смог. Он выпрямился, не спуская с нее глаз. Ничего не скажешь, игрок она умелый.
— Что именно?
Хелен долго молчала, прежде чем ответить вопросом на вопрос:
— А вы станете моим партнером? Поможете отыскать лампу?
Он мысленно перебрал все главные события, случившиеся за тридцать три года его жизни. Беды и невзгоды. Дни, словно затянутые плотной черной массой грозовых облаков. Особенно много таких случаев в его юности, когда был жив отец. Но ведь у всех бывают неприятности, все попадают в, казалось бы, безвыходные положения. Вероятно, он просто чувствительнее остальных, и трагические события наложили неизгладимый отпечаток на его душу. Наверное, только бесконечные, неустанные поиски наслаждений и удерживали Бичема от неумолимого скольжения в бездонную темную пропасть, вечно зиявшую у самых его ног, Нет, что за бред он несет! Теперь его жизнь вполне упорядочена.., то есть почти. Он наслаждается своим существованием, женщинами, которые балуют его вниманием и дарят ему ласки.
Он долго сидел размышляя. Магическая лампа, подаренная королю рыцарем-тамплиером. По его мнению, шансы на то, что такая лампа действительно есть, равны нулю. Поверить в то, что эта самая лампа спрятана где-то в Англии? Невероятно! Невозможно. Все это химера, мечта, фантазия, ничего больше.
Задумчиво покачивая головой, он все же объявил:
— Я буду вашим партнером, мисс Мейберри. Теперь вы скажете, что еще узнали о лампе?
Она протянула руку, и они обменялись торжественным рукопожатием.
— Прекрасно. Говорите.
Глава 7
Наклонившись к его уху, Хелен прошептала:
— Три месяца назад, когда я была в Олдборо, занятая все теми же поисками, что и последние шесть лет, разразился жестокий ураган, вызвавший оползни и разрушения. Ветер обрушил часть скалы, и открылась небольшая пещера. В самой глубине я обнаружила выпавшую из трещины железную шкатулку. В ней лежал кожаный свиток, очень ветхий. Не знаю, на каком языке сделана запись, но видимо, на очень древнем.
— Почему вы не отвезли его в Кембридж, к ученым-историкам?
— О нет, это последнее средство. Я хочу, чтобы вы взглянули на свиток, лорд Бичем, и попытались его перевести. Это будет вашим первым вкладом в общее дело.
— Интересно, откуда вы знаете, что я провел два года в Оксфорде, изучая средневековые пергамента и манускрипты, особенно привезенные в Англию из Святой Земли? — едва не по слогам выговорил он. — Надеюсь, на этот раз вы не станете ссылаться на Бландера? Он не мог вам рассказать об Оксфорде, поскольку сам понятия не имеет…
— Выяснила все у одного священника. Его брат был вашим преподавателем в Оксфорде лет двенадцать назад. Сэр Джайлз…
— ..Гиллиам, — докончил лорд Бичем, вспоминая те волнующие дни, когда с каждой страницы бесценных рукописей, которые сэр Джайлз доставал из оксфордских хранилищ, на него смотрела сама вечность.
— Да. Его брат — Локлир Гиллиам, викарий в Дирхеме, в очередной раз поженил моих родителей за два года до смерти матери.
— О чем это вы?!
— О, совсем забыла. Мой отец — величайший в мире романтик. Он венчался с моей матерью три раза, по разным, но уважительным причинам. Викарий Гиллиам — человек широчайшего ума и бесконечной доброты, совершенно лишенный предрассудков. Большой друг отца.
— Но почему бы просто не отвезти свиток к сэру Джайлзу?
— Он умер в прошлом году.
— Я не знал, — выдавил лорд Бичем, сгорбившись под тяжестью неизъяснимой вины, гнувшей его к земле. Он действительно не знал. Никто не позаботился сообщить ему, потому что теперь он превратился всего лишь в одного из неутомимых искателей наслаждений, которым было наплевать на все, кроме собственных удовольствий.
Он опомнился, лишь когда ее рука легла на его пальцы.
— Мне очень жаль. Я встречала сэра Джайлза лишь однажды, в доме его брата. Он постоянно беседовал, но не с нами. С людьми, жившими давным-давно, в Англии тринадцатого столетия. Толковал, объяснял, советовался. Время от времени он замолкал, и клянусь, мне казалось тогда, что он прислушивается к кому-то невидимому! Викарий попросил меня не обращать внимания на сэра Джайлза, но упомянул, что именно после таких бесед тот пишет совершенно невероятные научные труды.
Перед глазами Хелен встал сэр Джайлз, который, склонив голову набок, внимательно прислушивается к пустоте. Время от времени он застывает перед книжной полкой, глядя то на картину на стене, то на ковер под ногами.
— Это крайне меня смущало. Когда сэр Джайлз наконец осознал, что, кроме его брата, в комнате присутствую я, он задумчиво изрек, и я никогда не забуду его слова:
"Как вы прекрасны! Поистине великолепны. Но это не важно. Самое главное — сохранять ум ясным и острым”.
Лорд Бичем рассмеялся беззаботно и раскатисто, словно снова стал двадцатилетним юнцом, жадно впитывавшим знания. Сэр Джайлз сказал как-то, похлопав его по плечу, что он весьма неглупый и способный молодой человек и что он, Джайлз, благодарен судьбе, пославшей ему такого ученика. Нет ничего проницательнее разума средневековых гениев, говаривал сэр Джайлз, поднося к губам стаканчик великолепного контрабандного бренди. Но Спенсер не остался в Оксфорде. Отец умер, и он стал седьмым бароном Вейлсдейлом и пятым виконтом Бичемом. В двадцать один год он покинул Оксфорд.
— Помню, — вздохнул он, — как сэр Джайлз убеждал меня, что католическая церковь ошибается. Мужчине совершенно ни к чему отказываться от плотских удовольствий, чтобы быть послушным слугой Господа. Он просто должен быть верен обетам, данным женщине и Богу, и тогда не будет нужды грешить тайком.
— Думаю, его брат викарий Локлир счастлив, что принадлежит к англиканской церкви, — улыбнулась Хелен. — У него двое детей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74